Дома в нашей деревне стоят вдоль дороги, она же является единственной деревенской улицей, по которой жители ходят к колодцу за водой, гуляют с детьми. Раньше в деревню вела грунтовая дорога, но некоторое время назад из федерального бюджета выделили огромные средства на реконструкцию региональной трассы. К сожалению, созданный для автомобилистов комфорт обернулся бедой для деревни. Современные требования к строительству не пощадили историческую застройку. Дорожная полоса подошла вплотную к фундаментам домов, построенных 100–150 лет назад. Нарушена система водоотвода, испорчена вода в питьевых колодцах. Настоящей трагедией для нас стало уничтожение вековых деревьев, которые сажали наши прадеды в память о важных событиях. Ради современной дороги в числе прочих были уничтожены огромные серебристые тополя, посаженные в честь приезда в нашу деревню Иоанна Кронштадтского».
Ну, и дальше следует просьба помочь. Как журналист я помочь ничем не могу. Могу лишь довести это дело до сведения властей и общества, что я, собственно, и делаю.
Я не очень понимаю, почему прогресс обязательно связан с уничтожением того ценного, что есть в прошлом.
В прошлой программе я сослался на письмо, которое получил, и в этой программе я делаю то же самое. Я вообще очень редко использую письма от моих зрителей, но иногда мне кажется, что это важно. И вот в этом письме, которое я получил совсем недавно, человек просит меня объяснить, во‐первых, что я считаю принципиально важным в журналистике, и во‐вторых, что значит быть патриотом в журналистике, как я это понимаю.
Так вот, мне кажется, самое главное в журналистике – это все-таки стремиться быть максимально объективным, не врать, а ведь каждый из нас знает, когда он врет и даже когда он говорит полуправду. И кроме того стараться дать зрителю максимум информации, которая тебе, журналисту, доступна. Вот это и есть, на мой взгляд, журналистка. Не пытаться убеждать кого-то в твоем мнении. Твое дело как журналиста – давать информацию, а не заниматься пропагандой, агитацией. Так, по крайней мере, я считаю.
А что касается патриотизма в журналистике, то я плохо понимаю, что имеется в виду, но скажу следующее – это значит быть правдивым, говорить правду. Не рассуждая на тему: а что в результате будет, хорошая эта правда для кого-то или не очень? Сделать так, чтобы твоя аудитория, твой читатель, твой слушатель, твой зритель знал, что ты говоришь правду, которая тебе доступна, всегда. И что ты за него не делаешь вывод: лучше бы он эту правду не знал, говорить об этом непатриотично, хотя это правда.
Вот я так думаю. И думаю, что это принципиально важная вещь, и хотел бы сказать своим зрителям, что я так поступаю и поступать буду, пока у меня будет такая возможность.
Считаю необходимым предупредить вас о том, что меня, возможно, привлекут к суду и приговорят к сроку. Это для меня столь же неожиданно, как и для вас, поэтому позвольте объясниться.
В прошлый четверг Верх-Исетский районный суд Екатеринбурга приговорил блогера Руслана Соколовского к трем с половиной годам условно. Он признан виновным, в частности, в оскорблении чувств верующих. По мнению судьи Екатерины Шапоняк, оскорбление чувств верующих произошло «через отрицание существования бога, отрицание существования основателей христианства и ислама Иисуса Христа и Мухаммеда».
Хотел бы напомнить вам: когда закон об оскорблении чувств верующих был принят три с небольшим года тому назад, многие предупреждали, что он будет использоваться для преследования противников церкви. Вот оно и произошло. Человек отрицает существование бога, то есть он атеист. Когда-то за отрицание существования бога, то есть за атеизм, сжигали на кострах, в частности, этим увлеченно занималась Святая инквизиция. Я не сомневаюсь, что и поныне есть люди, которые сожалеют о том, что этот способ борьбы с ересью более не применяется. Не буду называть фамилии, а то еще привлекут по 248 статье УК РФ за возбуждение ненависти, но не могу не сослаться на слова заместителя председателя синодального миссионерского отдела Московского патриархата игумена Серапиона, который, комментируя «такой мягкий приговор», выразил надежду, что Соколовский воспримет его как «знак того, что в этом мире есть милосердие и что есть источник этого милосердия – бог». Где был бог, когда сжигали на кострах – это вопрос.
Я, как известно, атеист. Следовательно, считаю, что бога нет. Я не то чтобы бегаю кругом и кричу «нету, нету!» с утра до вечера, но и не скрываю своих убеждений. Я хотел бы получить исчерпывающее разъяснение: исповедуя этот взгляд, я нарушаю Уголовный кодекс РФ? Может быть, патриарх Кирилл скажет, оскорбляю ли я его религиозные чувства, утверждая, что бога нет? Может быть, председатель Конституционного суда скажет мне, имею ли я право думать то, что я думаю, и высказывать то, что я высказываю? Может быть, глава государства внесет ясность, не ожидает ли меня суд и, даст бог, извините за каламбур, мягкий приговор?
Сегодня я бы хотел сказать несколько слов о трусливых мерзавцах и о необыкновенно мягком отношении к ним со стороны властей. Я имею в виду тех людей, которые считают возможным или нужным, не знаю, как сказать еще, обливать своих нелюбимых общественных деятелей, политиков той или иной жидкостью.
Самый последний случай на моей памяти произошел в Питере, где выступал мой коллега, хороший знакомый, известнейший журналист Алексей Венедиктов. Там трое выскочили на сцену, где он должен был выступить, и облили его виски, но, слава богу, в глаза не попало. Эти люди кричали, что он предатель, они представились представителями партии «Другая Россия», видимо, партия действует в политической борьбе вот таким образом.
Я полагаю, что ничего особенного с этими людьми, которых задержали, не будет. Почему я так думаю? Ну, давайте так: вот 27 апреля какой-то неизвестный человек плеснул в лицо зеленкой Алексею Навальному, в результате чего политик получил химический ожог правого глаза и должен был потом оперироваться в Испании и по факту нападения возбуждено уголовное дело. Но это было почти месяц тому назад и пока никакого развития я, по крайней мере, не вижу. А за день до этого, 26 апреля, в аэропорту Ставрополя на блогера Илью Варламова напали десять человек, они облили его зеленкой, пару раз ударили, потом уже в городе это повторилось. Двое из них были арестованы, это Сергей и Михаил Шевченко, и суд приговорил их к административному аресту на двое суток за мелкое хулиганство. И потом еще три человека, могу их назвать, Николай Пузанов, Иван Горяинов и Сергей Пыхтин, решением суда были оштрафованы на пятьсот рублей за мелкое хулиганство.
Конечно, требуется огромное мужество, чтобы так подкрасться к ничего не подозревающему человеку и в лицо ему плеснуть какой-либо жидкостью, колоссальная смелость требуется. Особенно учитывая, что потом за это ничего особенного не будет, ведь такое наказание, как пятьсот рублей, можно как-нибудь выдержать.
Меня интересует, вообще долго власть будет допускать вот такого рода «мелкое хулиганство» или все-таки займется этими людьми, чтобы они понимали, что за это нужно отвечать? Вот у меня есть такой вопрос.
В этой передаче возник разговор о футболе, и я решил продолжить эту тему. И даже не потому, что возник разговор, а потому что сегодня 5 июня. Вам это число ничего не говорит? Если ничего не говорит, значит, вы ненастоящий футбольный болельщик. Потому что 5 июня 1999 года произошло сенсационное, знаменательное событие, а именно – на стадионе «Стад де Франс» в Париже сборная команда России обыграла чемпионов мира сборную Франции со счетом 3:2. Этого никто не ожидал, все говорили о том, сколько мячей забьют французы и с каким счетом проиграет сборная России, а произошло наоборот.
Я этот матч смотрел и находился в трудном положении, признаюсь вам, потому что ведь я родился в Париже, и моя мама была француженкой, и я обожаю Францию, но живу-то я и работаю в России, и я всегда болею за российскую сборную, с кем бы она ни играла. Но тут меня как бы разрывало пополам, пока я не вспомнил, что если не играет какая-нибудь моя любимая команда, то я болею за того, кто… по-английски это называется underdog. Вообще, underdog – это антоним понятия «фаворит» (по-русски нет этого слова – «антифаворит», по крайней мере я его не могу вспомнить). Так вот, таким underdog в этой игре явно была сборная России, поэтому я очень за нее болел, и она победила.
Восторгам не было конца, и если мне не изменяет память, газета «Спорт Экспресс» предложила объявить 5 июня днем футбола. И вы знаете, жаль, что не прислушались. А что, был бы такой праздничный день, позитивный, с каким-нибудь там специальным матчем, было бы здорово.
Знаете, чем мне нравится сборная команда страны? А тем, что в ней играют не наемные игроки и не так называемые легионеры, а свои. Когда-то давно так было и в клубных командах вообще, но потом, когда деньги стали определять и футбол, все изменилось, причем повсюду. Выбегает, скажем, лондонский «Арсенал», а на поле там нет не то что хотя бы одного лондонца, там дай бог один англичанин.
Но зачем говорить о неприятном, вспомним 5 июня 1999 года. Может быть, все-таки сделают день футбола?
Лет десять тому назад в Федеративной республике Германии вышла книга с интригующим названием «Коммунизм: маленький рассказ о том, как все могло быть иначе». Ну, книжка и книжка, ее автор Бини Адамчак попыталась разобраться в том, почему идеи коммунизма, которые стольких людей привлекали, на практике не работали. И более того, когда пытались их применить, все это превращалось в какой-то страх, ужас и кошмар. Книга написана очень простым языком, так что даже дети могли бы спокойно прочитать ее и все понять. Как я уже сказал, она вышла в Германии, десять лет назад, и никаких особых откликов она не вызвала.
И вот совсем недавно одна американская пара, Джейкоб Блюменфелд и Софи Льюиз, перевели эту книжку на английский язык. Она была издана весьма престижным университетским издательством, под другим названием, правда, название такое: «Коммунизм для детишек». Почему они выбрали такое название? Если коротко говорить, это объясняет статья, опубликованная в газете The New York Times: они считают, что написанное в книге чрезвычайно важно, все должны понимать теорию и практику коммунизма, как это работает или, вернее, не работает. Это очень важно для всех, и поэтому это должны понимать также и дети. А с другой стороны, все-таки это альтернатива капитализму, считают переводчики.