— Не важно, — отрезала Рикки, и тут же удивилась: — Постой, серьёзно?
Следующие минут тридцать они посмеивались над Джерри, и Рикки немного поднялась духом. Потом Сэм продолжил листать дневник, и почти каждая страница побуждала его вспоминать какую-нибудь забавную историю из детства. На душе стало совсем тепло; за разговорами они не заметили, как за окном стемнело и зажглись придорожные фонари.
Вскоре их беседу прервала вошедшая в комнату Линда.
— Сэмми, все уже поели.
Сэм уловил намёк на просьбу оставить их с дочерью наедине и, пожелав спокойной ночи, удалился.
— Милая, послезавтра в шесть мы ужинаем в ресторане с мамой Джерри. Она знает, что у меня есть дочь, и это, — она протянула белый бумажный пакет с изящной золотой буквой «R» — логотипом одного небезызвестного бренда, — её подарок для тебя. Надень его завтра, пожалуйста. Сэмми привезёт тебя. Я скажу ему куда. И, дорогая, очень прошу, веди себя… вежливо и с почтением. Для меня предстоящий ужин чрезвычайно важен.
Она подошла, поцеловала дочь в лоб и провела рукой по волосам. Затем её взгляд упал на дневник, открытый на странице с тем самым старым свадебным фото.
— Уже много лет прошло, — отстранённо произнесла Линда и поспешила спрятать глаза, словно она сделала что-то стыдное. — Твой отец по-прежнему занимает огромное место в моём сердце. — Тихо, почти шёпотом добавила она. — Но Джерри… С ним я снова ощутила заботу и поддержку, которых мне так не хватало.
— А как же Сэмми? Он любит тебя и всегда во всём поддерживает!
— Да, любит. Как сестру, а тебя как племянницу. Мы семья.
— Ты ничего не видишь, — обиженно сказала Рикки.
Линда смахнула слезу со щеки, ещё раз нежно погладила дочь по голове и ушла, тихонько закрыв за собой дверь.
Следующее утро Рикки встретила в приподнятом настроении, твёрдо решив, что мамины дела не должны касаться лично её. К тому же терпеть Джерри оставалось чуть больше года, а дальше университет, учёба, и будет явно не до домашних перипетий. В конце концов, ей предстояло жить свою собственную жизнь.
Когда Рикки спустилась к завтраку, за столом уже сидел Джерри, спрятавшись за газетой. Услышав шаги, он выглянул из-за её края и оценивающе оглядел девушку. Та спустилась в пижаме, с растрёпанными волосами и бухнулась на стул, поджав под себя ноги.
— Имей совесть, ты здесь не одна, — буркнул Джерри.
— Это мой дом, Джози, — снисходительно сказала Рикки. — Я буду делать, что хочу.
— Джерри вообще-то, — поправил он. — И отныне , — он, довольно улыбаясь, обвёл рукой вокруг, — это и мой дом.
— Ну да, как же…
— Просто смирись.
— Что ты там бормочешь, Джонни?
Он наклонился к Рикки и, не переставая улыбаться, спросил:
— Вижу, умственные способности не позволяют тебе запомнить моё имя? Может, стоит попить каких-нибудь витаминов?
— Я просто стараюсь не забивать голову бесполезной информацией.
Лицо Джерри перекосило, как будто ему под нос сунули стухший помидор, но ответить он ничего не успел, к столу спустилась Линда. Дальше завтрак шёл в тишине, лишь изредка перебиваемой бряцанием ложек и причмокиванием.
В девять мама и Джерри уехали в офис. Рикки тоже пошла собираться: каждые субботу и воскресенье она помогала своей лучшей подруге Энни в её сувенирной лавке. Раньше и Энни занималась сёрфингом, но из-за тяжёлой травмы, полученной на соревнованиях пару лет назад, она потеряла способность ходить. Всё случилось на глазах у Рикки. Она-то смогла покорить стихию, а вот Энни повезло меньше. Рикки навещала подругу в больнице и напросилась помогать ей в магазинчике, который Энни открыла после выписки на деньги, заработанные на чемпионатах.
Сувенирный магазинчик располагался на пляже в заливе Кокл и пользовался большой популярностью у туристов. Крошечная лавка предлагала богатый ассортимент: начиная с национального флага любых размеров, фигурок коал, кенгуру, миниатюрных сёрфов, макетов сиднейского оперного театра и заканчивая энциклопедиями, справочниками и разговорниками. Самая большая гордость Энни — стена славы, где разместилось с полсотни фотографий с автографами известных личностей, побывавших у неё в магазинчике. Многие посетители принимали фото за товар и пытались выкупить их, но Энни уверяла, что не продаст коллекцию даже за миллион. Она планировала передать эти сокровища своим детям и внукам.
Сэмми и Рикки приехали в магазинчик с небольшим опозданием. Энни уже натирала витрины, Рикки сразу присоединилась к ней, а Сэм, как обычно, устроился в уголке, открыл очередную книгу и погрузился в чтение. За уборкой девушки не заметили, как солнце достигло зенита. Стали заглядывать первые покупатели.
— Кенгуру на сёрфе пользуются спросом, — сказала Рикки, упаковывая пятую статуэтку за день. — Надо бы заказать ещё.
— Закажем, какие проблемы, — отозвалась Энни.
Ближе к обеду покупателей стало меньше, и девушки немного расслабились. С полчаса стояло настоящее затишье, а потом к ним заглянул высокий темноволосый парень несколько потерянного вида. Он с интересом осмотрелся и, заметив девушек, резко преобразился: приосанился и подошёл к кассе.
— Здравствуйте, леди, — сказал незнакомец с лёгким акцентом. — Я нездешний, но друзья посоветовали мне эту лавочку. Сказали, что тут лучший ассортимент, а продавцами работают настоящие чаровницы.
Он обольстительно улыбнулся, Рикки смущенно хихикнула.
— Что-то хотели приобрести? — довольно резко спросила Энни.
— Хотел насладиться вашим обществом, если позволите, дамы.
На этих словах из подсобки выглянул Сэм. Увидев незнакомца, он изменился в лице и придушенным голосом произнес:
— Ты…
— Ой! Здрасте! — весело и нараспев сказал парень Сэму.
— О! Вы знакомы? — удивилась Рикки.
Некоторое время юноша сверлил глазами побледневшего Сэма и, наконец, сказал:
— Я живу в Италии, в Бормио, недалеко от матушки мистера Сэмюеля Круза. Мы знакомы заочно.
— Правда? — восхищенно спросила Рикки. — Сэмми, какое удивительное совпадение! А знаете, я обожаю Италию! Мечтаю там побывать однажды.
— Ваше желание весьма понятно. Вся Италия — как произведение искусства, величайшее творение гения человечества, — незнакомец стрельнул глазами в сторону Сэма и снова обратился к Рикки: — Не откажетесь ли вы составить мне компанию завтра вечером? Я намерен посетить знаменитый Сиднейский оперный театр. Я бы с превеликим удовольствием побольше рассказал Вам об Италии.
— Замечательно! Я с радостью…
— Нет, — отрезал Сэм. — Она не может. Пойдем-ка выйдем, поговорим, голубчик.
Сэм и незнакомец ушли, оставив девушек наедине.
— Такой милый и галантный! — сказала Рикки, едва закрылась дверь.
— Ничего подобного, — прошипела Энни. — Ты посмотри на него, весь лощеный, как мокрая выдра! К тому же чрезмерно самоуверен!
— Ой, да брось! По-моему, он само очарование.
— Только не говори, что собираешься пойти с ним в театр…
— А почему бы и нет? — загадочно протянула Рикки и, прихватив подмышку сумку, тоже поплыла к выходу. Энни посмотрела на подругу с лёгким разочарованием, но пожелала удачи.
Глава 2В путь
Дэш Пирс лежал в своей кровати, он давно не спал, но открывать глаза ему не хотелось. Открыть глаза — значило окончательно признать, что вчерашний разговор с отцом не был сном. В голове, как заевшая пластинка, всё крутились слова о том, что он обладатель некой древней Силы. Какая нелепица. Абсолютная глупость. Дурацкий розыгрыш. Дэш буквально ощущал, как внутри него воевала его рациональная часть разума с той второй, что в детстве верила в Санта Клауса. В итоге лишь рождалось море сомнений. А как иначе? Он ведь видел собственными глазами сияние на руках отца…
В дверь постучали, и Дэшу пришлось открыть глаза.
Вошёл папа. Он шагнул к креслу у кровати, присел.
— Я позвонил в школу, — сообщил он, — сказал, что ты себя плохо чувствуешь. Так что… Мы можем закончить наш вчерашний разговор.
— Я надеялся, что мне просто приснился сон, — пробормотал Дэш, глядя в потолок.
Папа по-доброму усмехнулся. Во взгляде читалось глубочайшее понимание.
— Я в свое время почти то же самое сказал своему отцу.
— Ну, знаешь ли, в подобное непросто поверить…
Дэш поднялся и выжидающе уставился на папу.
— Спросишь что-нибудь? Неужели у тебя совсем нет вопросов? — удивился тот.
— Пожалуй, их чересчур много, — буркнул Дэш. — Скажи, а с чего ты вообще решил, что у меня теперь… что именно я…
Он с трудом подбирал слова, точно так же, как вчерашним вечером его отец. Зато сегодня папа звучал намного увереннее.
— Что ты — Носитель? — спросил он просто и естественно, будто в этом нет ничего странного. — Экберт, один из Хранителей, сообщил. Они отслеживают такие вещи. Он сам хотел рассказать тебе легенду, но я решил, что справлюсь сам…
— А они не могут ошибаться?
— Не думаю. К тому же я сам замечал знаки. Помнишь, у нас гостил дядя Эрл? Ты пошёл варить кофе, и когда попытался включить кофемолку, в целом квартале выбило пробки.
— Через пару секунд всё снова наладилось, — заметил Дэш.
— В том-то и дело. Трансформаторы сами не чинятся. А телевизор вечно вырубался, стоило тебе появиться рядом?
— Он давно глючит…
— Не больше двух недель. Вчерашний случай на уроке — ещё одно подтверждение.
— Ладно. Предположим. Но это же не что-то вроде наследственного заболевания? В той легенде, которую ты вчера рассказал, упоминается, что Дух ищет себе Носителя сам. Правильно? Значит, им может быть кто угодно? — спросил Дэш с надеждой.
— В целом, да: предыдущий Носитель покидает наш мир, и Дух…
— Постой! Что значит «покидает наш мир»? — опешил Дэш. — В смысле, умирает? А ты что, ты ум… умираешь?..
— Нет! Что ты, — поспешил успокоить отец. — Другие Носители получают Силу именно так: уходит предыдущий — Дар пробуждается у другого. Но я ведь упоминал, что наша Сила особенная. Она необычная и самая загадочная. Это даже не столько Стихия, сколько её специфическая форма существования. Её движитель. Я далеко не эксперт в вопросе… Наверное, стоило пригласить Экберта…