– Мне очень жаль. Я этого не знала.
– Все в порядке, – сказал я миролюбиво.
Хотя в душе у меня все бушевало. Некоторое время мы просто смотрели друг на друга. Ее голубые глаза, казалось, изучали мое лицо, но что она искала в нем, я не знал.
– Спасибо, – наконец произнесла она. – За то, что защитил меня.
– Не за что. Я рад, что с тобой все в порядке, – ответил я.
Прикусив нижнюю губу, Ева наклонилась вперед и посмотрела вниз.
– Ты ведь знаешь, что сидишь на дереве, с которого я тогда упала?
– Знаю.
– Некоторые ветки гнилые, так что будь осторожен. А то упадешь и шею себе сломаешь.
– Если мне не повезет, и кто-то не смягчит мое падение. – Щеки Евы залились румянцем, и я улыбнулся. – Но я постараюсь не упасть.
– Хорошо, – Ева смущенно откашлялась. – Ты сюда залез с какой-то целью или строишь из себя помешанного фаната?
– То же самое я могу спросить и у тебя.
– В смысле?
– А кто это на меня пялился все время? – поддразнил я.
Она фыркнула.
– Ну и наглец же ты. Даже Скотти до тебя далеко.
– Кто такой Скотти?
Она улыбнулась.
– Прескот. Мой кузен. Восьмое окно слева, третий этаж, – она указала большим пальцем назад. – Лучше держись от него подальше. И, пожалуйста, не становитесь друзьями, человечество этого не переживет.
Я криво улыбнулся и встал на ноги.
– Что ты делаешь?
Ева выпрямилась и встревоженно наблюдала за мной, пока я осторожно шел вперед, балансируя на узкой ветке. Когда дальше провигаться стало опасно, я остановился и плавно опустился, свесив ноги по обе стороны ветки. Ева склонила голову набок – то ли она была впечатлена моей ловкостью, то ли удивлена моей глупостью.
– Неужели ты ничего не боишься?
– Очень даже боюсь, – честно ответил я.
В этот момент налетел ветер, и кленовый лист, оторвавшись от ветки, медленно спланировал вниз. Я проводил его взглядом.
– Все в порядке? – тихо спросила она. – А то у тебя такой грустный вид был.
– Да. Нет. Я не знаю, – честно признался я.
Она вздохнула:
– Вот и у меня так же.
– Почему?
Ее лицо приняло задумчивое выражение, глаза потемнели.
– Через три часа у меня день рождения.
– Ух ты. И это плохо?
– Нет, это грустно.
– Почему?
Ева тихо вздохнула.
– Мама звонила. Она не приедет.
– Почему нет? – мягко спросил я.
От меня не ускользнула легкая дрожь в ее голосе, хотя Ева явно пыталась ее скрыть.
– Да этот развод никак не закончится. У нее завтра встреча в суде.
Я не смог скрыть удивления – почувствовал, как взлетели брови.
– Твои родители разводятся?
Она косо посмотрела на меня.
– Ты не смотришь новости?
– Редко. А если и случается, то не канадские.
Ева дрожала, как будто ей было холодно. Подтянув колени к себе, она обхватила их руками.
– Развод – это всегда тяжело, но развод в королевской семье – это просто мрак. Я знала, что легко не будет, но уже сил нет каждый раз открывать новости и читать, как всей твоей семье перемывают косточки. Обо мне чего только не пишут, пишут про мой день рождения, который я теперь даже не могу нормально отпраздновать из-за этих бандитов из «Ешь богатых», пишут про родителей, которые друг другу в глотки вцепились… Я так надеялась, что мама приедет, но… Теперь… – Ева осеклась и подняла глаза к темному ночному небу.
Я тоже молчал. В памяти всплыли мои собственные дни рождения: они традиционно начинались с энчилад на завтрак. Мама приносила их мне прямо в постель, сидела со мной, и мы объедались до боли в животе. На десерт следовал торт из супермаркета, потому что печь мама совсем не умеет, а потом я, как правило, шел тусоваться с Дексом и Ченом. Ничего из ряда вон выходящего, но я всегда чувствовал себя любимым… Я задумался. Может, в этом и было дело? Может быть, Ева не чувствовала себя любимой?
– Тебе одиноко? – спросил я. Ева не ответила, только пожала плечами. – Знаешь, мне сейчас довольно одиноко, – сказал я.
Она удивленно взглянула на меня.
– Правда? Почему?
– Потому что я потерял почти все, что было для меня важно.
– О, – выдохнула она. – Мне очень жаль.
– Мне тоже.
Наши взгляды встретились. Мы замерли, и так в тишине, не говоря ни слова, просидели какое-то время. Пока я не заметил, что ветка под моим весом начинает скрипеть все громче и громче. Я плавно встал и медленно, спиной вперед, отошел обратно к стволу дерева. Глаз от Евы я не отрывал.
– Если хочешь, можем побыть одинокими вместе, – предложил я, сам не понимая, откуда у меня возникла эта идея. Она непонимающе нахмурилась.
– Это как?
– Завтра, в восемь часов, на том же самом месте, – выпалил я.
– Что?
Я улыбнулся ей.
– Просто будь здесь.
С этими словами я спрыгнул с дерева. Здесь меня полностью скрывала тень, но я все равно чувствовал на себе ее взгляд, словно солнечный луч щекотал мою шею.
План созрел. Не очень хороший, но все же план. На земле я огляделся, сориентировался и пробрался вдоль дворцовой стены. Поднял небольшой камень, всей душой надеясь, что правильно вычислил окно. Прицелился и кинул. Щелчок. Камень ударился о стекло. Свет в комнате горел, но окно оставалось закрытым. Я нагнулся и собрал еще несколько камешков. Прицелился и снова кинул. Попал.
Ничего.
Опять прицелился, кинул и… как раз в этот момент окно открылось, и мой камушек угодил в лоб принца Прескота Блумсбери.
– Ой!
Он отшатнулся от окна и, выругавшись, потер лоб. Я внутренне сжался.
– Извини! – крикнул я.
– Какого черта?
Скотти сердито посмотрел вниз.
– Кто ты такой, черт возьми, и почему бросаешься в меня камнями? Предупреждаю, у меня есть девушка, и она может так тебя отдубасить, что мало не покажется!
– Извини, я не хотел в тебя попасть! Я Кингсли, – представился я, и тут принц перестал тереть лоб – как раз по центру виднелся красный отпечаток.
– Кингсли? Парень, который спас мою кузину?
– Он самый. – Я глубоко вздохнул и серьезно посмотрел ему в глаза. – Я хочу тебя кое о чем попросить.
Что-то упало мне на лицо, и я в ужасе проснулась. Закашлявшись, я приоткрыла глаза и увидела… что-то пестрое?
– Господи, я ослепла? – застонала я.
– С днем рождения! – прозвучало вокруг меня странное многоголосье, и кто-то, кто, должно быть, всей душой ненавидел меня, громко дунул в дудку-язычок.
Где-то в моих ногах напуганный Сэр Генри громко пукнул. Я рывком поднялась, и конфетти – а именно конфетти и оказалось тем самым пестрым – посыпались с моего лица на одеяло. Когда я прозрела, передо мной предстали широко улыбаюущиеся лица моей семьи. Прескот, Сильвер, бабушка Роуз и Такаши.
– Вот она, наша именинница! Шестнадцатилетняя и прекрасная! – воскликнул мой кузен, надевая мне на голову пластмассовую корону.
Я мельком увидела свое отражение в зеркале на туалетном столике: волосы торчат во все стороны, как будто меня хорошенько долбануло током, а еще, после того как попрощалась вчера и с Кингсли, я забыла смыть макияж – и теперь напоминала енота в дешевой пластиковой короне.
– Мы так гордимся тобой, милая! – воскликнула Сильвер, сжимая в руке пластиковую волшебную палочку – из того же комплекта, что и корона.
– Желаю вам всего самого наилучшего в ваш день рождения, принцесса, – сказал Такаши.
При этом ни один мускул на лице дворецкого не дрогнул, его черные волосы, как всегда, были идеально подстрижены. Он наклонился вперед, чтобы поставить передо мной слегка помятый шоколадный торт с шестнадцатью разноцветными свечами, и его очки без оправы сверкнули в лучах утреннего солнца, но тут Сэр Генри предупредительно зарычал, и Такаши молниеносно отпрянул. Сверху на торте красовалась надпись из розового крема: «С днем рождения, Ева!»
Бабушка Роуз сидела на пуфе от моего туалетного столика, который она подвинула ближе к кровати, и бросала в меня конфетти. Но до цели ее разноцветные снаряды не долетели – все они осыпались на бедного дворецкого, который, не моргнув и глазом, стоял и молча терпел эту атаку.
– О, извини, мой дорогой, где же мои очки? – всполошилась бабушка Роуз.
– На них только что села собака, – быстро ответил он.
Сэр Генри пукнул.
– Ой, – хихикнула я.
– Торт я испек сам, – с нескрываемой гордостью заявил Прескот. Одна из свечей упала на липкую глазурь.
– Оно и видно, – буркнула я, а Такаши быстро поставил свечу на место. – Спасибо, – поблагодарила я.
– Загадывай желание, дорогая! – воодушевилась бабушка.
Все присутствующе выжидательно уставились на меня. Я еще не оправилась от грубого пробуждения, но быстро взяла себя в руки, осторожно подалась вперед, закрыла глаза и дунула. Пять свечей снова повалились в глазурь, одна продолжала гореть, две потухли еще до этого – а вот остальные мне все-таки удалось задуть. Все восторженно захлопали в ладоши.
– Что ты загадала? – поинтересовался Прескот, как и делал из раза в раз. Я поправила свою корону. – Мир во всем мире?
– Совершенно прекрасное желание, о котором скоро заговорят все газеты, – одобрительно протянула бабушка Роуз.
За дверью послышался какой-то шорох.
– Там Эмили? – спросила я.
– Нет! С днем рождения, Ева! – раздалось из-за двери.
Голос не показался мне знакомым, и я непонимающе покачал головой.
– Помимо мира во всем мире, мы припасли для тебя еще кое-что, – с нежной улыбкой Сильвер сунула мне под нос подарок. – Вот, моя милая. Поздравляю!
Сильвер села рядом со мной, Прескот отточенным движением плюхнулся на живот, проминая матрас, а Сэр Генри продолжал жадно глазеть на торт. Такаши пытался – причем безуспешно – вернуть свечи в исходное положение. Сгорая от любопыства, я отложила в сторону розовую волшебную палочку и как раз собиралась открыть подарок, как вдруг раздался громкий бум.
Ничего не понимая, мы подняли глаза и увидели ворвавшийся в комнату белокурый вихрь.