ных боевых столкновений. Особенно типичными наемниками XVI века являлись немецкие ландскнехты. Тактическая сплоченность, при отсутствии какого-либо коллективного обучения, могла достигаться только подбором подходящих людей, деклассированных, не имеющих никаких национальных, социальных или религиозных интересов, готовых найти свою семью и родину в любой банде собравшихся на добычу молодцов. Ландскнехты могли образовывать только немногочисленные армии, дорого стоившие нанимавшему их государю и еще дороже обходившиеся населению театра военных действий. Полная оторванность от целей, из-за которых ведется война, грубость, жестокость, распущенность и жадность, недисциплинированность, сильный корпоративный дух, частые бунты характерны для ландскнехтов. Авторитетом среди ландскнехтов могли пользоваться только исключительные люди, вышедшие по преимуществу из их же среды и являвшиеся в то же время антрепренерами-организаторами данной части. В тактике военное искусство ландскнехтов характеризуется решительными атаками в густых колоннах; в стратегии — невозможностью достигать с этими малыми и самовольными армиями крупных целей. Ландскнехты вербовались только на время войны; существование их представляло серьезную социальную опасность, особенно в случае демобилизации или отсутствия в государственной казне денег для уплаты им жалованья. Такая вооруженная сила далеко не отвечала потребностям складывавшегося в XVII веке абсолютизма. Экономическая сила государства значительно выросла. Государственные налоги — впервые установленные во Франции в XV веке для содержания т.н. “ордонансовых рот” (постоянных частей конницы, которые должны были ликвидировать бушевавшие банды наемников, демобилизованных после Столетней войны с Англией) — в XVII веке поступали уже правильно и охватывали значительную часть народного дохода (кроме привилегированных сословий); это позволило перейти к системе постоянных армий. В 1668 г., заключив Ахенский мир, Франция не распустила собранную на войну армию, а сохранила ее почти в полном составе; это знаменует последний этап перехода к постоянным армиям, который тянулся в течение целого столетия.
Постоянные армии XVIII века получили резко отличный от наемных XVI века характер; они пополнялись в Западной Европе вербовкой, зачастую насильственной, как собственных подданных, так и иностранцев, а в России — рекрутскими наборами, преимущественно крестьян, что давало русской армии огромное превосходство над западноевропейскими. Установление рекрутских наборов в Западной Европе могло иметь место только частично вследствие сопротивления помещиков, которые теряли рабочие руки вследствие угрозы эмиграции населения, особенно опасной для изрезанных границами мелких немецких государств и редко населенной Пруссии. В России рекрутские наборы были установлены Петром I после того, как навербованная им армия разбежалась под Нарвой в 1700 г. В эпоху постоянных армий командный состав является представителем господствующего дворянского класса; палочная дисциплина и муштровка на утомительных строевых учениях связаны с презрением к моральным качествам призываемых; солдаты, вместо самоснабжения, получают все довольствие от государства; вводится форменная одежда за счет казны; строятся казармы; отпускается паек; оружие заготовляется государством; во всем устанавливается погоня за однообразием. Солдат стал совершенно бесправным, армия получила чисто правительственный характер. В тактическом искусстве господствовал тонкий линейный боевой порядок; бой велся частым ружейным огнем, с удаления в 100-200 шагов от противника; все боевые движения бездушные армии XVIII века выполняли механически. Боевой порядок пехоты отличался большой хрупкостью; вербованные солдаты дрались из-под палки и представляли силу только до того момента, пока порядок не был нарушен. Отсюда складывались чрезвычайно выгодные условия для конницы, строившейся на флангах армии и выжидавшей для атаки момента, когда механика пехотных построений придет в беспорядок; если к этому моменту удавалось отогнать неприятельскую кавалерию, то можно было беспрепятственно атаковать с фланга и рубить беззащитные линии пехотинцев; этот период упадка моральных достоинств пехоты, как и всегда в истории, являлся золотым веком конницы. Русская пехота была однородна в национальном отношении, обладала спайкой, свойственной условиям жизни и труда русского крепостного крестьянства того времени, и в руках заботившихся о ней вождей, как Суворов, оказывалась несравненно более стойкой, чем прусская, составленная на две трети из иностранцев-дезертиров. Армии XVIII века, небольшие по размерам, хрупкие, склонные к массовому дезертирству, были не способны преследовать крупные цели войны; в целях борьбы с дезертирством приходилось располагать войска только биваком в поле и довольствовать исключительно подвозом с тыла; зимние кампании были почти исключены; колесный обоз позволял правильно снабжать армии лишь при условии, что они не удалятся далее 5 переходов от довольствующего их магазина в пограничной крепости. Отсюда возникла так называемая пятипереходная система; военные действия преимущественно сводились к борьбе за пограничные провинции. Войны XVIII века, малого размаха, получили название “кабинетных”, подчеркивающее отчуждение широких народных масс от участия в войне и от ее целей. Это был период, когда капиталистический способ производства, нуждаясь в расширении, создавал новейший абсолютизм; кабинеты осуществляли расширительные стремления капитала (Фр. Меринг).
Новейшая история военного искусства, связанная с развитием капитализма, может быть разделена на три периода: Великая Французская революция и Наполеон; Мольтке; период империализма. Первые два периода (1789—1871) охватывают эпоху национальных войн в Европе освободительного и прогрессивного характера. Завоевание буржуазией государственной власти и устранение ряда феодальных пережитков позволили революционной Франции выявить невиданную в новой истории государственную мощь. Буржуазное государство сделало огромный скачок вперед в деле использования крестьянства для военных нужд и оказалось в силах распоряжаться всеми живыми силами и всеми материальными средствами, находившимися на его территории. “Новая военная тактика — необходимый продукт Французской революции. Ее предпосылка — социальная и политическая эмансипация буржуазии и мелкого крестьянства. Буржуазия дает деньги, мелкое крестьянство поставляет солдат” (Энгельс). Создалась предпосылка для общей воинской повинности; впрочем, буржуазия вскоре ограничила ее правом заместительства — богатые могли откупаться, выставляя за себя бедных. Но человеческий элемент, комплектовавший революционные армии, охваченные буржуазно-революционным патриотизмом, все же несравненно превосходил и по качеству и по количеству человеческий элемент, из которого вербовались армии старого порядка. Народные массы внесли во французскую армию господствовавшее в стране настроение, армия перестала быть оторванной от народа, создалось представление об отечестве, значительная часть призванных сознательно относилась к своему долгу. Командный состав получил всесословный характер и в значительной степени пополнялся отличившимися солдатами. На место механического характера исполнения приказов в армиях XVIII века открылся простор инициативе частных начальников и солдат. Эта инициатива нашла свое выражение в отказе от общего, механически связанного построения армии, от общей координации всех движений по указанию старшего начальника и в образовании боевых участков, что связало в тактическом отношении руки частным начальникам; создалось деление армии на дивизии и корпуса, пользующиеся известной самостоятельностью не только в бою, но и на походе, в течение которого они часто следовали самостоятельными дорогами, чтобы иметь возможность шире использовать местные средства и получить ночлег под крышей. Новое сознание солдатской массы, связанное с политическим освобождением буржуазии, сказалось в широко развившемся бое в рассыпном строю, в котором стрелки могли применяться к местности, нести меньшие потери и лучше использовать свои ружья. В то время как армии старого порядка искали для боя преимущественно чистое поле, так как легко приходили в беспорядок на закрытых участках, где солдат ускользал от наблюдения офицера, — революционные войска стали охотно занимать для боя селения и рощи; только сознательные, одушевленные солдаты могут использовать предоставляемые местными предметами укрытия и в то же время оставаться в распоряжении начальников для дальнейшего боя. Другим необходимым условием изменения тактики в эту эпоху явилось усовершенствование военной техники — ружья и артиллерии (легкие лафеты Грибоваля).
Громадный качественный и количественный перевес армий, созданных Французской революцией, был гениально использован военным искусством Наполеона; гений последнего заключался лишь в том, что он легко отказался от всех пережитков и традиций устаревшего военного искусства XVIII века и построил свою тактику и стратегию на самом широком использовании новых, созданных революцией, ценностей в виде нового человеческого материала и техники. Благодаря этим условиям, Наполеон мог отказаться от медлительной, истощающей обе стороны, стратегии измора XVIII века и пришел к стратегии сокрушения. Свои силы, собранные по возможности кучно, Наполеон направлял по одной из важнейших дорог к столице неприятеля; при этом он был уверен, что встретит живую силу неприятеля, на уничтожение которой он и метил прежде всего. Все чисто географические интересы уступали место в его внимании вопросу сосредоточения подавляющих сил для предстоявшего столкновения. Он стремился поставить его в возможно решающие условия, так как был уверен в безусловном перевесе своих войск, и с этой целью охотно стремился к обходу неприятеля, выходу на его сообщения и сражению перевернутым фронтом, в котором для разбитой стороны нет отступления. Уничтожив армию неприятеля, Наполеон становился сразу хозяином страны противника и мог предписывать мир на любых условиях поставленному на колени противнику. Такая система ведения войны стала возможной только благодаря обильному и надежному человеческому материалу, которым располагал Наполеон. Широкое использование местных средств позволяло Наполеону в течение одной кампании проходить на многие сотни километров вперед, с берегов Рейна к Висле или к пределам Венгрии. Убыль в боях и на походе и необходимость обеспечивать свои фланги и тыл сокращали при этом полевую армию Наполеона в 3-4 раза; если он, начав кампанию 1805 г. с 250 тысячами, имел против Александра I под Аустерлицем только 70 тысяч, то ясно, что для его предшественников в XVIII веке такая стратегия являлась бы немыслимой; действительно Фридрих II Прусский при одном вторжении из Силезии в Богемию терял уже до 30% одними дезертирами. В тактическом отношении военное искусство Наполеона характеризуется сочетанием огня из рассыпного строя с ударом пехотных колонн; по мере ухудшения человеческого материала, который Наполеон расточал, центр тяжести боя все более переносился на атаку колонн, густота которых постепенно нарастала; атака колонн на решит