Потомок седьмой богини — страница 9 из 59

И не знал, насколько все переменится после их первой встречи.

Встав с места, Фабиан поклонился, молчаливо благодаря за щедрый подарок, а затем повернулся к гостям торжества.

– Нас уже заждались на пиру, – произнес он, указывая на широкую лестницу. – Прошу, пройдемте.

Люди засеменили к выходу, словно животные, испуганные видом опасного хищника. Король даже не попытался спрятать недовольство, и потому приглашение, призванное уладить ситуацию, лишь накалило обстановку.

Я невольно усмехнулся, и это не ускользнуло от взора Вивиан.

– Хихикает он, – грозно бросила она, ударяя меня по плечу. Ее рука оказалась удивительно тяжелой. – Если ему что-то не нравится, он становится невыносим. Сделай с этим что-нибудь!

– Если он искал того, кто будет его развлекать, следовало отправить за фокусником, а не за Верховным, – невозмутимо ответил я, глядя на наемницу через плечо. – К тому же тебе вовсе не обязательно говорить с ним, в каком бы настроении он ни был.

Наклонившись к моему уху, она бросила взгляд на короля, занятого приглашением труппы на пир.

– В том и дело, что меня подмывает сказануть какую-нибудь гадость.

Актеры, едва дослушав, так быстро юркнули за кулисы, словно те виделись им единственным спасением. Фабиан устало проследовал к лестнице, совершенно позабыв, что один из самых главных – и дорогостоящих – гостей все еще сидел на своем месте, и Вив, поджав губы и бросив на меня многозначительный взгляд, поспешила за ним. Я не стал тратить силы на портал, но не последовал примеру наемницы. Задержавшись сначала в холле, где наблюдал за разбором декораций, а потом – в многочисленных коридорах, я непочтительно опоздал на пир.

Это не помешало мне продегустировать все вина, что подавались на празднике: одна крайне услужливая девушка подошла сразу, как я появился среди гостей, и предложила целый поднос разнообразных напитков. Я предложил ей оставить его на ближайшем столе и справиться о моих вкусах через час. К кисловатым и хлестким винам отлично подошел вяленый инжир – его в Тэлфорде было больше, чем воды в океане, – а к тем, что оказались покладистее, мне подали полупрозрачные ломтики засоленной свинины.

К моменту моего прибытия все речи уже были сказаны, подарки – вручены, а маски приличия – сброшены, и потому в темных углах и закутках, коих в немыслимо огромном тронном зале было множество, люди прибегали к различным способам удовлетворить потребности. Кто-то справлял нужду, не переживая о реакции короля на порчу его имущества, кто-то пристраивался к опьяневшим и ставшим развратными дамам, а кто-то нашел силы лишь расстегнуть штаны и вручить полномочия в чужие руки – в прямом и переносном смысле. Такие пиршества мне были хорошо знакомы, а потому безрассудность богачей ничуть не изумляла – я всегда ждал от них худшего.

Вскоре зрелище начало утомлять, и я, подбадриваемый зашкаливающим в крови алкоголем, принялся искать тех, кто подошел бы в качестве жертвы для невинных шалостей. Грузной даме в затянутом до скрипа корсете я распустил завязки, и грудь, прежде поднятая чуть не до подбородка, потянула ее к земле. Стоявший напротив мужчина отпрыгнул от нее, словно та вздулась, готовясь взорваться, и, лишившись всяческой учтивости, нырнул в проходящую мимо компанию. Впрочем, и оттуда ему пришлось бежать: несложным заклинанием я заставил облако тошнотворных запахов укутать их плотным одеялом, хоть и не знал, сделал ситуацию хуже или лучше – от местной знати и без того несло потом, рыбой и невежеством.

Как только мой взгляд зацепился за симпатичное юное существо, порхающее по залу в обрамлении длинных каштановых кудрей, взор заслонило строгое лицо стражника в полной экипировке. Он не был похож на гвардейца или постового – их форму я уже запомнил, – и все же, судя по нашивке в виде солнца, состоял на службе у короля.

– Ваше сиятельство, – обратился мужчина хриплым голосом, склоняя голову. – Его величество приказал отвести вас к виверне.

– Сейчас? – разочарованно протянул я, ставя бокал на стол. – Но я ведь только нашел способ развлечься!

– В это время Ниррити спокойнее всего, – терпеливо пояснил стражник. – И с наименьшей опаской примет нового дрессировщика.

Я несколько удивился, что у виверны столь изысканное имя – обычно им, как и прочим животным, давали нелепые клички вроде Черныш или Искорка, – но не выдал изумления, согласившись, что в начале ночи наша встреча пройдет лучше всего. Если позволить виверне жить в своем ритме, засыпать она будет, когда солнце достигает зенита, а просыпаться вместе с тем, как луна окончательно вступит в свои права, и именно в момент пробуждения она наиболее восприимчива и беззащитна.

Подземелье, бравшее начало в самом сердце замка, оказалось замысловатой паутиной тоннелей, забравшейся в каждый уголок столичного острова. Мы шли по темным лабиринтам так долго, что я потерял счет времени и поворотов и не без удовольствия подумал, что в следующий раз в обитель легендарного зверя мне поможет добраться магия. В такие моменты я любил ее больше обычного, впрочем, и без того питая к ней очевидную слабость. Лишившись ее, я едва ли представлял бы значение.

Один из поворотов, ничем не отличающийся от десятков предыдущих, привел нас к крошечной железной двери, и мне пришлось сложиться вдвое, чтобы втолкнуть тело в комнату.

– Чтобы у нее было меньше путей отхода, – ответил стражник на витающий в воздухе вопрос. – Для организации полетов есть другой ход.

– Разумеется, не менее потайной?

Мужчина хмыкнул, и звук этот разошелся по темноте дрожанием испуганного эха. Я не видел ни единой стены – факел в руке моего спутника тревожно подрагивал, и свет не дотягивался до каких-либо поверхностей. Я уже сложил пальцы в необходимом жесте, как вдруг стражник что-то шепнул, заставив меня замереть.

Желто-зеленые глаза виверны распахнулись, устало уставившись на нежданных гостей. По мере пробуждения по ее телу разливалось легкое свечение: во тьме возникали очертания, вспыхивали ярко-желтые вкрапления, рассыпанные по бокам и спине животного, а из ноздрей валил шквал искр, как будто кто-то старательно стучал камнем о камень в безуспешной попытке развести огонь.

В факелах не было нужды.

Кожа виверны переливалась в созданном ею же свете – бордовая, как выдержанное вино и глаза, что я ежедневно видел в собственном отражении. Ничего в ее поведении не говорило об агрессии, а потому не внушало страха. Но, лишь заслышав ленивый перезвон сдерживавших животное цепей, стражник сделал шаг назад, спиной вжимаясь в стену и заставляя обратить к нему лицо.

– Прячьтесь!

Я не успел спросить, что послужило причиной его испуга, лишь увидел огненную лавину, надвигающуюся со стороны виверны. Слова слетели с губ, руки взмыли в воздух, выставляя барьер, и спустя мгновение меня обдало жаром от волны огня, скользящей по невидимой преграде. Мой спутник шумно выдохнул, испытывая, очевидно, недюжинное облегчение, однако доставлять ему подобное удовольствие не входило в мои планы.

– Что за, забери Краарис твою душу, «прячьтесь»? – разъяренно воскликнул я, стараясь удержаться на ногах. – Куда тут, по-твоему, можно спрятаться?

– Почем мне знать? – испуганно ответил он, стирая капли пота со лба. – Вы же из нас двоих чародей!

– Я могу и снять часть барьера.

Предупреждение стражник воспринял верно, и впредь губы его размыкались только для ответов на мои вопросы.

Покончив с приветственным ритуалом, виверна, разве что не причмокивая, вновь устроилась на своем месте, и свет ее тела стал постепенно затухать. Подождав, пока ее безразличие не станет до конца очевидным, я снял защитное заклинание и сделал несколько шагов к ней.

– Ниррити, значит? – ласково позвал я.

Тяжелые веки виверны угрожающе быстро поднялись, и я, восприняв это как проявление категоричного недоверия, тут же остановился.

– Не злись, красивая. Я тебя не обижу.

Готов поклясться, что, прежде чем отвернуться, животное презрительно фыркнуло.

– Скоро мы вновь увидимся, – убаюкивал ее я. – И я надеюсь на чуть более радушную встречу.

В ответ прозвучало тихое сопение, и я, подав спутнику безмолвный знак открыть дверь, вернулся в сети подземелья. Их влажная прохлада после всепоглощающих объятий огня показалась подарком богов, и несколько минут я молча следовал за стражником, наслаждаясь гнетущей атмосферой туннелей.

– Как давно она перестала подчиняться наездникам? – наконец спросил я.

– С тех пор как унесли ее детенышей, – ответил мужчина, но, ощутив нависший над ним груз ожидания, добавил: – Где-то с начала зимы.

– И что же вы делали, чтобы ее усмирить?

– Чего только не делали! – тяжело вздохнул он. – И голодом морили, и детенышей убить грозились, и кололи-резали ее, и…

– Отчего же просто не залезли к ней в пасть?

Стражник, не ожидавший такой реакции, чуть сбавил шаг. Виверны ревностно охраняют свои владения, раздирая в клочья всех, кто посмеет к ним приблизиться, и применять к одной из них перечисленные методы воспитания виделось мне наихудшей идеей. Особенно учитывая привязанность женских особей к своему потомству.

– И как вы умудрялись летать на ней прежде…

– Так и не летали, – почесал затылок стражник. – Нашли ее беременной уже, полудохлой. Успели только выходить да выкормить.

– Неудивительно, что она так рада вас видеть.

Весь оставшийся путь, который из-за глубоких размышлений прошел на своих двоих, я перебирал в памяти рецепты успокоительных снадобий, отыскивая среди них те, что обладали бы достаточной силой для подавления воли исполинского животного. Ингредиенты для них требовались специфические – например, драконья трава росла лишь на далеком острове Снеодан в компании руин и давно забытых скелетов. Но я знал места и людей, при необходимости способных помочь.

Также в мысленный список попали и составляющие обезболивающего снадобья, которое я по глупости пообещал королю. Не хватало еще, чтобы он возомнил меня своим личным лекарем, что взмахом руки может избавить его от всех болезней.