Потом была победа
ОБ АВТОРЕ И ЕГО ГЕРОЯХ
Путь писателя в литературу сугубо индивидуален. Но при этом каждый, в той или иной мере, опирается в своем творчестве на собственный жизненный опыт; личность автора, как правило, присутствует в каждом его произведении, проглядывается в характерах и поступках героев, в их оценке, размышлениях и многом другом. Гражданская значимость творчества писателя определяется масштабностью его личности, глубиной и серьезностью его раздумий над жизнью.
Жизнь и литературная работа Михаила Ивановича Барышева (1923—1979) представляют собой прочный сплав, в котором опыт человеческий и опыт художнический спаяны воедино и отмечены печатью большого таланта.
Впервые мы встретились почти четверть века назад в редакции журнала «Молодая гвардия». В кабинет на шестом этаже дома на Сущевской, где тогда размещался отдел прозы, вошел крупного сложения человек лет сорока, внимательным взглядом из-под больших очков окинул нас — редакторов и представился. И это спокойствие, достойная уравновешенность вошедшего сразу понравились нам.
В ту пору нашего первого знакомства главное дело Барышева, как он сам говорил, было не в области литературной: он занимал пост директора издательства юридической литературы, имел кандидатскую степень, напечатал более сотни научных статей, три монографии, участвовал в создании двух учебников, наконец, сам преподавал. Однако, несмотря на столь обширную и достаточно длительную научную и педагогическую деятельность, он к тому времени уже успел выпустить в свет пять книжек рассказов и повестей: «Маленькие поморы» (1958), «Выстрел в камышах» и «Голубой песец» (1961), «Пан-озеро» (1963), «Особый патруль» (1964).
Эти книги по-настоящему трогали душу. В них действовали герои, которые, как мне казалось, были сродни самому Барышеву — широкие, добрые, отзывчивые. И вместе с тем в них словно бы прослеживались главные этапы жизненного пути писателя, его становления как человека и художника.
Родился М. И. Барышев на Беломорье, в селе Малошуйка Архангельской области, а детство и юность его прошли у самой кромки Ледовитого океана, на берегу Баренцева моря, в рыбачьем стане Териберка. Уже сами названия таят в себе очарование поморского быта, северной красоты, удивительного фольклора и не менее удивительных суровых и нежных людей — рыбаков Беломорья и Мурмана, характеров цельных и мужественных, чьи привычные дела сопряжены с гигантским трудолюбием и постоянным риском.
Если в первой книге героями были, как явствует из ее названия, дети поморов, народ веселый и забавный, на плечи которого сызмальства ложились вполне взрослые заботы, то в последующих сборниках автор открывает читателям мир их отцов и дедов, вводит в атмосферу главного труда их жизни. Вот, скажем, суровый старовер, рыбак-одиночка Андрон Горелов («Андрон из Мерзлой губы»), спасший едва ли не ценой собственной жизни колхозный мотобот; или тетка Устинья из одноименного рассказа, человек сложной и противоречивой судьбы, жертвующая своим самым необходимым, личным во имя спасения общего дела; наконец, Захар Варзугин («Голубой песец»), утверждающий в сознании ненцев — охотников и оленеводов ту великую правду, что пришла в тундру вместе с советской властью.
Потом в рассказы и повести Барышева врывается тема войны и послевоенного труда и быта. Писатель рассказывает о своем поколении, том самом, которому, едва вышедшему из юношеского возраста, уже было предуготовлено вместе со всем народом взвалить на плечи тяжелейший груз и великий долг защиты Родины, познать горечь невосполнимых утрат и потрясающее воинское братство, боль и счастье Победы. Среди них и Андрей Логинов («Три копны сена»), вернувшийся с войны с тощим вещмешком и не юношеской мудростью и верой в человеческую справедливость, молодой учитель, воспитывающий в своем ученике неодолимое мужество всегда смотреть правде в глаза.
Надо сказать, что много позже, будучи уже признанным писателем, автором нескольких романов и доброго десятка повестей, Михаил Барышев постоянно возвращался к рассказам. В одной из последних его книг — «Вороний мыс» (1978) были собраны наиболее яркие и сильные, на мой взгляд, рассказы писателя. В них в полный рост встают те люди, которых Михаил Иванович хорошо знал и искренне любил, кому верил, ибо их человеческая цельность и духовная возвышенность были первыми и необходимыми качествами, которым всю жизнь стремился следовать и сам Барышев. Таков бывший солдат Матвей Шульгин («Пушица»), чью жизнь оборвал застаревший фронтовой осколок возле аорты, человек скромный и простой, совершивший свой первый подвиг в Заполярной тундре еще в сорок первом году. Близок ему по духу и отставной полковой капельмейстер Узелков («Музы́ка полковая»), одержимый высокой идеей музыки, красоты и фронтового братства. Таковы и поморы Николай Шайтанов и Игнат Добрынин, по чьим судьбам жестоким скребком прошла война («Капитан «Сайды»).
Была у Барышева их резкая непримиримость ко всякой лжи и фальши, поморская доброта и товарищество — от сердца, врожденные, впитанные, что называется, с молоком матери, с пронзительным, очищающим душу северным ветром. Точно так же был он страстен и граждански активен по отношению и к делам литературным и общественным.
А в тот день Михаил Иванович Барышев принес в «Молодую гвардию» рукопись своего первого романа «Листья на скалах». Забегая вперед, скажу, что сразу после выхода в свет журнального варианта роман был замечен в прессе, о нем писали много и хорошо, имя Барышева получило признание, его приняли в Союз писателей СССР.
Конец 50-х — начало 60-х годов дали нашей литературе образцы высокохудожественной прозы, посвященной ратному подвигу советского человека в годы Великой Отечественной войны. К читателям пришли «Батальоны просят огня» и «Тишина» Юрия Бондарева, «Пядь земли» и «Южнее главного удара» Григория Бакланова, «Самый далекий берег» Анатолия Злобина и многие другие прекрасные романы и повести, составившие золотой фонд «военной» литературы. Это были книги, в которых война отразилась во всей своей жестокости и трагичности, книги о рядовых, о взводных и комбатах. Локальные события отвлекающего удара на Днепре — у Бондарева, или штурм ледового озера под Старой Руссой — у Злобина, или, наконец, бои местного значения среди заполярных сопок под Мурманском — у Барышева, — все это были, в сущности, только эпизоды великой битвы. Но они повествовали о самой главной тайне войны — почему и как мы победили врага. Они говорили о тех малых родничках святой веры и мужества, что вспоили великий народ, дали ему силы на свершение бессмертного подвига.
Война сошла со страниц этих книг в серых солдатских шинелях, прожженных и простреленных, не в парадном строю, оконтуренном победными реляциями, она явилась прямо из затопленных талой водой окопов, грязная, изнуренно усталая, обмотанная окровавленными корками бинтов. Нужна была правда о тех, кто не вернулся в свои дома, кто «за Вислой сонной лежат в земле сырой», говоря словами поэта. Вот эта правда и хлынула мощным потоком, и стала определяющей реальной силой в дальнейшем развитии нашей литературы. Авторами этих книг были вчерашние бойцы и комбаты, ушедшие на войну мальчишками и ставшие зрелыми мужчинами в двадцать два года. Одним из них был и Михаил Барышев.
Романы «Листья на скалах» (1966) и «Потом была победа» (1968) составили дилогию о войне. Подобно объединяющему их герою Николаю Орехову, Михаил Барышев тоже юношей ушел на фронт от стен Мурманска и завершил боевой путь под Кенигсбергом. Долгой и трудной была эта дорога в четыре года. Бои, ранения, госпитали, излечение в Средней Азии и снова передовая. И думы, думы о жизни, о товарищах, о страшной жестокой несправедливости войны. Наверно, потому мы с таким уважением относимся ко всему, о чем рассказывает писатель, что жизнь его героя — это его собственная жизнь, вторично прожитая в романах.
Вчерашний десятиклассник Николай Орехов в составе стрелковой роты лейтенанта Дремова принял свой первый бой на самом северном участке советской земли, в мурманских сопках. Плохо вооруженная и необученная дивизия вступила в смертельную схватку с отборными частями специально подготовленных для ведения войны в Заполярье горными егерями гитлеровской армии «Норвегия». Дивизия против армии. Поразительно не то, что она устояла, не дала себя уничтожить, она победила, не пропустила врага к Мурманску. Юноша стал опытным, закаленным воином в этой битве. Подробно и предельно достоверно рассказывает Михаил Барышев, как происходил процесс возмужания молодого человека, и не война, как таковая, но глубокое внутреннее перерождение, психологическое взросление героя интересуют его в первую очередь.
Много внимания уделяет Барышев пейзажу. Любимая им с детства своеобразная северная красота, самобытная природа Заполярья — тоже становятся действующими лицами романа, беспощадными к врагам и словно по-своему заботливыми к своим. Листики полярных березок, угнездившихся в гранитных скалах и переживших ураганный огонь фашистских шестиствольных минометов, становятся как бы символом жизнелюбия и стойкости человека. Все пылает и плавится, а они живут, эти листья на скалах, давшие название роману и раскрывшие его главную идею, его гуманистический пафос. «Листья на скалах» — охватывают первые месяцы войны. Второй роман «Потом была победа» рассказывает историю полкового разведчика Николая Орехова от первого ранения до последнего драматического разведпоиска, окончившегося уже после капитуляции гитлеровцев. Солдат, воин, а по сути еще юноша, он волею случая попадает на излечение в глубокий тыл, где войны, конечно, не было, но где она прошла своим гребнем, выбрав самое сильное и ценное, обнажив при этом плесень, охотно взрастающую на ослабленном человеческом организме. Встречаясь на передовой лицом к лицу с врагом, привыкнув отчетливо различать правду и кривду, Николай Орехов никак не может понять, приспособиться к неизвестной ему тыловой жизни, с ее бедами, голодом, заботами. Он хоронил после боя своих близких друзей, сам не раз возвращался с того света, но только тут, в глубоком тылу, впервые столкнулся с изнанкой войны — ее «похоронками», черным смерчем врывающимися в опустевшие дома. Старая колхозница Буколиха, у которой, словно сын родной, жил Орехов, вдова-солдатка Василиса, не по возрасту мудрый мальчишка-почтальон Валетка, агроном Оля — эти люди, конечно, запоминаются. Верный своей фронтовой правде, Николай включается в борьбу с ворами и спекулянтами, греющими руки на общей всенародной беде. Но это — только эпизод, передышка в его боевой биографии. Возвращаясь на передовую, Николай словно наполняется новой для него силой, крепостью, поразительной народной стойкостью в общем и личном горе. Он возвращается на фронт готовым идти до самой победы, которая будет, обязательно будет… потом. А шагать до нее еще долго, целый год. И снова перед нами война — форсирование Днепра, штурм вражеских укреплений, освобождение Белоруссии, бои в Прибалтике.