Метла грохнулась на пол!
Я, как это ни удивительно, осталась стоять, потрясенно глядя на лорда Вреднума. Бывший белый маг виновато посмотрел в ответ и продолжил:
– Вследствие произошедшего конфликта, – взгляд на газеты, – мы оказались поставленными перед фактом заключения между вами официального союза, законного также и на территории Единой империи.
Пауза.
Метла осторожно поднялась, влетела в мою подставленную ладонь, и теперь я стояла, сжимая ведьминское оружие и очень недобро глядя на ректора. Причем только на него.
– Сстанислава, – запнулся под моим взглядом бывший белый маг, – давай обратим внимание на плюсы данного положения. Во-первых, ты получишь защиту всего клана Харг…
– Харк! – рявкнула я.
– Не стоит коверкать имя рода, – мягко укорил меня лорд Вреднум. – Во-вторых, Владлен Азаэрович очень ответственный и будет о тебе заботиться.
– Он страшный, злой, рычит, подпись требует, гуляет направо и налево, и вообще он мне не нравится! У него нос кривой и это. это. грудь волосатая. А еще хвост!
Метла грохнулась на пол.
Пнув ее ногой, я прошипела:
– Вставай, мне моральная поддержка нужна. И, между прочим, это ты меня вчера в семейные разборки втянула.
Метла приподнялась, всем своим видом выражая возмущенное «что?!».
– Идея со скалкой и сковородкой твоя была! – разъяренно напомнила я.
Пожав прутиками, метла встала рядом, выражая мне моральную поддержку. Так-то лучше.
И вот теперь, когда нас было двое, я продолжила:
– Уважаемый лорд Вреднум…
– Все, хватит! – мрачно перебил меня декан чертового факультета. После чего повернулся к ректору и произнес: – Несомненно, бесконечно восхищает ваша демократичность, но в данный момент она совершенно неуместна. Устное согласие невесты было получено мною ранее, студентка этого не отрицает, заключайте брак и давайте покончим с этим.
Мара Ядовитовна перестала улыбаться и посмотрела на декана чертового факультета. Взгляд ее стал крайне задумчивым.
Ректор же попытался возразить:
– Владлен Азаэрович, при всем моем к вам искреннем и глубоком уважении я не вправе заключать нерасторжимый брак без согласия одной из сторон, в данном случае невесты.
Я подтвержающе кивнула, потому что была целиком и полностью с Вреднумом согласна. В смысле замуж я вообще не хочу!
Владлен Азаэрович внимательно, очень внимательно посмотрел на ректора, и взгляд его не обещал руководству университета ничего хорошего, после чего темно-карие глаза взглянули уже на меня, полыхнули зеленью, и декан чертового факультета очень недобро протянул:
– Значит, нос кривой и грудь волосатая.
Отчего-то вконец перепугавшись, я отступила на шаг, но исключительно порядку ради напомнила:
– И хвост.
Черт явственно скрипнул зубами.
Затем с глухим рыком произнес:
– Хвоста нет, Григорьева.
– Ну не знаю, – я осторожненько отступила еще, – уверенной на сто процентов быть не могу, а поглядеть вы не дали, так что…
Владлен Азаэрович вдруг встал. Плавно, текуче, одним пугающим меня движением. Мы с метлой отшатнулись.
– Студентка Григорьева, поверьте, вам нечего опасаться, – тут же сказал лорд Вреднум.
– А я бы не был так в этом уверен, – прошипел Владлен Азаэрович.
Нахмурившись, я поинтересовалась:
– Это вы мне сейчас угрожаете, да?
И глаза декана чертового факультета вдруг приобрели глубокий зеленый оттенок.
Весь мир перестал существовать!
Весь, разом! Умчались в небытие метла, ректор Университета вредной магии, Мара Ядовитовна… всё. Мы остались в ректорском кабинете одни – я и Владлен Азаэрович с заострившимися хищными чертами лица.
И в звенящей тишине оглушительным грохотом раздался его голос:
– Ты согласишься, Станислава.
– Нет, – ощущая себя тонущей в болоте, покрытом изумрудно-зелеными кувшинками, ответила я.
А зелень вокруг меня стала насыщеннее, и словно гром небесный прозвучало:
– Ты согласна, Стася. Сейчас ты скажешь «да».
– Нет, – проснулась во мне ведьминская вредность, – не скажу.
– Это еще почему? – вдруг прорычал декан чертового факультета.
И я как-то неожиданно даже для самой себя ответила:
– Вы не в моем вкусе.
Небо громыхнуло взбешенным:
– Что?
Наваждение спало.
– Владлен Азаэрович, – я тяжело вздохнула. – Вы поймите, мы, ведьмы, любим мужчин воспитуемых, а вас, вы извините, конечно, но – хрен воспитаешь!
И весь мир стал зеленым.
Нет, правда – зеленым! Прямо передо мной сверкали зеленые змеиные глаза, а вокруг все просто изумрудным было. И ничего больше. И я бы испугалась, но если честно, вчера, в момент убегания после семейных разборок, страшнее было, чем сейчас.
– Ты скажешь «да», Григорьева! – безапелляционно приказал голос свыше.
– Нет, – упрямо повторила ведьма, то есть я.
– Да! – зло повторил голос.
– Нет, – решила дрожащая я. – К тому же лично я не поняла, вот зачем вам все это надо?
Зеленющие змеиные глаза удивленно моргнули.
– Нет, правда, – продолжила я. – Неужели из-за моего террора чертей в общежитии?! Так, Владлен Азаэрович, я же их не из вредности терроризирую, а исключительно порядку ради, там потом чисто будет.
– Я уже столкнулся с твоим «порядку ради», – прошипел обозленный черт.
– А нечего было запираться! – возмутилась я.
– А нечего было в моих гостей вином швыряться, – рявкнул он.
– А нечего было от семейных разборок под мороком уклоняться! – гнула свою линию злая ведьма.
В этот момент прозвучало деликатное «кхм» и ректор задал вопрос:
– Владлен Азаэрович, у вас вчера неустановленные… э-э-э… гости были?
– Нет, – ничуть не смутившись, солгал декан чертового факультета.
Я невольно посмотрела на лорда Вреднума, сглотнула под его проницательным взглядом и тоже солгала:
– Никаких гостей, – уловила победную усмешку на губах Владлена Азаэровича и мстительно добавила: – Одни полюбовницы.
Улыбаться черт мигом перестал.
– Полюбовницы?! – севшим голосом, да шепотом практически, вопросила Мара Ядовитовна.
– Угу, – подтвердили мы с метлой, и по барабану, что метла молчала. – В количестве двух штук. А может, их и больше было, кто его знает, точное количество выяснить не удалось.
Кое-кто глухо зарычал, и мне, несомненно, влетело бы, но тут несчастная кикимора громко всхлипнула, опустилась на стульчик и простонала:
– Так вот в чем причина ваших неизменных отказов уже третий год подряд… А я… я… – снова всхлип, – искренне переживала о вашей мужской состоятельности, Владенька, а оказывается, вы просто. устали. Да как вы могли?
– Устать? – уточнил декан чертового факультета.
– Изменять мне! – заорала кикимора, тщательно вытирая поганку на носу. – Как вы могли тратить все силы на этих, в то время как я.
– Мара Ядовитовна! – прошипел ректор.
– Не смейте! – повысив голос, простонала она. – Не смейте указывать безнадежно влюбленной, отчаянно пытающейся устроить личную жизнь женщине! Да чтоб вам один день побыть на моем месте, лорд Вреднум! Хоть денечек! Да вы хоть знаете, что ощущает женщина, когда ей исполняется триста лет?
– Холод могильного камня? – потрясенно предположила я.
Кикимора бросила на меня обещающий неприятности взгляд, то есть теперь точно плюнет, после чего снисходительно выдала:
– Да что ты понимаешь в женском счастье, Григорьева?!
Пожав плечами, честно ответила:
– Да что тут понимать, Мара Ядовитовна? Тут все просто: плохой мужик – беги, хороший – бери, крутой – перевоспитывай. А вам уже что, целых триста?
Теперь взгляд кикиморы выражал не только гарантированный плевок, но также обещание станцевать на моей могиле. Я впечатлилась и как-то незаметно перебазировалась поближе к Владлену Азаэровичу, нет, черт, конечно, тоже страшен, но… зато не плюется.
– Григорьева, – прошипел декан чертового факультета, когда я, потянув его подальше от стула, уютно устроилась за широкой спиной.
Его спиной, естественно.
– Каждая ведьма четко знает – предосторожность никогда не помешает, – сообщила я ему. – Так на чем мы там остановились?
И тут мой взгляд упал на утренние газеты. И знаете, как это бывает, когда затянувшийся смех вдруг резко обрывается. Мне стало не до смеха. Мгновенно. Потому что в заголовках желтых страниц я увидела следующее: «Нападение на лорда Тиаранга!», «Элите магов Единой империи бросили вызов!», «Лишившийся руки ректор Академии боевой магии объявил войну…».
И я как наяву услышала злой голос Владлена Азаэровича: «Слушай внимательно, Тиаранг. Слушай и запоминай – одной руки у тебя уже нет. Выберешь сам, какой – правой или левой. Отвечать сейчас не нужно, при встрече ответишь».
В глазах потемнело.
И я не заметила, как медленно, шагая назад, отошла от того, кого считала чертом. Справиться с четвертьдемоном не способен ни один черт! Ни один! Даже боевой! И.
Владлен Азаэрович развернулся, посмотрел мне в глаза и тихо произнес:
– Станислава, я не. я. Стася, прекрати бледнеть.
Я осторожно отошла подальше, понимая, что ядовитый плевок Мары Ядовитовны еще не самое страшное. Бывают вещи и пострашнее. Вспомнились слова ректора о том, что Владлен Азаэрович вовсе не черт, и сработало то самое правило: «Плохой мужик – беги». Короче, точно хрен перевоспитаешь.
– Мой ответ «нет», – прошептала я. Дальше сорвалось: – Вы мне не нравитесь, правда. Вообще. И вы это… не в моем вкусе. И…
Метла ткнулась в руку, я инстинктивно ее сжала и добавила угрожающе:
– Не подходите!
Глаза у декана чертового факультета округлились.
– Тресну, – вполне серьезно пообещала ему.
Наверное, прозвучало грубо, потому что Владлен Азаэрович мрачно руки на груди сложил, а метла дернулась, пытаясь намекнуть, что отказывается быть орудием возмездия. Плевать! Ведьм такие мелочи вообще не интересуют. А еще очень кстати вспомнилось, что:
– Я сюда вообще-то учиться пришла, а вы мне сватовство с пристрастием устроили!