Кенди чувствовала, как ее лицо начинает пылать. Что с ней происходит? Взгляд этих усталых пресыщенных глаз вызывал неприятную мысль, будто Джастин уже прекрасно обо всем знает. Она никак не могла придумать, с чего начать.
– Молодец, что зашла ко мне, – произнес наконец Джастин Ричмонд. – Что тебя привело?
Ну, слава Богу! Хоть нарушилось неловкое молчание.
Кенди опустила глаза и грустно сказала:
– Это не так легко объяснить. Я… я поняла только по дороге сюда. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня… Но не знаю, что предложить взамен.
Джастин вскинул брови.
– Ты очень откровенна. Так ты пришла, чтобы заключить со мной сделку. – (Он видит меня насквозь, подумала Кенди.) – Интересно. Элисон говорила, что и твой отец звонил сегодня утром. Здесь есть какая-то связь? Кенди вздохнула:
– Есть.
– Ах, так, – сказал он.
Кенди пыталась и никак не могла найти нужные слова. Снова наступило неловкое молчание.
– Это касается моей мамы, – выпалила она наконец.
Джастин слегка подался вперед, ошеломленный, но потом снова сел прямо.
– Один из твоих… – Кенди подыскивала нужное слово: «скандальный листок» не подойдет, «грязная газетенка» тоже, – одно твое издание получило интересную информацию про маму. Мой… мой отец… – она не могла продолжать.
Глаза Джастина сузились. Он смотрел на Кенди, но, как ей показалось, не видел. Его ум просеивал информацию, пока не добрался до правды.
– Представляю, – в конце концов ответил Джастин. – Так ты хочешь, чтобы я надавил на издателя?
Кенди покраснела.
– Можно сказать и так.
Джастин встал и отошел. Он смотрел из окна вниз – во двор, который находился двадцатью этажами ниже. Когда он снова заговорил, голос его звучал жестко.
– Дело плохо, – с убеждением произнес он. – В отличие от твоего отца я верю в свободу печати.
Кенди тоже в нее верила – теоретически. Сомнения терзали ее. Джастин заметил это.
– Почему бы тебе не рассказать обо всем? – осторожно предложил он.
И, к собственному удивлению, она рассказала. И об изменах отца, и о долгах матери. Даже о собственных долгих и частых отлучках. Когда она закончила, он не сказал ни слова.
– Скандал, да еще такого масштаба, ее доконает. Особенно сейчас. Она уверена, что старик бросит ее.
Он посмотрел на нее острым взглядом.
– А ты так не думаешь? Кенди покачала головой.
– Он уже долгие годы собирается – во всяком случае, он это утверждает.
Она пыталась говорить спокойно, но ее голос сорвался. Карие глаза сузились. На мгновение ей показалось, что он видит слезы и драки словно воочию. И видит Кенди, которая служит послом у обеих сторон и отчаянно пытается их помирить. Это походило на пленку, которую он по своему желанию мог пустить вперед или назад.
Она встряхнулась. Не может он быть так проницателен – она ведь только что познакомилась с ним.
– Я не знаю – да и он, наверное, тоже. Мне это все надоело. – Она с изумлением заметила, каким холодным и равнодушным был ее голос.
Джастин тоже заметил. Он склонил голову набок, а в его глазах зажегся интерес.
– Ты слишком цинична для своего возраста.
– Молодо, да не зелено, – ответила Кенди, стараясь не встречаться с ним взглядом.
– Да уж куда зеленее, – мягко возразил он. Она с возмущением подняла на него глаза.
– Неправда! Мне уже двадцать два года. Я ведь говорила тебе.
Его глаза заблестели, а Кенди вдруг засомневалась, стоило ли ей упоминать о прошлом вечере. Быть может, он предпочитал не вспоминать об этом, может, он сожалел о том, что произошло накануне.
– Я хотела сказать… Но он прервал ее.
– Никто тебе столько не даст, – спокойно сказал он.
В его голосе не было ни раскаяния, ни каких-то других эмоций. Неужели вчерашний вечер так мало для него значил? В сложном круговороте его жизни он вряд ли был чем-то запоминающимся. Кенди постаралась быть очень, очень спокойной.
– Я уже не ребенок. Я знаю, что к чему, – сказала она. – С такими родителями, как у меня, трудно этого не знать.
– Возможно, что-то ты и знаешь, – согласился он. Он сидел, откинувшись на стуле, и наблюдал за ней, вертя в руках авторучку. – Ты слыхала, что все продается и покупается. Ты ведь пришла ко мне, чтобы заключить сделку, не так ли?
– Э-э… Да.
Кенди в смущении запустила руки в волосы. Она чувствовала, что покраснела, и он это, конечно, тоже заметил.
– Что ты хочешь предложить? – тихо спросил он. – Ты убедишь отца, чтобы он отказался от слияния? Отдашь мне свои акции в «Прессе Нилсона», чтобы я смог оформить слияние на моих условиях?
Отец будет вне себя от ярости. У Кенди опять перехватило горло.
– Ты это имела в виду?
– Нет. – Она глубоко вздохнула. – Денег у тебя больше чем достаточно, так что все это не принесет тебе большой пользы.
– Больше чем достаточно, – с иронией согласился он.
– Я думаю, моя вечная благодарность тебе тоже не пригодится? – Она постаралась произнести это с легкостью, хотя ей было совсем не легко.
Его глаза задумчиво остановились на ней.
– Все зависит от того, как ты ее выразишь. Дальше последовало долгое, гнетущее молчание.
Кенди казалось, будто ее медленно растягивают, пока она не разорвется. Она хрипло сказала:
– Не верю, что ты это говоришь.
Он откинулся на спинку стула и рассмеялся.
– Так поверь.
Внезапно рассердившись, она вскочила на ноги.
– Это же безумие! Это средневековье! Ради Бога, ты же не какой-нибудь киношный набоб, возлежащий на ложе.
Казалось, ее слова забавляли Джастина все больше.
– Я имел в виду брак, – мягко пояснил он. Кенди почувствовала, как у нее непроизвольно открылся рот.
– Что ты об этом думаешь? – спросил он с блеском в глазах, который доказывал, что все это – чистое издевательство.
У Кенди опять пересохло в горле, но она произнесла со всей невозмутимостью, на которую была способна в эти минуты:
– Это просто смешно. Джастин усмехнулся:
– Не очень-то вежливо.
Она пропустила это мимо ушей.
– Тебе ведь не хочется жениться, – сказала она.
Он улыбнулся еще шире.
– Откуда тебе знать? – И прежде чем она смогла ответить: – Да ведь и тебе тоже.
Она воскликнула:
– Не время для плоских шуток. Ты уже старый… то есть ты достаточно стар, чтобы давно быть женатым, если бы тебе этого хотелось.
– Во всяком случае, в отцы тебе я не гожусь, – бесстрастно констатировал он, заранее зная, что она собиралась сказать. – И я уже был женат. Мы с Марианной развелись несколько лет назад. Я думал, эксперимент не стоит того, чтобы его повторять. Думал так до сих пор.
Он умолчал о том, что может иметь столько женщин, сколько ему нужно, не предлагая им жениться на них. Это и так было понятно.
Кенди спросила:
– А что изменилось теперь?
Джастин очень долго не отвечал, и она уже начала думать, что он так и промолчит. Но он все-таки ответил и уже не смеялся:
– Потому что это слияние становится все более щекотливым делом. Я хочу, чтобы твой отец вместе со своими прихвостнями перестал допекать меня. Если мы заключим соглашение, закрепленное браком между двумя династиями, то можно будет предотвратить полное слияние. И я смогу заниматься своими делами, а мои акционеры не будут ежеминутно дергать меня.
– И ради этого ты пожертвуешь своей свободой? Разве этого достаточно?
Возникла небольшая пауза.
– А ты видишь дальше, чем кажется, – сказал Джастин. В его голосе было заметно недовольство. – Конечно, недостаточно.
У Кенди бешено забилось сердце. Ей показалось, что она задыхается. Но она пересилила себя и ровным голосом спросила:
– И что?
Джастин колебался. Веки были наполовину опущены над глубоко посаженными глазами, будто у судьи – или у императора, который со скукой решает, казнить подданного или оставить в живых, подумала Кенди. Ей стало не по себе. Воображение унесло ее слишком далеко.
Джастин сказал, глядя ей прямо в лицо:
– Наш вчерашний разговор произвел на меня впечатление. Ты серьезно воспринимаешь брак. Мне это нравится.
– Но мы совсем не знаем друг друга! – Это прозвучало почти как стон.
Он кивнул.
– Конечно, это рискованно.
Некоторое время оба молчали.
А потом, к ее изумлению, он произнес:
– И это мне нравится. Я всегда любил рисковать.
Сердце Кенди билось с такой силой, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Она процедила сквозь зубы:
– Ты хочешь сказать – по-настоящему? Секс, дети и все такое?
Он улыбнулся улыбкой тигра, и его зубы блеснули. Он смеялся над ней.
– Что-то вроде того – хотя в Катехизисе об этом написано более сдержанно, – согласился он. – Весело будет, правда?
– Весело?!
– Конечно. Я так думаю. А ты – нет?
Должно быть, он предполагал, что одним взглядом заставит ее упасть перед ним на колени, подумала Кенди. Но она только дрожала от страха, и это показалось ему несправедливым. Его смеющиеся карие глаза спустились вниз по ее бледно-желтой блузке, а потом снова поднялись – туда, где так громко стучало сердце.
Кенди инстинктивно поправила накрахмаленный воротничок. Этот маленький жест полностью выдал ее, но она спохватилась слишком поздно. Если бы не ее жест, Джастин, возможно, не заметил бы ее волнения. Хотя вряд ли от него ускользнуло что-то существенное из их разговора.
Она упавшим голосом произнесла:
– Я… не знаю.
– Ну да, – согласился он. – Я понимаю, что ты не знаешь. Может, лучше не будем спешить? Пусть все идет своим чередом.
Кенди была совсем выбита из колеи.
– Я не собиралась выходить замуж… Я всегда… – Она не могла больше ничего сказать.
Джастин кивнул.
– Вполне понятно, особенно если принять во внимание, что перед глазами у тебя пример родителей. Но ты еще слишком молода, чтобы относиться к этому так уж отрицательно. – Он одарил ее почти нежной улыбкой. – Знаешь, ты просто боишься, но это поправимо.