Вот я подумал, подумал, ну и решил, что сегодня я постараюсь, чтобы это было что-то более смешное.
На днях президент Соединенных Штатов Америки Дональд Трамп назвал журналистов, которые выдают фейк-новости (то есть неправдивые новости, к тому же очень для него неприятные), «врагами народа», что, по-моему, очень смешно по существу. Я не знаю, знаком ли он с историей этого термина, хотя вряд ли, наверное.
Вообще впервые выражение «враг народа» было использовано во время Великой французской революции в 1789 году, причем очень смешными людьми, такие шутники были, просто слов нет. Ну вот Робеспьер, например, с огромным чувством юмора человек. И потом, в это же время придумали очень смешную такую машинку, называется гильотина. Так вот Робеспьер, и не только он, ввел термин «враг народа» в политический лексикон. И даже был принят закон в 1794 году: если кто-то обвинен в том, что он «враг народа», то его надо казнить. Ну смешно, не правда ли? И казнили, довольно много, и самого Робеспьера в конце концов тоже, ну это совсем прямо животики можно надорвать.
Потом не часто использовали этот термин. А вот великий драматург Ибсен написал пьесу, это было примерно через сто лет после французской революции. Ибсен же шутник, мы это знаем, правда? Пьеса называется «Враг народа». Но вообще пьеса не смешная, я ее читал. Если вы хотите посмеяться, то не надо ее читать, читайте что-нибудь другое, например, «Краткий курс ВКП(б)», ну там масса есть интересных книг.
А первым в России, насколько я смог уточнить, употребил этот термин Владимир Ильич Ленин. Он в «Правде» еще до революции высказался в том духе, что якобинский террор во Франции против «врагов народа» был поучителен и его надо реанимировать, чтобы освободить Россию от землевладельцев и класса капиталистов. Ну как, хохочете, нет? Я очень стараюсь.
Ну а кто придал этому выражению самый смешной смысл? Это был, конечно, главный комедийный актер нашего времени – Сталин. И вот как сказал еще один смешной человек – Никита Сергеевич Хрущев на ХХ съезде, в 1956 году: «Формула “враг народа” была введена с целью физического уничтожения тех, кто не соглашался со Сталиным». Ну это же вообще, я думаю, животики надорвешь, смешнее нет ничего.
Так вот теперь президент США, напоминаю вам, Дональд Трамп, ввел это выражение в американский политический лексикон. К чему это – я не могу сказать, но я, когда прочитал, просто хохотал до слез, сейчас еле-еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
Я только вчера прилетел из одной далекой страны и проходил, как и все мы, через эти бесконечные проверки – нет ли у нас чего-нибудь такого, с помощью чего можно взорвать самолет или кого-то убить. И все это было на фоне того террористического акта, который произошел в Лондоне.
И в какой-то момент странным образом я подумал о том, что в некоторой степени террористы победили: мы испугались, реально испугались. И мы не возражаем против того, чтобы нас пропускали через какие-то аппараты, чтобы нас ощупывали, чтобы видели нас «голыми» благодаря таким аппаратам, которые могут нас показать в таком виде. И не только это. Вот, например, в стране, в которой я вырос и которая очень гордится своей свободой, в США, люди согласились с тем, чтобы прослушивали телефоны без разрешения суда, только потому, что вот нужно. Чтобы знали, какие у нас банковские счета, знали бы наши медицинские карты, чем мы болеем и т. д. То есть мы пожертвовали своим личным пространством, частной жизнью, потому что мы напуганы.
И, конечно, это меня приводит к довольно печальным мыслям, потому что – а как бороться с террором? Скажут, есть только один путь – это тотальный контроль. То есть это полицейское государство. Это государство, в котором за каждым есть слежка, в том числе и за тем, кто следит. Мы еще до этого не дошли, но у меня есть такое ощущение, что мы медленно, а может быть, и не так медленно движемся в эту сторону.
Оказывается, что страх – очень действенный инструмент. Мы готовы отдать очень многое, чтобы нам вроде бы не было страшно, хотя все равно нам страшно.
Я об этом подумал и мне хотелось с вами поделиться этим, поскольку это характеризует наш мир сегодня, а возможно, и завтра, что будет еще хуже. Так что подумайте и вы над этим.
Наша программа выходит в полночь или около полуночи на Дальний Восток, в Москве в это время 16 часов. И поэтому когда мы вышли в эфир, то у нас было мало информации о теракте, который произошел в метро в Санкт-Петербурге. Известно только то, что погибли десять человек, это та информация, которая у нас есть. Около пятидесяти человек получили разного рода ранения, очень многие выразили соболезнования России.
Поразительная вещь: есть нормальные люди, а есть недочеловеки. Вот в том же Питере многие таксисты развозили людей бесплатно, а какие-то таксисты, частники, пытались нажиться на этом и брали за поездку от Сенной площади в спальные районы 1000–1500 рублей. Это поразительная вещь, если подумать.
Но я вообще хотел сказать вот о чем: в начале программы с Сергеем Ястржембским я спрашивал его мнение о том, что можно с этим делать. Ведь сейчас очевидно, что вне зависимости ни от чего мы все в любой стране, в любом городе в одинаковой степени беззащитны. Или защищены, но, так сказать, все одинаково – что в Лондоне, что в Париже, что в Берлине, что в Москве, что в Питере, что в Нью-Йорке, в этом мы все совершенно похожи. И как мне кажется, есть только один путь, может быть, главный путь борьбы с этим – все-таки найти способ объединиться.
Я понимаю, что это непросто, у разных стран разные взгляды, разные интересы. Но все-таки если не объединиться и не попытаться вместе для начала понять, почему это происходит, поставить точный диагноз, то ничего нельзя сделать, это будет продолжаться. А потом, поняв все это совместными усилиями, обменявшись всей информацией, не скрывая ее друг от друга, мы уже сможем и действовать.
Мне кажется, это настолько очевидно, что странно – почему до сих пор этого не делают. Странно, что какие-то страны говорят: «Нет, мы будем по-своему это решать». По-своему не получится, и это совершенно очевидно.
Теперь теракты происходят даже в метро, а ведь метро самый общественный транспорт из всех возможных. Представляете, как люди будут ходить и смотреть друг на друга: у кого-то какая-то сумка, кто-то немножко бородатый (кстати, бороды сейчас очень модны), у кого-то чуть более темная кожа, кто-то не то читает. Представляете, как мы будем смотреть друг на друга, как мы друг друга будем бояться.
Я уже как-то сказал, что эти террористы победили в том смысле, что поселили в нас страх. Вот пример того, как это происходит. Если мы не будем вместе, то это будет происходить все время.
Недавно я был в Грузии. Я поехал в Тбилиси, это один из моих любимых городов, чтобы вместе с друзьями отпраздновать свой день рождения: я родился 1 апреля, в день дурака.
Чудно провели время, весело, азартно, было выпито море грузинского красного и белого вина, не говоря уже о чаче… и что было для меня и удивительно, и приятно, многие останавливали меня прямо на улице, просили сфотографироваться с ними, пожимали руку, говорили какие-то очень хорошие слова о моих программах и обо мне. В общем, было здорово.
Но вот меня попросили дать интервью телевизионному каналу «Имеди». Этот канал был когда-то создан Бадри Патаркацишвили, которого я очень любил. И помня о нем, я дал согласие. Правда, я участвую принципиально только в таких программах, которые идут в прямом эфире, потому что когда запись, ты не знаешь, что они там «подрежут». А в данном случае была не только запись, но еще и должны были перевести меня с русского на грузинский, а там уж вообще непонятно, как это все сделают. Но все-таки у меня было такое чувство морального долга, что ли, и я посчитал, что должен это интервью дать.
Мне задавали самые разные вопросы, и в том числе по поводу Абхазии. Я сказал то, что я думаю, а то, что я думаю, основано на том, что я видел своими собственными глазами и, следовательно, я знаю. А именно: когда я бывал в Абхазии – это было в 70-е годы, я бывал там много лет подряд, – то не раз убеждался в том, что между абхазцами и грузинами отношения, скажем мягко, не очень хорошие. Что грузины считают абхазцев людьми второго сорта, отсталыми, тупыми и т. д. И я собственными глазами видел, как грузины били абхазцев, случались драки. Конечно, это не научное исследование, и я не утверждаю, что это общее мнение грузин об абхазцах, но это то, что я видел и слышал. И кстати, потом, когда я разговаривал отдельно с грузинами, еще до всяких событий, они тоже говорили не комплиментарно об абхазцах. Ну, а по поводу вооруженного столкновения между Грузией и Россией я сказал, что считаю в этом безусловно виноватым Саакашвили. Это моя точка зрения, моя.
Ну и что? Да вроде бы ничего, но я-то думал, что в Грузии, где справедливо вроде бы гордятся своей свободной прессой и относятся спокойно к разным мнениям, воспримут сказанное мною спокойно… и ошибся.
Меня обвинили во всех смертных грехах, в пропаганде, в том, что я представляю российские интересы, бог знает еще в чем. А я лишь высказал свое мнение, свое личное мнение.
Я-то думал, что грузинские СМИ… в общем, другие. Недаром я родился в день дурака – ошибся.
Несколько недель тому назад я рассказал о том, что в одной деревне под названием Засосье поставили памятник крестьянке, муж которой был репрессирован. Памятник носит название «Нюра», и судьба этой Нюры точно отражает судьбы миллионов других русских крестьянок, чьих мужей уничтожила сталинская система.
Недавно я получил письмо от жителей Засосья, и вот что они пишут:
«Уважаемый Владимир Владимирович!
Наша деревня Засосье имеет богатую историю, и мы стараемся сохранить народную культуру и традиции наших предков. Сегодня в деревне создан Музей утерянных деревень, установлен памятник крестьянке – жене “врага народа”, проводятся фестивали русской праздничной культуры. Мы стараемся привлечь внимание к тем пластам истории, о которых либо забыли, либо не считают нужным говорить.