— У вас есть какая-нибудь идея?
— Даже несколько, — ответил гость. — Прикрыть страну, никого в нее не впускать. Дестабилизировать оптовую торговлю.
— Идти на жесткие меры? — спросил Сван. — Совершить путч в духе Хомейни? Это не сработает. Ситуация тут иная. Не назрело всеобщее негодование, нет САВАКа.[1] — Сван помолчал и задумчиво добавил: — Не поможет ни шах, окруженный армией воров, ни Аятолла с армией фанатиков. Нет, ситуация тут иная.
— Я и не утверждаю этого. Оман — это только начало, испытательный полигон. Кто бы ни хотел взять контроль над страной, он или они не смогут остановить тех, кто загребает деньги. Заказывает музыку тот, кто платит.
— О каких деньгах речь?
— О миллионах! Эти деньги приносят долгосрочные проекты. В этих проектах заинтересованы даже враждебные правительства Юго-Западной Азии. Они бы хотели, чтобы ситуация относительно стабилизировалась. То, что происходит в Омане теперь, не очень отличается от таких силовых приемов, которые используют и в «свободном мире»: блокада транспорта или сбивание опор. Это внеэкономические методы принуждения. Там нет легальных забастовок и не заключаются коллективные договора — их заменяют угрозы и террор, который осуществляют фанатики. Схвачены заложники, и в этой тревожной обстановке команды строителей, прибывшие из-за границы, стремятся побыстрее ретироваться.
— И когда они все уберутся, — быстро добавил Сван, — террор прекратится. Очень похоже на работу нашей родной отечественной мафии…
— Да. Но с арабским колоритом, — вставил Кендрик. — Думаю, вы согласитесь со мной, что симптомы разразившегося кризиса проявлялись и раньше.
— У вас есть факты?
— Да. Нашей компании угрожали неоднократно. Но повторю ваши слова: у нас было секретное оружие — Эммануэль Уэйнграсс.
— Уэйнграсс? Какого дьявола? Что он мог такого сделать?
— Он умел необыкновенно изобретательно лгать. Как-то ему взбрело в голову представиться генералом израильской армии в отставке, который мог бы приказать совершить воздушный налет на любые арабские группировки, осмелившиеся нас побеспокоить. Потом Уэйнграсс уверял, что является высоким чином разведки Моссад, которому ничего не стоит выслать отряд коммандос для ликвидации всех, кто попытается препятствовать нам. Подобно многим стареющим неординарным людям, Менни был весьма эксцентричным и любил играть на публику. К своему несчастью, его многочисленные незаконные жены не смогли долго наслаждаться созерцанием своего великолепного супруга. Он бежал от сладкого плена Гименея быстрее лани. Да… Что касается арабских групп, то никто не котел связываться с помешанным израильтянином. Его тактика оправдала себя.
— Вы подозревали, что он завербован нами? — поинтересовался заместитель директора.
— Нет. Сейчас, несмотря на возраст, он прожигает жизнь в Париже с самыми шикарными женщинами, попивая самый дорогой коньяк. На данном этапе он ничем нам не сможет помочь. Но кое-что можете сделать вы.
— И что именно?
— Слушайте, — Кендрик склонился к собеседнику. — На протяжении последних восьми часов я постоянно думал об этом и с каждым часом все более убеждался, что всему этому есть логическое объяснение. Я вспомнил о нескольких фактах — на первый взгляд, ничего особенного — но то, что происходит сейчас, имеет связь с тем, что происходило четыре года назад.
— Вы о чем?
— Все началось со сплетен и слухов, потом в ход пошли угрозы. И это были не просто слова.
— Ну-ну, продолжайте. Я слушаю.
— Уэйнграссу удалось в одном злачном месте подслушать нечто, что мало походило на обычную пьяную болтовню. Говорилось о создании консорциума, если говорить точнее, промышленного картеля. Постепенно им удалось достичь контроля над дюжиной компаний со все возрастающими источниками рабочей силы, технологии и оборудования. Цель не вызывала сомнений, и если информация была достоверной, то ситуация прояснялась. Они хотели установить контроль над индустрией Юго-Западной Азии, над ее развитием. Насколько удалось разузнать Уэйнграссу, центр этого нелегального объединения был в Бахрейне. Менни несказанно изумило то, что среди тайных заграничных директоров был человек, назвавший себя Махди — подобно исламскому лидеру, который вышвырнул англичан из Хартума сто лет назад.
— Махди? Хартум?
— Точно. Имя имеет символическое значение. По слухам, человек этот уделял не слишком много внимания религии. Во всяком случае, намного меньше, чем крикливые фанатики. Он использовал их в конкурентной борьбе. Человек этот жаждал, чтобы все контракты и вся прибыль от сделок концентрировались в арабских руках, прежде всего в его руках.
— Подождите минуточку, — задумчиво прервал его Сван и, подняв телефонную трубку, коснулся кнопок. — Это вполне согласуется с тем, что пришло от МИ-6 в Маскате. Прошлой ночью нам сообщили нечто в подобном духе. Но версия до конца не отработана — слишком мало данных. — И уже в телефонную трубку: — Дайте мне Джеральда Брайса, пожалуйста. Джерри, это ты? Вчера, около двух часов ночи, получена шифровка от Бритса из «ОГАЙО». Разыщи ее и прочитай медленно, с расстановкой. Я буду записывать слово в слово.
Заместитель директора прикрыл трубку ладонью и шепнул беспокойно задвигавшемуся посетителю:
— Если то, о чем вы рассказали, имеет хоть какой-то смысл, то сейчас мы получим первое подтверждение.
— Поэтому-то я, еще пропахший копченой рыбой, и здесь, у вас.
Сван кивнул, нетерпеливо ожидая ответа от человека, которого он называл Джерри.
— Ну, давай, Джерри. Не искать там, где подсказывает логика? Смотреть в другую сторону? Да, уловил. Я помню это. Это стало ясно после… Думаю, что… «Где обида не порождена бедностью или заброшенностью»? Вот оно как! Давай дальше. «Там, где Аллах оставил след своего благорасположения…». Да, теперь немного назад. Там было что-то о шепоте. Вот оно! Ну-ка, еще раз… «Они шептались о тех, кто извлекает выгоду из кровопролития…». Дальнейшие расспросы ничего не дали?.. Ни имен, ни названия организации?.. Если что-то выяснится, Джерри, ты об этом узнаешь первым. Кстати, обрати внимание на то, что именно в Бахрейне целая куча фирм, зарабатывающих на нефти. Надо составить список лиц, которые в последнее время особенно энергично заключали договора. На когда составить список?.. На вчера, черт побери!
Сван повесил трубку, искоса взглянул на Кендрика.
— Вы слышали?
— Частично.
— Что вы сами можете предложить?
— Предложите мне работать на вас, мистер Сван, — скупо улыбнулся конгрессмен. — Пошлите меня в Маскат на самом скоростном транспорте, какой у вас есть.
— Зачем? — спросил Сван, с интересом поглядывая на Кендрика. — Что вы там можете сделать такого особенного, чего не смогли бы сделать наши люди, обладающие огромным опытом работы? Они не только свободно говорят по-арабски. Большинство из них — арабы…
— Которые работают на Оперативный Отдел, — закончил Кендрик.
— Именно так.
— Так будьте уверены, они давно засветились. Скажу точнее: они засветились четыре года назад. И если попытаются сейчас дернуться, то у вас появится еще дюжина трупов.
— Это утверждение вызывает у меня тревогу, — произнес Сван медленно, и глаза его превратились в узкие щелочки. — Значит, вы утверждаете, что они провалились. А подробнее нельзя?
— Несколько минут назад я говорил вам, что разыскать вашу организацию оказалось не так уж сложно. Ее имя чуть ли не у всех на устах.
— Имя нашей организации так широко известно?
— Скажу вам больше, если позволите. Мои инженеры и Менни Уэйнграсс посмеивались, упоминая вашу организацию.
— Посмеивались?!
— Для этого были основания. Я, разумеется, делаю скидку на специфику вашей работы, некоторые трудности… Объясню вам причины столь ироничного отношения к вам со стороны моего персонала. В тот день нас пригласили люди Хуссейна, чтобы подписать соглашение о строительстве нового аэродрома, после того, как мы завершили строительство аэродрома в Саудовской Аравии. На следующий день двое ваших пришли повидаться с нами, заглянули на чаек, так сказать. Они долго задавали вопросы на технические темы. Напирали на то, что наш долг как американцев дать им исчерпывающую информацию, потому что Хуссейн стал слишком часто и слишком тесно общаться с Советами. А ведь аэропорт планировали строить самый обыкновенный, да и в процессе строительства все можно было увидеть, стоило только пролететь над строительной площадкой.
— И это насмешило Менни и инженеров?
— Вначале только это. Менни с самым серьезным видом стал утверждать, что вся секретность нового аэродрома заключается в том, что длина двух главных взлетных полос семь миль, и они имеют специально созданное для этой цели суперсекретное оборудование. Агенты выскочили от нас с такой скоростью, будто им животы прихватило.
Сван наклонился вперед.
— Что было дальше?
— На следующий же день люди Хуссейна позвонили нам и посоветовали забыть о проекте. Им не понравилось, что у нас были гости из Оперативного Отдела.
Заместитель директора откинулся на спинку стула, его усталая улыбка выражала сожаление.
— Да, от глупости никто не застрахован.
— Сомневаюсь, что это была просто глупость, — возразил Кендрик.
— Нет, конечно, нет. — Сван рывком выпрямился. — Ясно, что и в этом случае замешаны деньги. Проклятые деньги!
— Если не остановить начавшуюся реакцию, то дела будут идти все хуже, — заметил Кендрик. — Намного хуже.
— Вы уверены в этом? В чем же причина, по-вашему?
— Тут экспериментируют с формулой экономической власти, происходит обкатка тактики. Если удастся нейтрализовать правительство Омана, они попытаются применить ту же тактику где-нибудь еще — в Эмиратах, Бахрейне, Катаре. Кто контролировал фанатиков, тот и заключал контракты. И все эти операции, на первый взгляд не связанные друг с другом, представляют опасную политическую силу в тех областях, которые носят туманное определение «зоны жизненных интересов».