е, что под его руками затрепетало мягкое, теплое, человеческое тело.
– Розамунда! – радостно вскрикнул он и безумно стал целовать губы, теплые, влажные, открытые. – Розамунда!
Она трепетала всем телом, гибким, мягким и нежным. И они смеялись от радости, как дети.
– Давно бы ты поступил так! – говорила Розамунда, отвечая на поцелуи Руджиеро.
– Но почему ж ты мне не сказала?
– Я не знала!
А соловей, где-то в пахучих ветвях кудрявого апельсинного дерева, закатывался трелью за трелью, – словно умирал от хохота над недогадливостью людской. А луна лила свой яркий свет, и цветы благоухали. И казалось, что это благоухает лунный свет. Так была исцелена принцесса Розамунда, герцогиня Руджиеро.
Я записал эту легенду так, как ее только что слышал, так, как она выросла вместе с другими цветами на этом прекрасном острове, под голубым небом и горячим солнцем.