Послужить королеве было честью – и долгом. Это помогло бы возвысить мою семью, которая очень нуждалась с тех пор, как мои родители перестали покидать свое поместье, а мой муж тратил все свое время (и деньги), шатаясь по Европе. А еще был дядя Руфус. Сама мысль о нем сдавливала мне грудь. Он плел интриги и втирался в доверие к влиятельным людям. По моим последним сведениям, это не принесло моей семье ни новых титулов, ни земель.
Но даже так, я не солдат или генерал, который бы мог сражаться за свою страну. У меня не было никаких выдающихся способностей, которые бы были полезны королеве. Я не обладала магическим даром, который мог бы ей пригодиться.
Представитель королевы протянул мне письмо, нетерпеливо поджав губы.
– Вас вызывают во дворец.
Сердце зашлось в груди. Вызов. От королевы. Значит ли это, что она все знает? Возможно. Это единственная причина, по которой она может хотеть меня видеть – чтобы я предстала перед ее судом.
Ее представитель вздохнул и сам взломал печать на письме, после чего начал читать: «Ее Величество, Элизабет V, королева Альбиона, требует присутствия Леди Кэтрин Феррерс на своем дворе в качестве придворной дамы». Его губы еще шевелились, но я слышала лишь звон.
Это чудо, но меня не наказывают за преступления. Королева вызывает меня во дворец.
Я попыталась отказаться – естественно, вежливо. Но это было не приглашение. У меня всего две недели на подготовку, чтобы предстать перед Ее Величеством. Он дал понять это, как умеют придворные: сдержанные улыбки и жесты, говорящие громче слов, не оставили мне выбора. Отказ появиться будет воспринят как оскорбление Ее Величества.
Но я не могу позволить себе предстать перед двором. Я едва ли могу прокормить обитателей поместья, не говоря уже о покупке подходящих для дворца нарядов. Мне нужно быть здесь, чтобы найти способ расплатиться с этим чертовым долгом. Возможно, прошлой ночью я нашла деньги для первого платежа, но мне все еще нужно каждый месяц где-то брать по пятьсот фунтов.
Может быть, я смогу не понравиться королеве настолько, что она захочет меня прогнать. Хотя нет. Рискованно. Раздражая монарха, можно переступить тонкую грань, и вместо дома отправиться к палачу.
И ведь это было бы так скучно – просто отправить меня домой.
Размышляя, я смотрела карете вслед. И хотя посыльный Ее Величества уехал, меня не покидало чувство, будто бы здесь есть кто-то еще. Я огляделась вокруг, но в окнах не было ни Хорвича, ни Мораг, а в разросшейся чаще, в которую я превратила палисадник, никто не прятался.
– Никто не прячется. – Я усмехнулась про себя, развернулась и пошла домой. Но я по-прежнему чувствовала на себе чей-то взгляд.
Оказавшись между приставом и вызовом во дворец, я чувствовала себя выбитой из колеи. А если еще добавить вчерашнего эльфа, то неудивительно, что у меня разыгралось воображение.
Зайдя в дом, я вытащила из внутреннего кармана его безделушку. Это был первый раз, когда я смогла хорошо ее разглядеть при дневном свете. Прошлой ночью я только заметила, что она золотая, около дюйма в разрезе, а на поверхности выгравирован какой-то узор. Теперь я видела, что это была не просто гравировка. Глубокие линии прорезали его поверхность. Между ними были рассыпаны звезды и целые созвездия, а когда я повернула шар другой стороной, то увидела луну и даже падающую комету.
Шар был слишком тяжелым, чтобы оказаться полым, но судя по тому, с какой легкостью линии прорезают поверхность, возможно, он не был твердым целиком. Было похоже, что шар выполнен из разных частей. Я попыталась отсоединить одну часть ногтем, но она не сдвинулась с места.
Что это, черт возьми? Просто симпатичная безделушка или она для чего-то нужна? Единственное, что я знала наверняка, это то, что, во-первых, оно однозначно из настоящего золота, а во-вторых, это эльфийская работа.
А это в свою очередь означало две вещи. Первая: шар стоил очень дорого. Вторая: я не могла продать эту проклятую штуку.
Изделия эльфийской работы были очень редки, так что попади шар на рынок – даже такими подпольными путями, как через мою скупщицу, – наделал бы много шума. Что могло бы привести эльфа прямо ко мне. И в тот момент, когда моя скупщица почувствует даже легкий намек на наживу или опасность, тут же выдаст меня. Без колебаний. Так что мне ничего не оставалось, как готовиться предстать перед двором.
После встречи с эльфом я не рискнула вновь выходить на дорогу ночью. К счастью, мое предположение оказалось верным, и его мешочек с деньгами покрывал первый платеж приставу, который я погасила на следующий день. Мне даже осталось, чем заплатить Хорвичу и Мораг.
Следующие недели я работала в саду, сажая столько семян, сколько возможно, чтобы в мое отсутствие у Хорвича и Мораг была еда.
Пока мои руки были заняты, у меня на уме был только один вопрос. Почему из всех людей именно меня позвали ко двору?
Обычно придворными дамами становятся женщины, которые заслужили милость королевы или чьи мужья как-то ей угодили. Я была уверена, что королева не знала ничего о моем существовании, кроме имени из переписи дворянок. И было невозможно, чтобы этот тупица, за которого я вышла замуж, сделал что-то, чтобы ей угодить. Он угождал только себе.
И хотя казалось, что этот вызов не имеет никакого отношения к моим ночным похождениям, мне было неспокойно. Что если это была ловушка, чтобы публично судить Опасную Леди и сделать предупреждение другим на ее примере?
На моем примере.
Глава 8
Несмотря на мои страхи, дни шли своим чередом, и, хотя я и оттягивала поездку, насколько это возможно, пришло время ехать в Лунден. Мы с Весперой добрались уже в сумерках, когда стены замка были всего-навсего более глубокой тьмой, уходящей влево и вправо и кое-где пронизанной факелами. Когда я показала приглашение, страж кивнул головой и пропустил меня через огромные ворота. Я подавила вздох разочарования: если бы меня не пустили, это было бы хорошим оправданием, чтобы вернуться домой.
Фонари выстроились вдоль дороги, вьющейся через сад, но за пределами луж их золотистого света я могла видеть только расплывчатые очертания и скопления теней. Вместе с фонарным дымом чувствовался легкий аромат зелени.
Впереди был замок – череда башен и зубчатых стен, казавшихся совсем черными на фоне сине-фиолетового неба. Я затаила дыхание и прошла через арочную галерею, пытаясь не представлять, что это зияющая пасть чудовища из сказок.
Газовые лампы хорошо освещали двор, так что можно было легко заметить дорожную грязь на моем одеянии и выбившиеся из косы пряди. Может быть, увидь меня в таком виде королева, меня бы тут же отправили домой.
Слуги странно косились на меня – женщина в одиночку приехала затемно, – а когда я показала свое приглашение, их удивление стало еще сильнее.
Я вежливо улыбнулась камергеру, который встретил меня и повел по извилистым коридорам дворца. Но в ответ я получила лишь равнодушный взгляд и кивок в сторону библиотеки и коридора, ведущего в тронный зал.
Я поморщилась, когда вдруг поняла: он не был бессердечным. Он просто делал свою работу. Он камергер, а я – леди. И хотя в Маркайт-Келл эта грань была стерта, в остальном мире это деление никуда не исчезло. Слуги. Аристократы. Никогда эти двое не должны быть на равных.
Мое сердце сжалось, уже скучая о Мораг и Хорвиче. Не помню, когда в последний раз мы так надолго разлучались. Здесь, при дворе, я никого не знала. У меня не было ни единого покровителя ни среди высших, ни среди низших чинов. От этой мысли у меня засосало под ложечкой.
Долгое время живя в поместье, я изолировалась от мира, и это отчуждение дало мне чувство безопасности. Там было неважно, была ли я в грязной одежде или (о, ужас) в брюках. Я могла облокачиваться на кухонный стол и есть медовые кексы, не боясь, что меня будут бить по пальцам и напоминать об осанке. Мне не нужно было следовать всем этим правилам этикета, которые в меня вбивали в детстве.
Но в мире снаружи нужно повиноваться. Безопасность требовала, чтобы я сливалась с остальными, надевала маску, подчинялась правилам и была тем, кем меня хотели видеть власть имущие.
Эту часть моей сущности сформировали мой отец, мой дядя и, пока был рядом, мой муж. Мне просто нужно было напоминать себе, что делать.
Я расправила плечи и сложила руки – прекрасная и совершенная леди Кэтрин Феррерс.
Мы зашли в мои покои, и я обнаружила, что они отделаны светло-серым цветом и роскошно обставлены, хотя и слегка великоваты. Думаю, придворные дамы приезжали с каретами, забитыми вещами, и обустраивали свои комнаты. Я же послала вперед с дилижансом только небольшой сундук. Сейчас он стоял в гостиной, будто бы слуги не знали, что делать с единственным предметом багажа. Возможно, они подумали, что это ошибка и я привезу с собой еще дюжину таких.
В моем распоряжении были небольшая гостиная, просторная спальня, а также отдельная комната с туалетом и раковиной. Пристально глядя на мой грязный подол, камергер сказал, что я могу в любое время позвать, чтобы наполнили ванну. Смущение, которое могло бы возникнуть, затмила мысль о ванной, которую наполнили бы служанки, а не я сама, таская ведра с кухонной плиты.
Возможно, после этого меня бы точно отправили домой.
– Поскольку у вас нет свиты, мы можем нанять служанку на ваше имя. Или они приедут отдельно от вас? – Камергер вопросительно поднял брови.
Это было глупо, но мои щеки вспыхнули. Я обходилась без служанки много лет с тех пор, как последняя забеременела и вышла замуж. Мне не составляло труда самой одеваться и, когда у меня оставались силы, мыть голову. Однако стоя здесь, во дворце, перед камергером, чьи бархатная куртка и сияющие туфли были новее, моднее и богаче, чем любой мой наряд, я неловко замялась:
– Нет. Без свиты.
Он наклонил голову, издав тихий звук. И вновь, это не было грубо… просто било прямо в цель.