ялась вчера в Москве, в Питере и в некоторых других городах по поводу так называемого «болотного дела». Они знают, скажем, и об обысках, которые происходили и, кажется, происходят еще в НКО.
Много лет тому назад случилось так, что мой отец оказался в самолете рядом с английским разведчиком, которого он знал еще по Второй мировой войне. Они говорили о том о сем, и этот разведчик ему сказал: «Знаете, вы, русские, умеете преодолевать трудности как никто в мире. Но, к счастью для нас, вы также умеете себе создавать трудности – тоже как никто другой в мире». Как мне кажется, эта нелюбовь к России имеет к этому прямое отношение.
Еще мне кажется, что было бы не бесполезно как-то присмотреться к этому. Хотя, конечно, есть люди, которые скажут: «Нехай клевещут».
9 апреля депутаты Государственной думы приняли в первом чтении законопроект, полное название которого звучит следующим образом: «Оскорбление религиозных убеждений и чувств граждан или оскорбление объектов и предметов религиозного почитания, мест, предназначенных для совершения религиозных обрядов и церемоний». За подобные действия предполагается наказание от 300 до 500 тысяч рублей, 200 часов принудительных работ и от трех до пяти лет тюрьмы, за разное и по-разному.
Предстоит второе чтение. Видимо, будут внесены некоторые поправки. Возможно, что-то даже будет сказано о защите чувств неверующих, атеистов. Неплохо бы добавить еще чувства геев – тоже люди, как ни говори.
Но вообще, скажу я вам, законопроект престранный и чреватый крайне опасными последствиями. Первые связаны с понятием оскорбления чувств. Кто это определяет? Вот я, например, утверждаю, что то, что Россия пошла по пути православия в свое время, это трагедия. Кто-то из верующих может сказать, что я таким образом оскорбил его религиозные убеждения и чувства. И что, за это я должен сидеть три года в тюрьме? Эдак полстраны пересажают или отправят на принудработы. Кстати, этим уже занимались при Сталине, правда, отправляли врагов народа, которые и обеспечили большую часть великих строек социализма. Так что дело не бесперспективное.
И второе. Запретят девушке-мусульманке носить хиджаб в школе. Это разве не оскорбляет ее религиозные чувства и убеждения? Словом, с этим законом, как мне кажется, нахлебаемся, мало не покажется.
Сегодня в полдень начался прием вопросов для прямой линии с президентом Путиным. И я решил этим воспользоваться. Сами понимаете, президент редко дает эксклюзивные интервью, и у меня особой надежды нет, что он вдруг придет в программу «Познер». Поэтому я и решил воспользоваться этим моментом, но хочу сделать некоторую оговорку. Дело в том, что у нас журналистика сегодня такая, что ты либо должен быть страстно против власти, либо должен быть страстно за, никакой середины нет. И это все должно быть и в тоне, и в манере разговаривать. Ну, короче говоря, на мой взгляд, это вообще уже не журналистика, и я в эти игры не играю. Я задаю вопросы не для того, чтоб кому-то понравиться, и не для того, чтобы кого-то уесть, а потому, что мне на самом деле очень интересно. Поэтому я задам президенту Путину десять вопросов.
Можете ли вы назвать три главных приоритета страны?
Какие, на ваш взгляд, три главных проблемы, стоящие перед Россией?
Согласны ли вы, что экономическое благополучие страны слишком зависит от цен на нефть и газ, и если да, то кто или что мешает диверсификации экономики?
У каждой страны есть свой особый путь. И в этом смысле все страны похожи, потому что у каждого свой особый путь. Но у некоторых есть мнение, что у России не просто свой особый путь, а какой-то совершенно исключительный. Вот вы разделяете эту точку зрения?
Считаете ли вы, что за годы вашего президентства вы допустили какие-то ошибки, и если да, то какие?
Как вы лично понимаете демократию?
Убеждены ли вы в том, что Россия сумеет выйти на тот же уровень жизни и качества жизни, как наиболее передовые страны, и если да, то когда, на ваш взгляд, это сможет произойти?
Вы сами себя к кому причислили бы, к западникам или к славянофилам?
Как вы лично относитесь к антисемитизму, к шовинизму, ксенофобии?
Ну и последний вопрос. С вашей точки зрения, Сталин принес России больше пользы или больше вреда?
Ну вот и все. Я не сильно надеюсь на ответы, но я все-таки попробую.
Мне бы хотелось сказать два слова по поводу Дня Победы. Вы знаете, конечно, когда был первый Парад Победы – 24 июня 1945 года. А знаете ли вы, когда был второй Парад Победы? Я думаю, что вряд ли. Или, во всяком случае, не все. Второй Парад Победы был 9 мая 1965 года. То есть через двадцать лет. Двадцать лет не было Парада Победы. И вы знаете почему? Я вам расскажу.
Когда в 1814 году победоносное русское войско вошло в Париж, то офицеры вдохнули совсем другой воздух – воздух свободы, воздух французской революции, который там еще ощущался, несмотря на Наполеона. Они много увидели такого, что поразило их. И они это все с собой принесли обратно в Россию, и в результате этого вышли на Сенатскую площадь в декабре 1825 года.
Этот урок Сталин, который прекрасно знал историю, очень хорошо помнил. И прекрасно понимал, что во время войны советские люди, русские солдаты, офицеры переживали, если угодно, звездный час. Они выпрямились, они проявили свою инициативу и были победителями. Они видели другие страны, они видели, как там живут, и тоже вернулись с определенными мыслями. Так вот, чтобы этим мыслям не давать хода, он решил: «Хватит. Не надо, чтобы они особенно праздновали. Был Парад Победы – и достаточно». И после этого двадцать лет парада не было. Интересно, правда?
В этом году, пожалуй, впервые на моей памяти, меня доброжелатели предупреждают: «Вы, Владимир Владимирович, поосторожнее в своих высказываниях. А то, знаете…» Ну и я отвечаю: «А что я должен знать?» – «Ну как же, – отвечают, – помните историю с так называемым законом Познера? Помните, как наехали на “МК” и на Павла Гусева? Помните?» Да, конечно, помню. Да и совсем недавно в этой программе одна дама из Думы объясняла мне, что когда крайне резкое или даже грубое высказывание исходит из уст депутата, это называется оценкой. А когда то же самое исходит из уст журналиста, то это клевета и оскорбление.
Так вот, я сейчас хочу высказать пару-другую оценок. Одна заключается в том, что за последние примерно полгода мы являемся свидетелями того, что можно спокойно называть «наездом» на средства массовой информации со стороны представителей законодательной власти и не только. А вторая заключается в том, что в результате этого наезда все больше журналистов задумываются, а стоит ли вообще говорить хоть что-нибудь, что может быть и, скорее всего, будет истолковано как беспредельное высказывание?
Что касается меня – не дождетесь.
Во вторник, 21 мая, Государственная дума приняла во втором чтении закон о защите чувств верующих. Пока дело не дошло до третьего, последнего чтения, я считаю своим долгом обратить внимание как уважаемых депутатов, так и патриарха Кирилла и глав других конфессий на ряд моментов.
Нарушение закона определяется, я цитирую, как «публичное действие, выражающее явное неуважение к обществу и совершенное в целях оскорбления религиозных чувств верующих». Вы вообще отдаете себе отчет в том, насколько это, говоря языком президента Путина, сыро?
Ну смотрите. Публичное – это что? Это два человека? Это три человека? И вообще, кто это определяет? Что такое явное неуважение в отличие от неявного? Как это измерить? Неуважение к обществу – это к какому обществу-то? Общество разное. То, что одно общество считает неуважением, другое вообще не замечает. «В целях оскорбления». А если человек утверждает, что не было у него такой цели? Например, как девушки из Pussy Riot? Что тогда?
Далее. Высказывание – это вообще действие? Вот я вполне публично с телевизионного экрана высказываю суждение или оценку (прошу меня услышать, суждение или оценку) о том, что я считаю принятие христианства Россией трагедией. Нет ни малейшего сомнения, что найдутся люди, которые скажут, что я оскорбил их религиозные чувства. И что? Я за это должен сидеть три года в тюрьме? Или я должен заплатить штраф в 500 тысяч рублей?
В общем, вот что я вам скажу. Если закон будет принят в таком виде, вы откроете такой ящик Пандоры, что мало не покажется, причем всем, в том числе и вам. Не говоря о том, что придется запретить и изъять из библиотек многие произведения Пушкина, Гоголя, Достоевского, Набокова, Булгакова и других.
Неделю тому назад гостем этой программы был руководитель Федеральной миграционной службы РФ Константин Олегович Ромодановский. К сожалению, из-за ограничений во времени я не смог сколько-нибудь подробно поговорить с ним об очень интересной и важной, как мне кажется, теме, а именно – о регистрации по месту жительства.
Вы, конечно, помните, что такое прописка. Это была такая полицейская мера, которую я сравнил бы с кандалами. Прописка привязывала – это с одной стороны. А с другой – она не пускала. Гордый гражданин СССР не мог свободно ездить по собственной стране, жить там, где ему хотелось. Нужна была прописка. Ну а получить ее, как говорится, намерзнешься и настоишься.
Наступили новые времена, прописку отменили и вместо нее ввели регистрацию, которая (и это чрезвычайно важно) носит уведомительный характер. То есть никто не может отказать человеку в регистрации, и это характерно для всех демократических стран. Правда, там нет внутренних паспортов.
Например, во Франции есть такая штука – пластиковая карточка. На одной стороне там фото, фамилия, имя, пол, дата и место рождения, рост и моя подпись, скажем. А на другой стороне – место жительства, дата выдачи, срок годности, кем выдано, подпись того, кто выдал эту карточку. Все. Женат, холост, разведен – это никого не касается. Очень удобно. Заметьте, никому нет дела до того, живете ли вы по указанному при регистрации адресу или нет. Например, переехал муж к жене или жена переехала к мужу – никого не волнует. Потому что считается, что свобода передвижения – это одно из главнейших прав человека.