– Ты говоришь так, будто на самом деле хочешь жениться на мне, – медленно произнесла Кенди.
Джастина невозможно было разгадать.
– Я и хочу. Разве я только что не сделал тебе предложение?
– Да, но…
Его власть над ней была почти осязаемой – как будто он набросил на нее лассо. Она почти физически ощущала, как ее тянет к нему – эти веселые, теплые глаза смотрели с непоколебимой решимостью.
Кенди ничего не понимала и не хотела понимать. Она лишь чувствовала неясную угрозу и боялась, что вот-вот потеряет над собой контроль.
Единственное, что можно было сделать в этом отчаянном положении, – сказать правду. Тем более ей все равно никто не верит.
– Ты угадал, – сказала она. А что ей еще оставалось? – Не знаю почему, но сама мысль о браке приводит меня в ужас. Должно быть, я вовсе не такая взрослая, как думала.
Джастин промолчал. У Кенди захватило дыхание. Она встретилась с ним взглядом и поняла, что ее тактика не возымела успеха. Джастин Ричмонд на самом деле ей поверил. Ей больше нечем было защищаться.
– Черт, – сказала она, чувствуя себя довольно-таки глупо.
Она ожидала, что он будет возражать, убеждать ее, может быть, даже насмехаться над ней. Но он молчал. В полном смущении она думала, ответит он или нет.
Но наконец он глубоко вздохнул и произнес:
– Поговорим об этом позже.
– Позже?! Но…
Он мило улыбнулся ей.
– Мне все-таки надо разобраться, что там придумали мои редакторы – насчет твоей матери. Но ведь я не диктую им, что публиковать, – просто иногда задаю пару вопросов. Например, сколько исков о моральном ущербе за клевету мы должны будем оплатить.
Кенди широко раскрыла глаза. Джастин засмеялся, наклонился вперед и легко коснулся губами ее туб.
Это почти ничего не значило – разве что небрежную ласку, – но выдавало в нем натуру собственника. Она и раньше чувствовала это в нем. А для него это, казалось, было вполне естественно. Неужели каждая женщина, к которой он прикасался, чувствовала себя его собственностью?
– Посмотрю, что можно сделать. Потом позвоню тебе, – непринужденно произнес он. – А ты все-таки подумай, хорошо?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Позже Кенди никак не могла вспомнить, что она делала, покинув небоскреб Ричмондов. Похоже, куда-то шла – она помнила холодные улицы и порывы ветра, особенно сильные на перекрестках. Но в ее памяти осталось только, что в конце концов она пришла в Благотворительный центр.
Единственное, о чем она тогда могла думать, был ровный голос с предательскими вспышками теплоты, спокойный взгляд и проявлявшийся время от времени юмор, который она никак не могла понять. И этот последний небрежный поцелуй, который как бы поставил печать на их еще не заключенном договоре.
Должно быть, Кенди ужасно выглядела. Когда она вошла, Элен, оторвавшись от пишущей машинки, взглянула на нее и вскочила.
– Ты совсем замерзла. Выпьешь кофе, – решила она, прикоснувшись к Кенди рукой. – Что с тобой случилось?
Кенди как в полусне покачала головой:
– Не знаю.
Что случилось? Джастин. Кенди вся дрожала. Она не понимала его. Она подозревала, что нужна ему, но он вел себя так странно, что это одновременно и льстило ей, и путало ее. Что же произошло с ней во время той встречи? Она понимала только, что Джастин выбивает у нее из-под ног с таким трудом завоеванную почву и снова погружает ее в зыбкие пески мучительных сомнений. Кенди взяла чашку с дымящимся кофе.
– Извини… Я и сама себя не понимаю. Элен не сразу решилась предложить:
– Может, поговорим? Кенди закрыла глаза.
– Пожалуй, я не смогу.
Как это будет? Во что выльется? Даже в самых затаенных мыслях она никогда не могла представить себя в постели с кем-то, похожим на Джастина. Она не представляла себя в постели даже с Дэйвом. Конечно, у нее были свои фантазии, но в основном они сводились к тому, как он спасает ее от неминуемой опасности, или наоборот – она его. Она никогда не позволяла своему воображению касаться плотских радостей. Но теперь, после веселого предложения Джастина, она уже не могла этого избежать.
Элен с беспокойством произнесла:
– Ты на чем-то зациклилась. Проблемы с родителями?
Элен знала, что Кенди хочет проводить в Центре полный рабочий день и ждет подходящего момента, чтобы сказать об этом своим домашним. Обычно сдержанная, Кенди не говорила, что дома будут какие-то трудности. Но Элен сделала свои выводы.
Поморщившись, Кенди сказала:
– Не то, что ты думаешь.
– Если хочешь поговорить… – снова предложила Элен.
Но единственное, в чем Джудит сходилась с мужем, было – ни с кем не обсуждать семейные дела. «Не тряси своим грязным бельем на людях», – любила говорить бабушка Нилсон. И Кенди привыкла молчать.
Она никому не рассказывала о скандалах, о враждебности, об обвинениях и упреках. И теперь она не могла вдруг поведать об этом доброй, чуткой Элен, тем более что сейчас-то ее волновало совсем другое. У Кенди никогда не было настоящих друзей, и она никогда никому не рассказывала о своей жизни – если не считать, с некоторым испугом поняла она, вчерашнего разговора с Джастином Ричмондом. Что же все-таки с ней произошло в тот вечер?
Она покачала головой:
– Я не привыкла откровенничать. Но все равно спасибо.
– Может, поговоришь с Дэйвом, – с сомнением в голосе произнесла Элен.
Кенди снова покачала головой – на этот раз энергичнее. Если бы Дэйв Трезилиан внял ее просьбе и пошел с ней на прием, ничего этого не случилось бы, немного разозлившись, подумала она. Впрочем, проступок Джудит и угрозы сэра Лесли остались бы. Но не будь она знакома с Джастином, он бы не предложил ей эту пугающую сделку.
Почему обязательно нужно жениться? В свое время брак превратил отца в тирана, а мать в рабыню. Кенди не хотела быть рабыней мужчины.
– Нет, – сказала она. – Только не с Дэйвом. Слушай, Элен, мне вправду нехорошо. Ты не можешь?..
– Иди домой и полежи, – сказала Элен. – Я все устрою, не волнуйся. На тебе лица нет.
– Спасибо.
Она вернулась в усадьбу «Мейфейр», но не для того, чтобы полежать. Мгновение она колебалась, а потом пошла в комнату к матери.
Джудит металась по будуару – бледно-серая под своим макияжем, с ввалившимися глазами. Сэр Лесли так и не позвонил.
– Дорогая, ради меня, может быть, ты позвонишь отцу? Скажи ему…
Кенди не могла вынести ее умоляющего, взволнованного тона. Все это и раньше повторялось много раз. Она взглянула на письменный стол Джудит – на нем лежала груда писем. В это тревожное утро Джудит даже не удосужилась вскрыть их.
– Мама, ну и что такого, если он уйдет? У него скверный характер, он грубиян и слишком много хочет. Ты его боишься, – добавила она, – так зачем удерживать его?
Джудит смотрела остановившимся взглядом.
– Он мой муж. Моя жизнь.
– Так найди себе что-нибудь другое, что лучше заполняло бы твою жизнь.
Но все было бесполезно. У Джудит начиналась истерика при одной мысли, что Лесли Нилсон покинет ее. В конце концов Кенди рассталась с матерью, так и не поделившись с ней собственной проблемой.
А меня выслушать некому, думала она. Я не могу служить курьером у папы с мамой всю оставшуюся жизнь. Но что же мне делать? И тут к ней прокралась мысль – не будь Джастин Ричмонд тем, кто он есть, она спросила бы его.
В конце концов она решила в общих чертах рассказать свою историю Дэйву Трезилиану. Они вдвоем дежурили у телефонов, а остальные отправились по улицам раздавать горячий суп и кофе.
Телефоны на некоторое время затихли, и Кенди, присев на краешек стола Дэйва, рассказала ему все. То есть, конечно, не все, но большую часть, хотя и не упомянула о Джастине. Она почему-то думала, что если расскажет о предложении Джастина, то Дэйв перестанет ей сострадать.
– Как ты думаешь, что мне делать?
Дэйв откинулся назад вместе со стулом и запустил пальцы в свои рыжие волосы. Это был высокий, внушительный мужчина с телосложением борца и глазами проповедника. Во всяком случае, так считала Кенди. Из-за него комната казалась меньше.
Он внимательно слушал ее, поглаживая рыжую бороду.
– Твоя мать совсем расстроилась?
Кенди вздохнула.
– Похоже, она думает, что все кончено, – хотя ей нужно бы радоваться любой возможности избавиться от этого брака.
Дэйв с едва заметным раздражением взглянул на нее.
– Твой отец очень богат.
Кенди удивленно посмотрела на него. Он отвел глаза, а потом жестко сказал:
– Послушай, легко говорить, что деньги ничего не значат, если у тебя их много. Когда не знаешь, что будешь есть и где будешь спать, все по-другому.
Кенди была потрясена. Она медленно произнесла:
– Дэйв, а при чем тут мама?
Он покраснел, что ему совсем не шло.
– Я подумал… Я надеялся… Просто я не понимаю, почему бы твоему отцу не помочь нам. Ведь для тебя это важно, и ты – его единственный ребенок. А нам так нужна новая ночлежка.
– Отец?!
Она и не представляла, что Дэйв знал о ее отце. Когда она в первый раз пришла в Благотворительный центр, там спросили номер ее телефона – на всякий случай – и фамилию. Но ведь она никогда не говорила о родителях. Никогда.
– Понятно.
Она встала. Дэйв тоже встал. Он казался озадаченным. Кенди заметила, что он не хочет встречаться с ней глазами.
Это правда – им действительно была очень нужна новая ночлежка. В Центре она целыми днями писала письма возможным спонсорам. Но ей и в голову не могло прийти, что Дэйв также рассчитывает и на ее отца.
– Так вот почему ты позволил мне поступить сюда и помогать, – тихо произнесла Кенди. – Из-за этого у тебя всегда находилось для меня время?
Он выглядел возмущенным.
– Конечно, нет. Вначале я даже не знал толком, кто такая Кандида Нилсон. Ты была очень обязательной и много работала. Это уже потом…
– Это уже потом ты сделал меня организатором и доверенным лицом, – спокойно произнесла Кенди. – Когда понял.
У нее запершило в горле – конечно же, и от ярости, но в основном от огорчения. Как он мог?! Кенди думала, что он продвигает ее, потому что видит в