А еще — холодно, очень холодно… Коснувшись плеча, почувствовал покрытую мурашками кожу… Удивился. Опустил лицо… Так я же голый! Как? Почему? Оглядываюсь… Где я?… У папы… Папочки. Родной мой, хороший…
Снова звук поезда, и снова — вспышка…
Боль отпускает. Обратнопропорционально… Как хорошо. Лучше… Мне лучше…
Все-все, я здесь. Я готов… Я иду моя хорошая… Ты же меня ждешь?
— Ждешь?
Делаю шаг, один-другой. Вижу слева яркий свет… Дождалась. Пришел я… Захожу… Вот она, на полу сидит. Пристегнутая наручниками к батареи. Обнаженная, в одних чулках в крупную сетку… Увидела меня, дернулась всем телом и вжалась под окно… Боится. Правильно делает. Всхлипывает. А сказать не может — черный гладкий шарик кляпа на ремнях, застегнутых на затылке, не позволяет… Вот и всхлипывает… Так жалобно.
— Извини. Задержался.
Подхожу. Одним рывком вытаскиваю девушку из под окна и бросаю себе под ноги. Она не сопротивляется. Лишь пытается свободной рукой прикрыть лицо… А я любуюсь этой картинкой. Я, мужчина, сверху, она, грязная сучка, валяется в моих ногах и умоляюще смотрит… Да, порой взгляд красноречивей слов…
Присаживаюсь рядом на корточки и беру ее за подбородок… Красивая какая. Блондинка… Как похожа… Как она на нее похожа! Перебираю пальцами длинные локоны. Гладкие. Шелковистые… Снова беру за лицо, хочу посмотреть в глаза. Дергается, сучка… Сжимаю подбородок сильнее. Еще сильней… Стонет. Ох как стонет… Так… Зазывно. Рассматриваю ее внимательно — чистая, загорелая кожа, пышная грудь с яркими ореолами сосков, изящняя талия, упругие ягодицы… Хороша, паршивка. Могла бы сделать кого-то очень-очень счастливым… Но сучка решила иначе — выбрала себе другую, грязную и низменную судьбу. Что ж, таков ее выбор. У каждого — свой… Я свой тоже сделал…
Встаю с корточек, подхожу к стене. На полке лежит один интересный девайс. Секс-девайс, ярко-розового цвета.
— Нравится? — спрашиваю я у девушки, опять приближаясь, и демонстрирую игрушку для взлослых, размахивая упругим силиконов перед ее лицом. Она качает головой. — Обманываешь… Сколько таких вот, но только настоящих, ты видела? Трогала? Ощущала в себе? Готов поспорить, что много… — опять качает головой. — Не ври… Делая мужчинам хорошо ты брала после этого деньги… Как можно брать деньги за любовь?… Хотя, у кого я спрашиваю… У дешевой шалавы. И дешевой не из-за твоей цены, а из-за твоего же обесценивания вечных ценностей… Тварь! — рявкую я и даю блондинке пощечину. Сильную, на лице остается красный след… — Ты это заслужила. И я только начал… Буду тебя наказывать. Таких надо наказывать, — усмехаюсь я. Опять отхожу к полке, беру стек — длинный хлыст с кисточкой на конце, из нарезанных кусочков ткани, похожей на кожу. Стек рукояткой приятно лег в руку, а увидев его, глаза девушки наполнились страхом… Возвращаюсь, смакуя ее страх, и тут же замахиваясь, ударяю кожанным хлыстом обнаженное женское тело: грудь, живот, ляшки… Она пытается увернуться, но тщетно, я всегда попадаю точно туда, куда собираюсь… И наблюдая за тем как содрагается тело я… Нет, не возбуждаюсь. Возмущаюсь… Головой понимаю, что все происходящее мне нравится… А вот тело никак не реагирует. Кипящая кровь просто не приливает к особенному, мужскому органу… Возмущаюсь и злюсь еще сильней. И бью, бью сучку стеком… Шикарная вещь — бьет сильно, но следов не оставляет. Наказать! Изнасиловать! А потом отнести сучку в душ, чтобы смыть водой хотя бы визуальную грязь…
Открывая глаза, я тут же потерла виски. Головную боль злодея я ощущала очень явно. А так же его злость. На самого себя.
— Нормально себя чувствуешь? — спросил Александр Семенович. — Ты вся бледная…
— Нормально. Сейчас попустит. — кивнула я. — Все слышали?
— Да, — кивнул в ответ майор. — Получается — мы нарвались на маньяка-импотента? И женщин он носилует этими, девайсами, так как сам не может.
— Получается так, — кивнула я и оглядевшись, заметила что в кабинете мы одни.
— А где капитан Смирнов? — спросила я.
— Ему стало не хорошо и он попросился выйти… Слабенькие нынче пошли капитаны. — хохотнул майор. — А вот ты молодец, Лана… Появилась зацепка — дом, как я понял — у железной дороги. Описать сможешь?
— На вряд ли это поможет. Я видела его только изнутри.
— Может тогда — еще попробуешь? — заискивающе предложил он. — С вещью другой жертвы?
Я прислушалась к себе. Мне очень хотелось в очередной раз помочь майору, но два таких тяжелых видения за один день — это моя планка. Больше не выдержу.
— Александр Семенович, давайте завтра… Сегодня итак уже слишком много эмоций для моей неустойчивой психики. — сказала я. Майор печально вздохнул, взял со стола свой телефон.
— Тогда я позвоню Смирному, чтоб он тебя проводил… — Александр Семенович прижал трубку к уху и прождал так несколько секунд. — Чего-то трубку не берет…
— Ну и ладно, — отмахнулась я. — Что я, сама до дома не дотопаю?
Покинув отделение в гордом одиночестве, я направилась все таки не домой, а в сторону парка. Прогуливаясь вдоль оживленной дороги, я почувствовала такую угнетающую тоску… Мне сейчас очень хотелось увидеться с Захаром. Прижаться к нему, обнимать, целовать, шептать по литовски признания в своей любви и желании… А потом закрыться в спальне на несколько дней и с лихвой восполнить наш пробел за эти два года. Он меня любит, я знаю. Ведь бабушка никогда не ошибалась. Судьба — значит судьба…
Но номера Захара в моем не телефоне не было. Я вообще не помню куда дела ту записку, оставленную мне Захаром на холодильнике… Так что, судьба, но не сейчас. Мы увидимся вечером, Захар обещал.
Второй, про кого я подумала, был Миколас. Заботливый старший брат… Странно, но я на него совсем не злилась. Даже понимала. Он беспокоился за меня, вот и предложил Захару такую сделку. И поступил правильно. Разумно. И на вряд ли теперь будет препятствовать нашим отношениям. Он и раньше не особо и препятствовал.
Я улыбнулась, глядя на солнечное небо и тут же достала телефон из сумки. Набрала брата. Трубку он снял почти сразу:
— Привет, Йолька.
— Привет, ты где?
— Еду со встречи. А ты?
— Иду в сторону нашего парка. Не хочешь присоединиться и немного прогуляться?
— Буду через пять минут. Я как раз поблизости.
— Тогда жду тебя у главного входа.
Мы распрощались и я ускорила шаг, чтобы оказаться у входа раньше Микаса. Только я замерла у большой клумбы рядом с воротами, как увидела желтую BMW — яркую и запоминающуюся машину брата. Сам Миколас называл свое средство передвижения "немецкой красавицей". И был прав — его немка была именно такой.
Микас припарковался у обочины и не спеша вышел из автомобиля. Я шагнула ему на встречу и мы, как в детстве взявшись за руки, пошли в парк. Прогулявшись по аллеи, я приметила уютно стоящую лавочку в тени ивы. Потянула к ней брата и вскоре мы уже сидели на лавке, мило болтая.
— Что у тебя нового? — спросил Микас, закончив рассказывать про свою бизнес-встречу.
— Новая старая любовь.
— Захар? — догадался брат. Я лишь жеманно пожала плечами. — Что ж, если после такого длительного расставания вы опять сошлись, значит это судьба. Я буду рад, если ты будешь счастлива.
— Спасибо, — ответила я, прижимаясь к плечу брата. — А еще я сегодня была у твоего бывшего начальника.
— По поводу нового маньяка? — уточнил брат, я кивнула. — Что-нибудь узнала?
— Как обычно. Внутренний мир маньяка. Посмотрела на происходящее его глазами, ощущая его эмоции и слыша мысли.
— И что?
— Он больной человек. И психически и физиологически… С явной застарелой травмой… — ответила я задумчиво и полезла в свою сумку. Пошарив там руками, я нащупала палароидный снимок. Достала его и положила на колени.
— Что это? — спросил Микас.
— Семейное фото. Его мне подбросили в почтовый ящик. И когда я коснулась фотографии — у меня было видение.
— И что ты увидела?
— Как муж убил жену. Она, мягко говоря, ему изменяла, таким образом зарабатывая деньги… А мальчик был свидетелем убийства… — ответила я, продолжая пребывать в задумчивости. Все таки неспроста мне подбросили снимок — уж больно мысли маньяка-импотента совпадают со словами этого мужчины — "Таких нужно наказывать."…
Микас забрал у меня фото и внимательно на него посмотрел. Примерно минуту вглядывался в лица, а потом неожиданно спросил:
— А тебе мальчик никого не напоминает?
Я нахмурилась и тоже пригляделась к ребенку, изображенному на фотографии. Утром, торопясь на встречу с майором, я особо внимательно к нему не приглядывалась. А сейчас… Определенно, сходство имеется, несмотря на давнишность снимка.
— На Костю похож… — произнесла я тихо. Потом посмотрела на брата и тут вспомнила. — Слушай, а ведь он мне говорил что его папа убил мать… Именно "папа" — ласково, и именно "мать" — грубо… Правда не сказал, что он это видел.
— Кто ж захочет про такое рассказывать? — пожал плечами Микас и я, уж было собралась поведать брату про свою догадку, как в его кармане что-то противно запищало. Микас достал брелок с ключами от машины.
— Черт, Йолька, пойдем, там кто-то с моей машиной развлекается… — сказал он
— Я хочу еще здесь посидеть. А ты сходи, проверь, купи нам мороженного и возвращайся…
Сигнализация опять запищала и Микас, кивнув, поспешил проверить свою немецкую красавицу. А я еще раз посмотрела на фото… Неужели — он? Хотя… Головные боли, и маньяка и Костю они мучают. Три месяца назад капитан Смирнов получил травму, через месяц — первая жертва маньяка… И посещение Кости секс-шопа теперь становится понятным — злодей покупал себе предметы, похожие на тот, которым он сам пользоваться не может. И… теть Зоя… Он ее… Из-за меня, что ли?
Отложив фото на лавку, я нервно полезла в сумку в поисках телефона. Надо позвонить майору, пусть проверят… Я набрала номер, услышала гудки и тут… что-то тяжелое обрушилось на мою многострадальную голову, отключая меня от действительности…
Звук проезжающего поезда… Еще один. И еще… Голова жутко раскалывается. Болит… Если я чувствую боль — значит я живая.