– Пора вставать, пора вставать, пора вставать! – орал кто-то противным голосом обкурившегося сатира. Но даже не открывая глаз, я уже знала кто – карта.
– Ладно, – хриплым ото сна голосом сказала я, сдаваясь, – давай уже инструктаж.
Карта оценила мою готовность идти на уступки и бодро отчиталась:
– Злое утро! Для начала зарядка. После завтрака лекция у профессора Злобнер «Диверсионная магия» и практические занятия. Затем у тебя общий сбор старост, после сбор в чертовом общежитии. В пять лекция у профессора Скелетона, предмет «Общая некромантия». Пора вставать.
– Зла-а-а-а, – зевнула я.
И встала.
И поняла, что мне вчера снился невероятный сон про то, что Владлен Азаэрович угрожал лорду Тиарангу. Сон был признан бредовым последствием моей в высшей степени бредовой затеи с призванием временного мужа к порядку. Ну его, этот порядок, если честно, я к декану чертового факультета ни ногой больше!
Позевывая и потягиваясь, я встала и подошла к окну.
Передо мной раскинулось потрясающее вредноуниверситетское утро – феи строятся, навы отжимаются, эльфы с мечами упражняются, гномы на гору ползут, дриады танцуют. Красотень, одним словом. И все при деле, все полезными вещами занимаются, прямо душа ведьминская, к порядку склонная, не нарадуется…
А хотя… ну его, этот порядок. Вчера уже доразбиралась порядку ради, вспомнить стыдно.
Дальше я действовала, как самая заправская ведьма: шорты, майка, кроссовки, волосы резинкой стянуть и гордо крикнуть:
– Метла!
Моя предательница тут же оказалась в руке, и мы вылетели в распахнувшееся окно. Вообще, хорошо, что оно само распахнулось, а то я уже испугалась, что придется потом осколки стекла убирать.
И вот не успели отлететь, как карта вдруг не своим голосом:
– Стой, Григорьева, к тебе Владлен Азаэрович, приказали задержаться.
Застыв, мы с метлой разом содрогнулись, а потом я ей сказала:
– Ты ничего не слышала. Летим.
И мы полетели. Нам, между прочим, после вчерашнего страшно было!
Да, я сбежала. Имею право, между прочим, я вообще на брак непонятно с кем не подписывалась. А Азаэрыч страшный, действительно страшный. Причем не когда рычит или орет, как на фею, а когда говорит тихо, четко и спокойно. Не знаю почему, но вот очень страшно становится.
Так что мы долетели до горы, махнули приветственно Мору, уже приступившему к тренировкам ведьм, и полетели до инструктора Смертовой, которая ждала меня, почему-то улыбаясь.
– Зла, – поздоровалась я, спрыгивая с метлы.
Боевая фея кивнула, а затем поинтересовалась:
– Что, Григорьева, влипла?
На это мы с метлой переглянулись, и я спросила:
– В смысле?
Инструктор Смертова показательно тяжело вздохнула и произнесла:
– Ну ты же у нас Григорьева.
– Ну я, – ответила осторожно.
– Угу, – кивнула фея, – обернись.
Обернулась. И едва не села прямо на землю. Потому что над всем университетом сияла надпись:
«Григорьева, живо ко мне!».
На все это я могла сказать только одно:
– А может, я не единственная Григорьева в универе, может, это вообще кого-то другого вызывают.
Усмехнувшись, инструктор убила мою надежду насмешливым:
– Вообще-то единственная.
– Да, а вы что, всех студентов по фамилиям знаете?
Выгнув бровь, боевая фея кивнула.
– И новичков? – продолжала настаивать на своем я.
Тут уж инструктор Смертова была вынуждена признать, что:
– Если только сегодня утром в нашем университете появилась новая Григорьева, что было бы странно…
– Вот! – торжествующе воскликнула я. – Вот ее Владлен Азаэрович и вызывает!
На это боевая фея с сомнением протянула:
– Григорьева, я, конечно, тоже женщина, но даже мне твоя логика не особо понятна.
– Вы упускаете теорию вероятности появления в университете новой студентки с… – начала я.
– Ну разве что если теория вероятности, – хмыкнула Смертова. – Давай в строй.
И я встала в строй. Сегодня нас тут присутствовало всего трое – красивой темноволосой ведьмочки, за которой боевой фей Мор увивался, почему-то не было видно, но кроме меня это никого не заинтересовало. А меня очень интересовало, и потому я спросила:
– Инструктор Смертова, а почему нас всего трое?
Толстушка слева и худышка справа бросили на меня по тяжелому взгляду и вновь уставились на боевую фею. Та мягко опустилась на траву и тут же стала двухметровой атлеткой с недоброй ухмылкой и издевательским прищуром глаз.
– Так завтра, Григорьева, ты у меня вообще одна останешься, – сообщила мне Смертова.
– А… почему? – удивилась я.
– Зачет не сдашь, – сообщили мне.
– Это почему не сдам?
Между прочим, у нас с метлой почти наступило полное взаимопонимание, да и летаю я уже гораздо лучше, следовательно, все шансы у меня были!
Боевая фея пожала мускулистыми плечами и сообщила:
– А потому что, Григорьева, на сегодня для тебя нормативы отменяются.
И посмотрела куда-то за мою спину.
Я тоже оглянулась – ко мне натужно летела карта. Моя, кстати. Я пошла ей навстречу, подхватила и услышала надсадное:
– Григорьева. ху-у-у… к Владлену Азаэровичу, немедленно. ух. насилу догнала.
Я растерянно оглянулась на Смертову, инструктор хмыкнула и ехидно так:
– Представляешь, иногда теория вероятности не срабатывает.
– Жизнь сурова, – согласилась я.
– Мой тебе совет, Григорьева, лети куда сказано, – улыбнулась боевая фея.
Насупившись, я молча и выразительно взяла и села на землю. Лететь куда-либо я вообще не собиралась. К тому же Азаэрович страшный. И мне за вчерашнее стыдно, кстати.
– Лети, Григорьева, с Владленом шутки плохи, – уже сурово сказала Смертова.
Метла с ней была полностью согласна, но мнение метлы я в расчет не брала, потому что она подлая предательница. И вообще мне никоим образом встречаться с деканом чертового факультета сейчас не хотелось…
Но под внимательным взглядом Смертовой я поднялась, вытряхнула шорты, карту в карман нагрудный засунула, на метлу забралась и скомандовала:
– В чертовое общежитие!
– Владлен Азаэрович в твоей комнате ожидает, – сообщила осторожно карта.
– А я сказала – в чертовое общежитие!
Метла взлетела.
И мы понеслись над Университетом вредной магии, разглядывая ведьм, выполняющих летные пируэты на своих метлах, ёжек, летающих в ступах вместе с котами, м-м-м. навов, тренирующихся на крыше своего общежития, феечек, в данный момент старательно качающих пресс.
Тучку!
Внезапно нарисовавшуюся на моем пути, серую такую, кучевую, в которую мы с метлой и влетели, не успев свернуть.
А вылетели в кабинете ректора!
И все бы ничего, но кроме доброго и хорошего лорда Вреднума, сидящего за своим столом и кивнувшего мне при появлении, тут также обнаружилась Мара Ядовитовна в умопомрачительно стильном черном платье с белым воротничком и манжетами и туфельках на таком каблуке, что я моментально завистливо прикусила губы. Но даже это мелочи – тут был ОН!
Вот самый что ни на есть он – суровый, злой и вообще жутковатый Владлен Азаэрович.
И мы с метлой как-то разом посмотрели в окно… Окно было красивое, большое, с витражными разноцветными стеклышками, так что его даже немного жаль стало. И не то чтобы мы хотели разбить столь замечательное окошечко, просто когда жить захочешь, и не то разобьешь, и.
– Стекло небьющееся, – «обрадовал» меня ректор.
Черт!
– С метлы слезь, – приказал Владлен Азаэрович.
Колобок!
– А я бы еще посоветовала заголовочки газет просмотреть, – ядовито промурлыкала Мара Ядовитовна.
Полный колобок…
– Мара Ядовитовна, это лишнее, – мягко осадил ее лорд Вреднум.
После чего направил на меня проницательный взгляд светло-голубых глаз, огладил белоснежную бороду и начал:
– Студентка Григорьева, мы сегодня собрались здесь.
И мне как-то резко перестало нравиться происходящее. Нет, оно мне и так не нравилось, но теперь все резко окончательно перестало нравиться.
– А у меня зарядка утренняя пропадает, – вставила я, намекая на желание оказаться отсюда как можно дальше.
– Уверен, Смертова с радостью засчитает твой вчерашний вечерний забег в качестве норматива, – издевательски вставил Владлен Азаэрович.
– А ночью что-то было любопытное? – невинно поинтересовалась Мара Ядовитовна, бросив на меня такой взгляд, что я сразу поняла – плюнет.
Я невольно шею в плечи втянула и приготовилась отбиваться метлой… пока мысленно, но вообще, если правильно замахнуться, то вполне даже есть шанс.
– Сегодня мы собрались здесь, – повысив голос, напомнил Вреднум всем нам, кто тут самый вредный, в смысле главный, – чтобы сочетать узами брака студентку Станиславу Григорьеву и.
И тут кто-то как завизжит:
– Я против!!!
Смотрю на Мару Ядовитовну – та, кстати, молчала, а теперь неожиданно заулыбалась, декан чертового факультета визжать тоже не стал бы, не говоря уж о ректоре. Хотелось бы спихнуть на метлу, но та вообще не дергалась и ждала, чего я там еще визжать буду.
Больше не визжу.
Прочистив горло, я таки слезла с метлы, встала на пушистый ковер, посмотрела на лорда Вреднума и честно призналась:
– Слушайте, я не хочу за него замуж.
У Мары Ядовитовны даже поганка на носу сморщилась, Владлен Азаэрович молча начал барабанить пальцами по подлокотнику кресла, в котором сидел, а ректор развел руками – мол, он тут ничего сделать не может, и произнес:
– Видите ли, Григорьева, на территории нашего университета действуют законы Преисподней, и по данным законам трижды озвученное согласие уже является более чем достаточным основанием для заключения брачного союза. Да фактически оно и является заключением брака первой, гражданской степени, которое, как я вам накануне гарантировал, может быть расторгнуто… – Пауза и нехорошая такая добавочка: – Могло бы быть расторгнуто.