начала XX почти каждый гайдзин, попадавший в Японию,становился японским национальным героем. Если,конечно, выживал. До сих пор сотням известных гайдзиновстоят памятники по всей Японии, в честь них называюткорабли, создают парки их имени и устраивают фестивали.
Еще бы им не становится национальными героями, ужесам факт попадания и выживания на японской землеравнялся подвигу. До реставрации Мейдзи в XIX векеЯпония считалась закрытой страной и по закону всякогоиностранца, ступившего на священную землю японскихостровов, должны были немедленно казнены. Рисковатьхотелось не каждому и многие годы рисковать не хотелникто. Но по разным причинам случались и исключения.Большинство людей-исключений давно не помнят на ихродине, но хорошо помнят на этом острове, на краю земли.Именем французского инженера 18 века Леонса Верниназван парк рядом с Токио и множество кораблей — Вернинаучил японцев строить кирпичные военные сооруженияфранцузского типа. Дом-музей писателя Лафсадио Хернаявляется второй по важности достопримечательностью вгороде Мацуэ, сразу после одного из всего 12сохранившихся в Японии оригинальных замков. ЛафсадиоХерн приехал в Японию из США в конце XIX века вкачестве корреспондента газеты, прижился в Японии истал одним из самых знаменитых здесь гайдзинскихписателей. В честь американского командора Перриежегодно на берегу, куда причалил его черный корабль,проходит один из самых значительных в Япониифестивалей.
Только сейчас этот день празднуется с большимиторжествами, а тогда, в 1856-м, командор Перри, которогоназывают открывателем Японии, никак не мог считатьсяяпонским национальным героем. Его называютоткрывателем Японии, но не первооткрывателем. Потомучто он открыл не в том смысле, что нашел — европейцыпрекрасно знали о существовании Японии начиная какминимум с XVI века — а в том смысле, как открываютконсервную банку. Приплыл на вооруженных кораблях ипотребовал открытия Японией своих морских портов дляиностранных кораблей под угрозой войны. С командоромПерри на корабле прибыли самые современные, незнакомые тогда японцам пушки на случай войны, и посолТаунсенд Харрис на случай мирных переговоров. Выйдя впорту Симоды, 54-летний посол почувствовалнедомогание и попросил у японской стороны помощи:молока и медсестру. Молоко в те времена в Японии быломалоизвестным продуктом, а медсестры — полностьюнеизвестной профессией. Из-за непонимания сути этойпрофессии японская сторона послала не девушку дляухаживания за прикованным к постели немощнымчеловеком, а местную красавицу Окити для ублажениявполне здорового мужчины в постели. Что, конечно,по-своему тоже хорошо, но совсем не то, что требовалосьбольному, кроме того славящемуся своейвоздержанностью. Недоразумение кое-как удалось замятьденьгами, но японцы до сих пор прекрасно помнят тотфакт, что первый американский посол, впервые сойдя наяпонскую землю, первым делом потребовал себе японскуюженщину.
Но, пожалуй, самый удивительный случай — историяанглийского искателя приключений XVII века по имениВильям Адамс. Адамс — первый англичанин когда-либоступивший на японскую землю — попал в Японию врезультате ошибки природы — его корабль, убегающий отиспанцев и попавший в тайфун, вынесло на японскийберег. Большая часть команды погибла, остальные немогли даже стоять, и Адамс был взят в плен будущимсёгуном Японии Токугавой Иэясу. Будущий сёгун допросилАдамса и поразился одному факту — англичанин зналматематику, а будущий сёгун — нет. Один из тех редкихслучаев, когда знание математики не только пригодилось вреальной жизни, но и спасло ее. Сёгун объявил, чтоангличанин Вильям Адамс погиб, чем освободил его отвсех предыдущих обязательств: английского подданства,ответственности перед законом, который предписывалубивать любого иностранца, ступившего на японскоюземлю, а также оставшейся на родине жены. Следом заэтим сёгун объявил, что новый японец Миура Анзин —родился. Миура Анзин — стал первым иностраннымсамураем в Японии, сёгун даже подарил англичанинуличную деревню в Йокосуке в персональное владение(сейчас на месте этой деревни американская военнаябаза, история обязывает), и хорошую жену Оюки — дочьзнатного самурая из Токио. В новой семье родился сын,следующий самурай с редким среди самураев именемИосиф, и дочь Сюзанна. А искатель приключений так иостался искателем приключений, и новый самурай сталбродить по всей Японии, и до сих пор в разных частяхЯпонии проходят фестивали в его честь, ему стоитпамятник в Йокосуке, в честь него названы улицы внескольких японских городах, а могила гайдзинскогосамурая — одна из главных достопримечательностейпрефектуры Нагасаки.
Широко известен и другой грустный факт — что имеемне храним, а потерявши плачем. Я, например, к своемустыду, ни разу не был нигде в России, кроме Москвы.Как-то каждый раз получалось так — что куда ни поедешь,все время за границу. Россия же вот она — всегда можнопойти попутешествовать, я же тут живу. Поэтому-то иоткладывал на другой раз. Теперь я более 6 лет не был вРоссии и очень жалею, что видел в ней меньше городов,чем любой иностранец, приезжающий на одну неделю. Этаболезнь преследует не одного меня. Наоборот, в Японии яуже точно посетил большее число городов, чем среднийяпонец. Поехать за границу обычно легче (и дешевле —самолет до Кореи и отель там, например, стоят дешевле,чем поезд по Японии до какого-нибудь соседнего города нанашем же острове), а свои просторы мало используются —что для жизни, что для туризма. 70% площади Япониипокрыты горами, а в горах никто никогда не жил, и почтиникогда не живет до сих пор — полная противоположностьшироко используемыми европейским Альпам. В Альпахстоят деревни, пастухи пасут вертикальных горных коров,повара делают сыр в пещерах, а строители с древнихвремен построили замки и церкви прямо на вершинах гор.В Японии в горах не строили вообще жилых домов — этосчитается слишком сложным и неудобным строить насклоне, а единственный горный замок (несмотря наочевидные плюсы — враг замучается пока доберется достен) есть, кажется, только в Такахаси. Храмы, конечно,встречаются, но монахи — известные извращенцы,которые простых путей не ищут. Впрочем, и ониошибаются. Монахи в Японии придумали специальномаксимально невкусное блюдо — простые гречневыемакароны, чтобы не баловать желудок и оставлять простордля мыслей о высоком, а эти макароны, соба, тем неменее, полюбились многим.
И вот японцы испытали огромный шок в 1930 году,когда австрийский джентльмен по имени Ганс Шнайдерприехал в Японию со своими дровами, тьфу, то естьлыжами. Залез на гору, встал и поехал. Оказалось, в горахможно отдыхать! В честь Шнайдера сейчас в Японииназваны отели и спуски, в музеях рассказывают про негокак родоначальника японского лыжного отдыха, ему стоятпамятники.
Сложно поверить, но в Нагано, где миллионы летяпонцы жили у подножия гор — они даже не удосужилисьмногие из этих гор как-то назвать. На эти горы не ступаланога человека. Им просто было не до этого — знаете,голод, болезни, попытки вырастить рис, тяжкий труд ивойны друг с другом — в общем, все время находилиськакие-то другие дела. Ну, на Фудзи ходили, когда надоумереть, но только в 1828 году произошло первоезарегистрированное восхождение на красивейшую горурегиона — Яри — монах Банрю Сёнин забрался навершину в целях самомучительства, ну и достижениянирваны, заодно.
А через 50 лет в Японию прибыл британский шахтерВильям Гоуленд, прибыл учить японцев шахтерскому делу.А после работы однажды взял палку и пошел в горы. Нашгайдзин совсем чокнулся, решили японцы, хочешь надругую сторону — умный гору обойдет. “Хайкингу” —сказал гайдзин незнакомое слово и японцы поняли —гайдзин идет в гору без цели, гайдзин ходит в горуотдыхать. Так обычный гайдзинский шахтер не тольконаучил японцев, что в горах, оказывается, можноотдыхать, но и дал название всей горной цепи в Нагано —“северные японские Альпы”.
Японский язык
Что наш мир — хаос? Бесконечная каша элементарныхчастиц? Чем каша частиц, составляющая мою руку,отличается от каши стола под ней? Слова, слова, слова…Слова научили нас делить мир на части. Слова создалинаш маленький и хрупкий космос из бесконечного хаоса.
А ведь у разных людей разные слова, разные языки.Рассказвают, что у чукчей более пятнадцати синонимовдля определения снега. И столько же слов для различныхоттенков белого. Да и у меня за соседним столом на работесидят люди, которые вот прямо сейчас думают и видят этотмир по-иному. У них есть другие предметы и объекты,которых в моем языке вообще нет, и я их не способенпонять и перевести никогда. Как же меня легко подловить!На работе сказали — документ должен лежать в голубойпапке (по-японски — “аой”). А где она голубая папка? Нигдеее нет, не могу никак ее найти. Вот только зеленую папкувижу на столе…
Так вот же она у меня в руках. Зелёная папка. Которуюяпонцы видят голубой. И не по тому, что они дальтоники, апотому что в их языке нет такого цвета как зеленый. Тоесть есть, но это оттенок голубого, как у нас алый —оттенок красного. Вот и получаются у них зеленые листья,но голубые огурцы, голубые папки и голубой цветсветофора. И как, простите, при такой жизни японцамотличать гомосексуалистов от сторонников Гринпис?Очень все непросто.
Вот может случиться так, что иностранец приехал надолгое время в Японию. И он или она, конечно, сразуобнаруживает, что по-английски тут никто не говорит и эторождает определенные проблемы, если дорогу на улиценадо спросить, вещь в магазине купить или, хуже того, вбанк записаться. Что делает хитрый гайдзин в такомслучае? Правильно, записывается на одни измногочисленных курсов японского языка. Ух, думает он илиона (замучался я уже писать он или она, буду лучше писатькратко — О), выучу-ка я немного слов и все стану пониматьи говорить. И вот приходит О на курсы японского языка ибыстро выучивает свои первые триста японских слов.
Что вы думаете видит О после этого? О видитстрашный заговор. Его или ее (я буду писать Е) учили нетому японскому языку. Видимо, какому-то специальному,для гайдзинов. Потому что японцы сами между собой