То же было и при острове Кефалония: «…жители везде поднимали русские флаги и способствовали десантным войскам отыскивать французов, скрывшихся в горах и ущельях; а когда остров был взят, местный архиерей и духовенство с крестами, все дворянство и жители, при колокольном звоне и пальбе из пушек и ружей, встретили начальника русского отряда и командиров судов, когда они съехали на берег».
Подвиги Федора Федоровича Ушакова и его сподвижников заслужили самую высокую признательность современников и потомков, но в тени их славы бесследно исчезли имена корабельных священников, благословлявших моряков перед боем, включая имя иеромонаха, доставившего воззвание патриарха константинопольского Георга V населению греческих островов, настоящего героя той кампании. Известно лишь, что комплектование черноморских кораблей иеромонахами было возложено на Георгиевский монастырь на мысе Фиолент.
А заслуги корабельных священников Балтийского флота XVIII века в Выборгском, Гогландском, Элландском морских сражениях, в сражении у Красной Горки? Что мы слышали о них? Неужели они так и останутся безвестными?
При императоре Павле I, произошла административная реорганизация института флотского духовенства. По Уставу, утвержденному им в 1797 году, все корабельные священники подчинялись военно-полевому обер-священнику. А с самого начала 1801 года все кадровые назначения их на флот зависели от канцелярии Священного Синода. Почему-то чиновники в рясах решили, что на палубы шлюпов и фрегатов должны направляться духовные отцы только из Тверской, Псковской и столичной консисторий.
Завершая повествование о жизни и деятельности корабельных священников XIX века, хочется обратить внимание на один парадокс: насколько тяжелой и неблагодарной оставалась служба корабельных священников в период рожденного и воспитанного в православной вере императора Петра I, настолько больше внимания их материальному благополучию уделяла бывшая лютеранка Екатерина II, поощрявшая верность престолу и храбрость в бою и деньгами, и крестами, и новыми духовными званиями.
Мореплаватели в рясах
Молебен у берегов Антарктиды
Известно ли кому-либо имя православного священника, отслужившего в январе 1820 года благодарственный молебен у берегов только что открытой русскими моряками Антарктиды? Сохранилось ли оно в истории отечественного флота и Русской православной церкви? К сожалению, назвать его не могут даже профессиональные исследователи. Хотя выглядит это более чем странно. Если бы такая роль выпала на долю священнослужителя любой иной конфессии, то он вполне мог бы рассчитывать на самое широкое признание своих заслуг. Но в трудах командиров шлюпов «Восток» и «Мирный» имя священника даже не упоминается. Да и не мудрено, ведь на первое приказание командования взять служителя церкви в плавание и Ф.Ф. Беллинсгаузен, и М.П. Лазарев ответили отказом, ссылаясь на отсутствие для него приличного места.
И все же история сохранила для нас его имя. На судах экспедиции, отплывающей к неизвестному материку Южного полюса, отправился с благословения Александро-Невской лавры митрополита Серафима иеромонах Дионисий.
Чем занимался корабельный священник во время дальнего плавания? Примерно тем же, чем занимались в советское время заместители командира по политической части, а сейчас офицеры-воспитатели – поддержанием высокого морального духа матросов и офицеров. Не забывайте, что карт океана, куда направлялись шлюпы, не имелось. Случись серьезная авария, надеяться экипажам было не на кого, только на господа Бога! И когда в январе 1820 года перед глазами моряков возник загадочный ледяной материк, они с сердечным трепетом слушали благодарственную молитву, которую читал корабельный священник.
Вид ледяных островов. Худ. П.Н. Михайлов. 1820 г.
Вот как пишет об этом в своем походном дневнике Михаил Петрович Лазарев: «Сего дня праздник Рождества Христова, все оделись в парадные мундиры, и, невзирая на плохую погоду, я посредством телеграфа (так тогда моряки называли флажной семафор. – Прим. А.С.) пригласил на шлюп священника, который прибыл в 11 часов. Все слушали молитву, кроме вахтенных».
По пути домой шлюпы почти шесть месяцев пробивались сквозь лютые штормы. Волны были такие, что моряки уповали лишь на молитвы своего священника. И отец Дионисий вымолил для них жизнь. Океан пощадил моряков.
24 июля 1821 года шлюпы «Восток» и «Мирный» вернулись в Кронштадт. На путешественников, возвратившихся из похода в никуда, посыпались награды. С военными моряками и даже с врачами все было просто: их наградили орденами, новыми чинами, денежными премиями и пожизненными пенсиями. Всех – от командиров шлюпов до последнего матроса. Трудность возникла с профессором-астрономом И.М. Симоновым, живописцем Академии художеств П.Н. Михайловым и иеромонахом Дионисием: они нигде не служили, и чиновники Морского министерства и двора его императорского величества не знали, «по какому ранжиру» награждать этих героев.
Александро-Невская лавра. Литография К. Беггрова по рисунку К. Сабата и С. Шифляра, 1820 г.
Впрочем, Ф.Ф. Беллинсгаузен отправил морскому министру в августе 1821 года рапорт, в котором ходатайствовал «между прочим, о награждении, по усмотрению духовного начальства, иеромонаха Дионисия, в уважение трудов его, во время сего вояжа им понесенных».
В результате ученому, художнику и корабельному священнику была выплачена единовременная денежная премия, равная двойному окладу лейтенанта флота. А позже из средств личного кабинета императора Александра I определена пожизненная пенсия: профессору астрономии – 300 золотых червонцев в год, живописцу – 1 500 золотых червонцев. Иеромонаху Дионисию годовая пенсия была назначена в сумме… 120 рублей бумажными ассигнациями. Наверное, решили, что и этого будет довольно с чернеца. Но даже эту скромную пенсию от царя монах так и не успел получить.
Мы не знаем, сколько лет было отцу Дионисию, но вряд ли настоятель Александро-Невской лавры отправил в дальнее плавание дряхлого старца. Однако морское послушание отняло у священника слишком много сил. Сразу по возвращении в Петербург он слег и был помещен в больницу патриархии. А 9 октября 1821 года, через два с небольшим месяца после благополучного завершения экспедиции, отец Дионисий скончался и был похоронен на погосте лавры. О чем митрополит и сообщил чиновникам, когда те запросили, на какой адрес отправлять пенсию, пожалованную царем.
Священник, первым в истории Православной церкви отслуживший молебен уберегов Антарктиды, скончался всеми забытый, и могила его утрачена. Пока не найден даже его портрет – разве что в зарисовках художника-полярника Михайлова отыщется? Ничем не награжденный, даже памятью потомков, ушел в мир иной человек высокого духовного подвига – иеромонах Дионисий.
Иеромонах с «Невы»
Еще один остзейский (то есть в буквальном переводе с немецкого – восточно-балтийский) аристократ, лютеранин Иван Федорович (он же Адам Иоганн) Крузенштерн в своих мемуарах и отчетах о первом кругосветном плавании кораблей русского флота с 1803 по 1806 год о корабельном священнике, бывшем с ним в походе, также нигде ни словом не упомянул. Как и Федор Федорович Лисянский – православный потомок запорожского сотника. Нигде и ни единым словом! Быть может, из-за того, что иеромонах Гедеон (мирское имя Гавриил Федотов), служивший морякам молебны под парусами шлюпа «Нева», считался «иеромонахом посольской свиты» и, по его же собственным словам, «ревностным при исполнении важных… предприятий поборником» Н.П. Резанова, главы неудавшейся дипломатической миссии и непризнанного руководителя экспедиции.
Сохранившиеся архивные материалы и заметки лиц, знавших отца Гедеона, свидетельствуют о том, что это был высокообразованный, незаурядный человек. В 1803 году он был «истребован» митрополитом Амвросием из Белгородской семинарии Курской епархии, где несколько лет преподавал французский язык, риторику, философию и математику, и назначен учителем Александро-Невской семинарии и соборным иеромонахом Александро-Невской лавры.
В июне 1804 года иеромонах Гедеон прибыл на остров Кадьяки за несколько лет пребывания на Аляске сумел не только наладить жизнь православной миссии, но и сделать много полезного для местного населения и колонистов, находившихся под управлением А.А. Баранова – первого главного правителя Русской Америки. Просветитель и духовный подвижник отец Гедеон перевел на язык кадьяков основные православные молитвы. В 1805 году его усилиями была вновь открыта школа, созданная архимандритом Иоасафом и просуществовавшая до осени 1801 года. Учащиеся, около шестидесяти человек, были разделены на два класса, их обучали краткому катехизису, священной истории, чтению, письму и арифметике. Кроме того, кадьякским алеутам помогали освоить навыки земледелия. Обучение огородничеству начиналось весной и заканчивалось осенью, таким образом осваивался весь процесс от посадки овощей до сбора урожая. В августе в школе состоялись публичные экзамены и Н.П. Резанов, приписавший себе немало заслуг отца Гедеона, наградил наиболее отличившихся учеников.
Нева» в гавани Святого Павла на острове Кадьяк (Аляска). Гравюра по рисунку Ю.Ф. Лисянского. 1814 г.
Священник, первый в истории церкви совершивший кругосветку, оставил после похода «Записки иеромонаха Гедеона» – пространную, в 385 листов, рукопись, опубликованную впервые лишь в 1994 году (см. сборник «Русская Америка. По личным впечатлениям миссионеров, землепроходцев, моряков, исследователей и других очевидцев») и до сих пор мало известную широкому кругу читателей. «Записки» представляют несомненный интерес для исследователей, в первую очередь тех, кто занимается изучением истории и этнографии Русской Америки раннего периода существования Российско-Американской компании. Из них можно почерпнуть подробные сведения о жизни колонистов и коренных обитателей. Узнать о практической деятельности отца Гедеона по организации на Кадьяке училища для детей аборигенов, об изучении языка кадьякцев, управлении духовной миссией и, наконец, о попытках облегчить участь местных жителей, эксплуатируемых начальством Российско-Американской компании. Историки считают, что по богатству исторических и этнографических материалов, непредвзятости свидетельств о положении коренного населения записки иеромонаха мало уступают трудам посетивших в те годы Русскую Америку морских офицеров Г.И. Давыдова, Ю.Ф. Лисянского, а также более ранним «Кратким объяснениям… об американском острове Кадьяке…» архимандрита Иоасафа (Болотова).