ого иудея Возницына. Но схватили обоих. И после непродолжительного следствия оба были заживо сожжены по именному Указу императрицы Анны Иоановны от 3 июля 1738 года. Племянница Петра I была далека от масонских и иудейских таинств, а факт, что от веры христовой отрекся офицер флота и родственник адмирала Синявина, привел ее в исступление.
Итак, проклянем вероотступника Возницына? Или установленные Петром I порядки в корабельной церкви, по которым изгонялось из церковной службы любое проявление души, веры, раздумий и все сводилось к формальным обрядам?
Русская церковь и корабельные священники с начала XVIII века не прекращали идеологическую борьбу не только с вероотступниками (случай с Возницыным уникальный), но и с многочисленными сектантами: скопцами, например. Вот разноголосица в самой христианской церкви и вылилась в прямое нарушение флотской дисциплины в годы Первой мировой войны.
Корабельные священники «золотого века» вольных каменщиков
Золотой век масонства на флоте
В 1788 году Императрица Екатерина II направила на имя митрополита Санкт-Петербургской епархии Гавриила рескрипт, регламентирующий порядок набора священников на корабли флота и порядок прохождения ими службы.
Зверства царя-антихриста были забыты, как и уничижительно-нищенское состояния корабельных иеромонахов. Прагматичная немка на троне понимала, что без хорошего обращения и кони дохнут. А на священников флотских нагрузка ложилась двойная: и физическая, и духовная. Потому и предписывала Императрица, «во флот чтобы назначались священники искусные». Жалованье всем им платили по штаб-офицерскому чину, полагалась каюта на офицерской палубе, шлюпка с гребцами и юнга в качестве вестового. Зимой, когда корабли флота бездействовали в базах, священник мог жить на берегу – в казенной квартире, при дровах, денежном и столовом довольствии. Правда, к концу XIX века корабельный священник во время плавания питался с офицерского стола за их общий счет. Только во время Великого поста имел свой отдельный котел. С таким материальным обеспечением служить не плотскому, а духовному сытому священнику на кораблях флота было веселей.
Но у православных священников на флоте Екатерины II появился отлично организованный, законспирированный и богатый идеологический соперник. Масонство. Вообще-то оно пустило корни под Андреевским флагом еще при Петре I. Но «золотым веком» масоны России считали именно времена Екатерины II. В том числе и во флотской среде.
Адмирал А.С. Грейг. Гравюра конца XVIII в.
Адмирал А.С. Шишков. Худ. О.А. Кипренский
Историк русского масонства Тира Соколовская, между прочим, в начале ХХ века секретарь московской масонской ложи «Астрея», опубликовала три списка «братьев» Петербургской морской ложи «Нептун». Во всех трех списках фигурирует преподаватель Морского корпуса Александр Семенович Шишков – будущий адмирал, снискавший, правда, большую известность не в морском деле, а на литературном и гражданском поприще как один из идеологов Отечественной войны 1812 г., государственный секретарь и министр народного просвещения. Также успешно поднимался он в масонских градусах: еще будучи в младших офицерских чинах Александр Семенович числился Почетным Мастером Ложи…
В первом списке, датированном 12 января 1781 года, названы фамилии 53 «братьев». Из них 47 служили по Морскому ведомству. Перечислять все 47 фамилий смысла нет. Представим лишь руководство ложи. Великий Мастер – капитан 1-го ранга Алексей Григорьевич Спиридов (ставший в царствование Павла I адмиралом), исполнявший в начале 1880-х годов должность заведующего интендантской экспедицией, то есть начальника тыла флота. Наместный мастер ложи – вице-адмирал Иван Яковлевич Барш (в 1790-м произведен в адмиральский чин), командующий эскадрой Балтийского флота. Его сын, лейтенант флота, в этом же списке числится рядовым «вольным каменщиком». Первый Надзиратель ложи – вице-адмирал Самуил Карлович Грейг, герой Чесменского сражения. В 17771788 годах Грейг командовал флотской дивизией и был главным командиром Кронштадта, проявив себя талантливым судостроителем и инженером. Историк флота Ф. Веселаго писал об адмирале: «Ему кроме славных побед над турками и шведами русский флот обязан введением полезнейших усовершенствований в морском и боевом вооружении и управлении судов, в улучшении портовой и адмиралтейской деятельности и образовании многих превосходных офицеров». За эти заслуги Грейг в 1782 году был произведен в адмиралы. Ритор ложи – капитан-лейтенант В.И. Елагин… Было бы интересно узнать степень его родства с Иваном Перфильевичем Елагиным, первым в России получившим звание Великого Мастера, учредителем «елагинской системы» масонских лож.
Второй список кронштадтской ложи «Нептун», немногим отличавшийся от первого, включал в себя 57 «братьев», из которых только 6 не служили на флоте. Третий список датирован ноябрем 1781 года. Лиц в адмиральских чинах там уже нет, остались капитан-лейтенанты да морские врачи. Тем не менее к концу 1781-го в Балтийском флоте числилось более 60 офицеров и чиновников Морского ведомства, состоявших в ложе «Нептун». Из них 13 воспитателей и преподавателей Морского кадетского корпуса, втом числе представители старинных аристократических родов: лейтенанты князь Г.А. Долгорукий[1] и князь Д.С. Трубецкой. Как минимум четыре полных адмирала выросли в ложе «Нептуна» в те годы.
Автор не относится к посвященным, «профан» с точки зрения «вольных каменщиков», и потому не может точно объяснить причину того, почему христианство и государственность являются антиподами масонству? Это, кстати, раньше нас поняли на Западе[2]. Зададимся вопросом – если масоны собираются и организуются для чего-то доброго и хорошего, то для чего такая конспирация? В государственных переворотах, начиная с эпохи Петра I до отречения Николая II просматривается четкий «масонский след», включая убийство императора Павла I и мятеж «декабристов» на Сенатской площади. Почему в преданных огласке списках членов масонских лож в России XVIII и начала XIX века так много военных? Неужели братья настолько были озабочены повышением боеспособности императорских армии и флота? Или могли убедительнее, чем корабельные и полковые священники вдохновить солдат и матросов встать грудью за Веру, Царя и Отечество?.. Нет, конечно. Более вероятно, что масонство соблазняло представлением иной картины мира, не отвечающей христианскому учению. Какой именно, мы не знаем – но иной.
Портрет князя Г.А.Долгорукова. Худ. Д.Г. Левицкий
Изучая биографии лиц, чья принадлежность к масонству известна, можно выявить одну закономерность, прямо касающуюся, в частности, противоречия между масонством и православием.
Например, адмирал Федор Федорович Ушаков или академик Иван Петрович Павлов достигли вершин в своей области, но при этом их никто в масонстве не подозревал, и, самое главное, они были искренни в своей христианской вере. Уэтих людей совершенно отсутствовала гордыня. Они не считали себя в чем-то и кем-то «избранными». Были мужественны, но смиренны. Непременное условие для свершения первого шага в «масонское братство» – гордыня, ощущение своей «исключительности». Остается только напомнить, что грех гордыни в православии понимается как высшая степень духовного падения, состояние особого самолюбия и самовосхищения. Такому человеку не нужен никто. Он сам себя мнит богом.
Сподвижники «екатерининских орлов»
Но вернемся к делам флотским. Корабельные священники русского флота честно служили Богу и духовным нуждам экипажей в морских штормах и сражениях. В общем мартирологе русского флотского духовенства большая часть погибших иеромонахов приходится на эпоху царствования Екатерины II и Павла I. Большие потери корпус военных священников понес только в русско-японскую войну 1904–1905 годов.
В Российском государственном архиве Военно-морского флота хранится документ, так и озаглавленный: «Список священников, погибших в Императорском военно-морском флоте». Вот несколько фамилий оттуда.
12 августа 1766 года – в Балтийском порту ветер опрокинул 8-весельный катер фрегата «Гремящий». Утонул корабельный священник фрегата – иеромонах Афонарий, мичман Данило Быков, подштурман Василий Бартенев и еще 20 человек.
20 октября 1767 года – при крушении в шторм бригантины «Елисавета» у берегов Камчатки вместе с командиром погиб священник Оконишнеков с сыном и еще 12 «разнаго звания мужчин и женщин».
24 июня 1770 года в сражении с турецким флотом в Хиосском проливе погиб иеромонах Василий, корабль на котором он пошел в бой, не указан.
7 февраля 1773 года – покинув остров Миконо, на переходе к острову Имбро пропал без вести со всем экипажем 66-пушечный корабль «Азия», на борту которого находились архимандрит Гакникий и иеромонах Маврикий.
1790 год – во втором Роченсальмском морском сражении (которое историки флота часто называют «Балтийской Цусимой» русского флота XVIII века) на одном из кораблей погиб священник Афанасий Киприянов.
Мы чтим и помним погибших – это понятно. Но наша память отчего-то не хранит имена выживших и победивших, вот беда.
О штурме турецкой крепости Измаил в декабре 1790 года написано столько книг, что можно построить из томов макет крепости в натуральную величину. А на вопрос, кто из священников там отличился – чаще всего в ответ молчание. Речную Дунайскую казачью флотилию, которая отсекла турецкий гарнизон от связи с морем, окормлял отец Филофей. За что императрица пожаловала ему золотой наперсный крест на георгиевской ленте, 1 000 золотых червонцев и повелела произвести в сан протоиерея.
Штурм Измаила вписал в историю русской церкви имя первого полкового священника, награжденного офицерским орденом Святого Георгия. Полковой священник Полоцкого пехотного полка отец Трофим Куцинский, увидев, что убит командир полка и перебиты почти все офицеры поднял над головой крест и увлек за собой солдат в штыковую контратаку на турецких янычар… И это не единственный пример не только пастырского служения, но и ратной храбрости священников.