— Да уж, интересная история у твоей семьи и фамилия у вас красивая и редкая.
— Это для России редкая, в Прибалтике она считается распространенной. Да и на самом деле моя фамилия должна склоняться, Варнас — это мужская версия, я должна быть Варнайте, мама, как замужняя женщина, Варнене. Но родители решили что необязательно придерживаться в России литовских традиции в образовании фамилий и проще если вся семья будет носить одну фамилию. Однако с именами папа таки взял вверх — они у нас литовские. Хотя у брата оно более русифицированное — Миколас — литовская версия имени Николай. Мама так хотела назвать сына — в честь своего отца. Вот и сошлись на Миколасе.
— Я, честно говоря, сначала подумал что твое имя — псевдоним. Часто же экстрасенсы их себе берут: необычные, звучные… Но когда узнал что ты сестра Миколаса Андриусовича, понял что тебе с таким именем и псевдоним не нужен.
— Это точно. — закивала я с усмешкой. — А ты что-нибудь знаешь про своих родителей?
Костя вдруг резко остановился, я тоже тормознула и посмотрела на своего провожатого: отстраненный взгляд, жилваки играют, а руки нервно вздрагивают в карманах. Он вдруг глубоко вздохнул и ответил:
— Мой папа убил мою мать. Его посадили, а через пару лет он покончил с собой в тюрьме.
От услышанного по моей спине пробежались ледяные мурашки, словно смерть только что прошла рядом, посмотрела, но передумала… Я ее чувствовала, а сейчас так явно ощутила все страдания этого бедного парня… Так вот почему он не хотел говорить мне про свою семью. Ему больно и почему-то стыдно и страшно.
— Поэтому ты пошел в полицию? — предположила я.
— Да, — с усмешкой ответил он. — Для человека страдающего аутизмом это заметный прогресс, ведь дяде говорили, что я в школе-то учиться не смогу. Не приспособлюсь. Но дядя был упертым и моей болезни замечать не хотел — растил меня как совершенно нормального ребенка. Школу я закончил с золотой медалью и с первого раза поступил в Академию. Вот тебе и детский аутизм.
Я удивленно посмотрела на Костю, хотя, теперь мне стала понятна причина такого отстраненного поведения капитана. Все это, всего навсего, следствие болезни.
— Врачи иногда ошибаются. — желая поддержать, заявила я. — Да и любовь и забота близких способна творить чудеса.
— В чудеса я не верю. — покачал головой Костя.
Тут мы наконец дошли до конечной точки нашего общего маршрута, перед нами стоял панельный дом, первые этажи которого являлись не жилыми: сплошные салоны и магазины, среди которых был излюбленный мной магазинчик, в котором я давно числилась постоянным клиентом. И куда мне обязательно нужно сейчас зайти.
— Ты домой? — спросила я у Кости.
— Да, а ты?
— А я в магазин сначала, за успокоительным, — ответила я, кивая в нужную сторону. Костя, проследив за моим кивком, удивленно спросил:
— В Интим-Шоп?
Я нахмурилась, а потом повнимательней присмотрелась в указанную мной сторону и обнаружила, что, действительно, по соседству с продуктовым был Интим-салон, чья вывеска была хитро завуалированна и с первого взгляда не понятно, что именно за этой вывеской находится, а главное что там продается.
— О нет, я хоть давно живу одна, но такие товары мне пока не нужны, — хихикнула я. — Я в продуктовый, тот что рядом.
Костя хихикнул в ответ:
— А то я уж начал недоумевать что за успокоительное ты имела в виду.
— Винцо, Константин, винцо. Вот мое самое лучшее успокоительное.
Костя нахмурился, достал из кармана телефон и бегло посмотрев на загоревшийся экран, подметил:
— Без пяти одиннадцать.
— Ничего, в этом магазине мне алкоголь продадут в любое время, — ответила я, а потом опомнилась. — Только не вздумайте устроить на них рейд, иначе я останусь без своего полусладкого лекарства.
— Это не в моей прерогативе. Я в основном по маньякам и убийцам, — усмехнулся он. — Ладно, пока. Спокойной ночи.
— Надеюсь, и тебе, — ответила я и Костя, махнув мне рукой, свернул на лево. А я поднялась по ступенькам и зашла в магазин. Совершенно спокойно и без лишних вопросов купила там свой стандартный набор: красное вино, плитку шоколада и пачку сигарет. Обменялась парой фразочек с улыбчивой продавщицей и поспешила домой, чтоб как можно скорее принять свою спасительную вечернюю дозу.
Зайдя в квартиру, я первым делом бережно пристроила в углу свою сумку. Захлопнув дверь и не включая света, я развязала вслепую кеды и бросила их под вешалку, на которую тут же водрузила жилетку. А затем, прихватив сумку, мое предвкушающее тело начало медленно и аккуратно пробираться по коридору в сторону комнаты. Однако это мне не помогло и я таки задела ногой одну из пустых бутылок, после чего услышала череду характерных звуков… Н-да, надо бы все таки избавиться от пустой тары, которой скопилось уже прилично. А сегодня станет еще на одну бутылку больше. Прижимая сумочку к груди, и решив что с завтрашнего дня я начну освобождать свою квартиру от излишек стеклопроизводства, я протопала дальше. Подобные обещания я даю себе почти каждый день, поэтому уже не особо себе и верю, но надеяться продолжаю… Зашла в комнату и сразу же направилась к окну, у которого стоял мой любимый стол. Дотопав до стола, я плюхнулась на стул и принялась выгружать содержимое своей объемной сумки. Первой я достала бутылку вина, потом плиточку молочного шоколада, а затем стеклянный шар. Последнее я поставила на подоконник в специальную подставку.
— Все колдуешь, Елка? — услышала я и дернувшись от испуга, обернулась, хотя уже знала кого именно увижу. Ведь Елкой меня называл один единственный человек. Которого я не видела вот уже два года… Два года, которые сейчас мне вдруг показались не такими уж и страшными. Да, первые полгода, после нашего расставания, мне было больно и обидно, местами даже не сладко. Но потом я попривыкла. Взяла себя в руки, и нашла полезное применение своему дару. А в личной жизни… А в личной я научилась с легкостью расставаться с левыми людьми, случайно заглянувшими в мою судьбу… И сейчас, уставившись в свете уличных фонарей на этого наглого и смазливого субъекта, я вруг почувствовала странный прилив нежности. Словно я встретилась не с бросившим меня любовником, а со старым добрым другом.
— Батюшки! Кого я вижу, а точнее — слышу, Захар Александрович, собственной персоной!
— Он самый, — отозвался незванный гость. — Может включишь свет?
— Чего-то как-то не хочется..
— Чего тебе не хочется? Видеть мою рожу?
— И это тоже… — фыркнула я, а потом серьезным тоном добавила. — На самом деле я просто привыкла к темноте, и снаружи и внутри.
— Значит, я все таки прав, и ты продолжаешь приколдовывать, причем массово, раз уж таскаешь с собой вон тот магический шар. — последние два слова он произнес с заметным ехидством.
— Что ты… Магический! Не смеши… Просто люди, не разбирающиеся в том, как именно работают такие как мы, считают что подобная стереотипная атрибутика нам просто необходима. А мне не составляет никакого труда, для усиления эффекта, поводить руками над шарообразной стекляшкой, купленной мной по дешевке в ближайшем переходе, — хохотнула я и полезна в сумку за сигаретами. Достав пачку и зажигалку, я распаковала сигареты, вытащила зубами одну и прикурила, при этом закидывая сумку в противоположный угол комнаты. — Лучше скажи мне, Захарка, как ты оказался в моей квартире?
— Ну, Елка, не только ты обладаешь особенным даром…
— Ах, ну да, как я могла забыть про твои фантастические способности… ловкость волшебных рук и никакого мошенничества, — я фыркнула и тут же вспомнив, спросила. — Кстати, ты ж вроде должен быть сейчас в местах не столь отдаленных? И вроде как за мошенничество?
— Только что оттуда. — кивнул он. — Однако сидел я по другой статье. Благодаря наигранным за столько лет связям мне изменили статью, и я отделался всего лишь годиком и семью месяцами. — усмехнулся Захар, и я тут же усмехнулась ответ, прекрасно понимая что он имеет в виду под словом "наигранным". Человек, заявившийся ко мне сейчас без приглашения, один из самых лучших карточных шулеров в городе. Руки у Захарки реально волшебные.
— И по какой статье ты чалился? — поинтересовалась я, стряхивая пепел в цветочный горшок с фикусом на подоконнике. Судя по тому, как бурно растет и заленеет этот фикус — сигаретный пепел для него самое лучшее удобрение… Ну, или же заглядывавший ко мне периодически брат, втайне от меня спасает бедное растение. Любит он цветы, так, что бизнес у него как раз цветочный.
— Фи, Елка, откуда такие слова в твоем интеллегентом лексиконе? Я сидел по 171 статье, пункт 2.
— Я как-то не особо сильна в статьях уголовного кодекса…
— Незаконные организация и проведение азартных игр. — Я нахмурилась. Этого я не знала, Микас мне не рассказывал. Хотя он тогда активно следил за судьбой Захарки, даже, пожалуй, больше, чем я. — И, кстати, очень зря что ты не сильна в нашем Кодексе, ведь из-за своей массовой деятельности с применением этого шарика, ты сама его нарушаешь.
— Не нарушаю, — ответила я ехидно. — Я активно сотрудничаю с полицией.
— Во как! Братец подсобил?
— Братец. Только он сам уже как год не трудится в органах, ушел в бизнес. В нашей семье, оказывается, у каждого свой уникальный дар. У брата, вот, предпринимательский.
— Я всегда считал что Микасу в полиции не место. — кивнул Захар. Я пожала плечами, затушила бычок в землю все того же фикуса и, нащупав на столе штопор, принялась откупоривать бутылку. Раздался мой любимый "чпок" и мои руки зашарили по скатерти в поиске стакана.
— Какой нынче праздник? — со смешком поинтересовался Захар.
— Каждый день, как праздник. Их в году ровно триста шестьдесят два.
— Ну, судя по пустой стеклянной таре, выставленной в коридоре, ты, действительно, отмечаешь все.
— О, ты заметил мою небольшую коллекцию?
— Небольшую? Да у приемщиков стеклотары бутылей меньше за день собирается…
— Не гунди, Захарка. Стресс у меня — работа тяжелая. Без аморфного расслабления алкоголем никак, — ответила я, наливая вино в стакан. — Иначе я бы давно с катушек съехала…