Читала твое письмо и боялась встретить какой-нибудь каверзный вопрос, вроде: «Какого цвета у вас глаза, волосы?», и т.п. Мне раз один парень написал из армии (друг этого солдата переписывается с девчонкой из нашего класса, а она, Верка, выслала своему мальчику фото, где мы были сняты вместе)… Так вот незнакомый этот парень написал: я ему, «в общих чертах», понравилась, но переписываться он согласен со мной в том лишь случае, если у меня синие глаза и каштановые волосы. Ответила вежливо: «Волосы, допустим, перекрасить еще можно, сейчас это не проблема. А вот глаза — зеленые, допустим, синими не сделаешь». И попросила этого дурачка мне больше не писать. Вот Инка про мои волосы говорит: «Они у тебя цвета в осень» (у Есенина содрала). А что касается глаз, то мой сосед по парте Тимур Пупко предполагает, будто они у меня кошачьи и ночью светятся! Тимур меня таким манером выводит из себя, когда не даю списать ему решение трудной задачи.
Если тебе, Валерий, уж так интересно, сообщаю: мой день рождения пятого февраля.
В зимние каникулы всем классом собираемся в Москву. Хочется пойти в Третьяковку, Музей изящных искусств, побывать в Мавзолее, на ВДНХ. Хочется также купить хорошее платье на выпускной вечер и модные туфли (о чем мечтают все девчонки!).
В декабре будем в школе ставить спектакль по драме-феерии Леси Украинки «Лесная песня». Ты, должно быть, не читал это произведение? Перевод на русский язык не передает всей поэтичности драмы Леси. Фантастические образы «Лесной песни» навеяны украинским фольклором и великими творениями Гоголя. Так вот: я буду играть Мавку — главную героиню, — лесную девушку, чарующую зрителя чистотой и благородством своего сердца. Не представляю, что из этого выйдет, а пока зубрю текст.
Если тебе не трудно, Валерий, то выполни, пожалуйста, мою просьбу: спустись на лыжах с высокой горы, ну, хотя бы разочек — за меня. Пишу, а у самой слипаются глаза… Закончу письмо завтра.
Сегодня первый день зимы! И — хочешь верь, хочешь нет, как по заказу — снег! Он замельтешил с утра — хилый, робкий. Когда же шли из школы, вся земля была белым-бела.
Напиши, любишь ли ты стихи? И каких поэтов? В следующем письме постараюсь рассказать о своих — самых любимых.
Вижу, пора кончать (тебе уже скучно? Признавайся!), а вот никак не поставлю точку. Чуть не забыла: сегодня к нам из села приезжала бабушка и я ей рассказала о тебе. Помолчала, покачала недоверчиво головой: «Мало ли, о чем радио долдонит!» Тогда я достала из альбома твои два письма. Бабушка внимательно посмотрела на обратный адрес — и снова ни словечка. А вечером маме говорит: — «Йому ездить… все ж таки хлопец, а з Лене… що за мандривец?» (Так неодобрительно бабушка отозвалась о моей тяге к путешествиям.) Я промолчала. Как-никак, а две против одной!
Буду с нетерпением ждать твоего письма. Лена.
1 декабря.
Решилась написать, еще не получив от тебя ответа. Понимаю, у тебя могут быть свои неотложные дела. Или, в конце концов, почему ты должен сразу же отвечать? Кто я тебе?.. Видишь, как я «умею» рассуждать логически, и все же… как-то не так на душе, как-то хмуро если долго не получаешь ответа на свое письмо. Начинаешь вспоминать, не обидела ли человека неосторожным словом?
С учебой у меня нормально. Завтра у нас первый урок — обществоведение. Учила, учила и ничего не запомнила. Тема: планирование. А ведь спросят непременно.
Кончила читать книгу американской художницы Кэролайн Майтингер «Охота за головами на Соломоновых островах». Майтингер описывает свои приключения во время поездки в малоизученный, нетронутый цивилизацией район Меланезии — сказочный уголок земного шара в Тихом океане.
Читала с увлечением, завидуя смелой женщине, преодолевшей столько всяких трудностей, связанных с рискованным путешествием.
За время пребывания на Соломоновых островах художница создала много портретов местных жителей — малаитян, работающих на кокосовых плантациях.
Обнаружила книгу случайно, роясь на книжной полке библиотеки в поисках Атласа мира.
В эту субботу меня пригласила на именины Жанна Гаганидзе. Ей исполнилось восемнадцать (она на год старше всех девочек в классе). Мы подарили ей огромную куклу, а мальчишки — медведя и духи. Духи приятные — «Лесной ландыш». Девочки ребят похвалили, и они расцвели не хуже именинницы.
Прошли именины весело. Девушка из грузинской семьи. Отец ее перед каждой рюмкой закатывал длиннущие тосты. Сначала смешно и чуть странно было слышать напыщенные, витиеватые тирады грузного, добродушного с виду хозяина дома, но потом привыкли. К слову, эту девушку по осени отец пытался просватать за какого-то вдовца лет тридцати из Рустави, но зато с «положением», она же — ни в какую! Убегала из дому и несколько дней жила у подружки.
Я выпила шампанского за именинницу и еще раз — за исполнение своего желания (был и такой тост). И чувствовала себя легко, а некоторые девчата еще и ликер попробовали. Дорогой смеялись: «Хмель через туфли выходит!»
Дома долго стояла на балконе, смотрела на звезды над головой — они у нас яркие, крупные, что тебе спелые мандарины, — и вспоминала тебя. Думала: Валерий, должно быть, спит или читает перед сном. И почему-то захотелось, так захотелось, чтобы ты хоть на секундочку подумал: есть где-то на свете надоедливая девчонка Ленка! Вы, мальчишки, лишь только фыркаете, считая подобные мысли «девчачьей сентиментальностью». Даже Инна порой считает меня не от мира сего. А на днях назвала сумасшедшей. Она разворчалась на меня вот по какому поводу: Софья Порфирьевна, классный руководитель, которую за глаза все ребята зовут Софьей Портфельевной за огромный, вроде чемодана, портфель — она с ним никогда не расстается, — дала в стенгазету скучнейшее разглагольствование о Дне учителя. Я же самовольно не поместила ее статейку, заменив другим материалом. Говорят, газета вышла интересной, в ней были и поздравления наших педагогов с праздником, и разные шутки, и дружеские шаржи. Но от С.П. мне влетело больше, чем редактору газеты — Инне. С.П. посоветовала мне изменить характер, пока, как она выразилась, «он только еще формируется».
Если тебе некогда отвечать подробно, черкни лишь «получил», я и так пойму. Извини за почерк: пишу у батареи на коленях — дико холодно в комнатах.
Лена.
15 декабря.
Валерий!
Оказывается, мы в один и тот же день отправили друг другу письма! Здорово, правда?
Двадцать седьмого собирались в Москву, а нынче пришел ответ из столицы, ответ неутешительный. Школа, в которой мы должны были остановиться, принять нас не может: у них ремонт. А ехать, не зная, будет ли кров над головой, наш учитель, руководитель группы, не решается.
Нас ведь тридцать пять гавриков, и собирались мы в Москву на две недели. Поговаривают о том, не махнуть ли в Киев? Если соберутся в Киев, я, скорее всего, не поеду: там я уже была. И в Москве, правда, была три года назад, но хочется еще съездить.
Читаю твое письмо и завидую: ну почему я не мальчишка? Мне мама в такое путешествие, какое намечаешь на лето ты, не разрешила бы отправиться даже с кем-то из взрослых! Напиши подробнее о намеченном маршруте.
Жаль очень, что у меня сейчас нет пластинок с песнями, которыми ты интересуешься. К концу недели постараюсь выслать. Еще ты спрашиваешь о моем отношении к эстрадной и серьезной музыке. Многое из эстрадной «дребедени» (так пренебрежительно отзывается об этой музыке Инка) могу слушать целый вечер. А иная современная симфония быстро надоедает. Произведения же Бетховена, Шопена, Чайковского меня окрыляют, но рассказать, почему это происходит, я не умею. Завидую тем, кто разбирается в классике!
Мама, краем глаза заглянув в мое письмо, просит, чтобы поздравила с наступающим Новым годом и тебя, и твою семью.
Пиши, что у тебя нового? Как закончил вторую четверть?
До побачення! Твой друг Лена.
21 декабря.
Сегодня получила, Валерий, твое поздравление с Новым годом. Спасибо! Мама тоже довольна (говорит: «Не забыл хлопчик и меня»).
Нынче записала на пластинку песню «Люди встречаются». Помнишь, ты писал, что не слышал ее? Мне она нравится, а тебе? Поставь пластинку на 33 оборота (так сказали в студии грамзаписи), а то мой голос услышишь в искаженном виде. Первый раз в жизни «сопровождала» песню своими пояснениями. Волновалась, обращаясь к тебе. Вокруг было полно людей.
Пока толкалась в очереди, «обменялась любезностями» с одним весьма самоуверенным парнем. Он стоял позади меня и все пытался завести со мной разговор. Когда же я вошла в кабину, он торчал за моей спиной, отвешивая «комплименты». Поставил мне «условие»: если не объясню, кем мне доводится Валерий, то он от меня не отстанет. Мне хотелось сказать тебе что-то еще, но этот дылда стоял рядом, и я все время сбивалась. Ты уж извини.
Пошла домой, а этот парень за мной. И тут меня такая злость обуяла! Часа два водила его по городу, пока окончательно не закоченела (а каково ему было в солдатской гимнастерке и тонком плащишке?).
Да, забыла сказать, пока бродила по улицам и переулочкам, стремясь увильнуть от настойчивого «кавалера», мне повстречался Амир на углу Осипенко и Приморской — симпатичный молодой человек, папин ученик. Надо было попросить Амира защитить меня от нахала, да я постеснялась.
«Что же мне делать?» — дрожа, думала я. И вдруг в голову пришла «сверхгениальная» мысль: отправиться к тете Оле, маминой сестре (в противоположный от моего дома конец города, называемый «Сингапуром»). По дороге к тете наговорила этому старику (парню 22 или 23 года) всяческих грубостей. Наверно, истратила весь запас своей злости на предстоящий год! А он лишь улыбается, щуря карие насмешливо-смелые глазищи. (Девчонке такие бы глаза, да такие ресницы! Пропадай тогда хлопцы!) У тетиного подъезда парень сказал: «Все равно вышло по-моему! Теперь я знаю, где вы живете!»