Хотелось бы, чтобы нашли какое-то обращение, с одной стороны. С другой стороны, меня удивляет, что ведь никто не подойдет к этой машине, у нас как-то этого не делают, и не скажут: «Почему вы тут стоите?» А вот в тех странах не только подойдут, но и вызовут полицию.
В общем, мне хочется дождаться того дня, когда вот этого внутреннего ощущения «Я барина жду» – не будет у людей. Я вряд ли доживу до этого дня, но надеюсь, что вы – доживете.
Если бы сейчас был 1962 год, то мы бы жили с вами в Советском Союзе и не знали бы, что мы на грани третьей мировой войны.
Дело в том, что 14 октября 1962 года американцы обнаружили размещение советских баллистических ракет на Кубе и 16 октября предъявили ультиматум: либо мы ракеты убираем, либо они топят наши корабли, плывущие на Кубу с новыми ракетами, и начинается война – бомбят Кубу.
19 октября 1962 года не было никакого решения, мы были на грани войны. И что самое удивительное, наше родное и любимое правительство во главе с Никитой Сергеевичем Хрущевым не говорило нам об этом ровным счетом ничего.
Знаете почему? Да потому что мы жили в тоталитарной стране, в которой не было журналистики, а были так называемые «солдаты идеологического фронта», которые выполняли приказы ЦК КПСС. Журналистов не было, как и не было журналистики.
К счастью, у Кеннеди и у Хрущева хватило ума договориться, и мы убрали свои ракеты с Кубы, за что Кастро смертельно обиделся на Хрущева, ну а американцы убрали свои ракеты из Турции и Италии, правда, втихаря, чтобы не потерять лицо.
Но сегодня мы бы все знали, прежде всего потому, что есть интернет. Ведь до сих пор есть люди, вполне владеющие высоким положением, которые считают, что СМИ должны быть подчинены государству, ну или в другой стране – корпорациям. И что нам с вами не обязательно знать, что происходит на самом деле, даже если это касается нашей жизни, все равно – не обязательно нам знать. Вот представьте себе, даже есть журналисты, которые считают так.
Я написал слово «журналисты» и получилась опечатка по Фрейду – «вруналисты».
Я получаю письма, довольно много писем, я их почти никогда не читаю в эфире, но иногда бывает такое письмо, что мне хочется ознакомить вас с ним.
Вот такое письмо я получил совсем недавно от человека, который является главным врачом клиники, кажется, в Саратове. Он заболел, заболел коронавирусом, все его данные были переданы в Роспотребнадзор. «А дальше, Владимир Владимирович, – пишет он, – оглушительная тишина».
«Ни из Роспотреба, ни из поликлиники никто не позвонил, хотя алгоритм предполагает. Я нахожусь в более привилегированном положении – я главный врач клиники, у меня есть друзья врачи, лечение, слава богу, назначили. Но я подумал об остальных. Получается, нет никому до тебя дела, спаси себя сам?
Один мой приятель, врач, говорит: “Через несколько дней запишись на томографию легких, ковид коварен и молниеносен”. Я звоню своему приятелю, директору лучевого центра. Он мне говорит: “Ренат, мы тебя запишем, но люди сошли с ума, они массово записываются на исследования, мы работаем круглосуточно, мы перегружены, у нас очередь на конец ноября, 80 % этих обращений ничем не обоснованы”.
Ради интереса стал звонить разным начальникам по лабораториям города – та же самая ситуация. Люди пребывают в массовом психозе, записываются на мазки, сдают кровь, лаборатории перегружены… В общем, ужасно.
И кстати, когда пошел покупать лекарства, таковых тоже не оказалось. Люди массово скупают антибиотики, иммуномодуляторы и витамины. Пришлось опять звонить знакомым и доставать лекарства. Не пишу об очередях в поликлинику, о невозможности дозвониться в поликлинику, о невозможности дозвониться до скорой. Один мой приятель из Новосибирска так и не дозвонился, хотя звонил весь день.
В общем, ковид в настоящий момент реально загрузил систему здравоохранения. Постоянно открываются новые ковидные госпитали, ныне существующие не справляются. Очень тяжелая ситуация у нас, а что говорить о малых городах – даже представить страшно…»
Вот такая вот история.
В день, когда умер Михаил Жванецкий, мне оборвали телефон. Не друзья, которые хотели выразить соболезнования, потому что мы очень любили друг друга, а всякого рода новостные порталы и прочее.
Было не меньше двадцати таких звонков. И я поначалу пытался объяснить, что не надо по этому поводу звонить: вы что, хотите, чтобы я в эфире раскрывал свои чувства и переживания, чтобы все это комментировали? Я объяснял, что это бестактно с их стороны. Но потом я понял, что говорить о такте не приходится, и я даже стал довольно грубоватым, начал говорить, что они шакалы и прочее.
Потом я получил письмо по электронной почте от одного моего приятеля, который спрашивает: «Может быть, ты все-таки в эфире скажешь по поводу Михал Михалыча?» Я ему ответил – напрасно совершенно, кстати: «Да, скажу». И я даже не знаю, что говорить.
Я могу сказать, что нам повезло, что мы жили во время Жванецкого, что мы могли его видеть, слушать и слышать. В этом смысле нам очень повезло.
Я мог бы сказать, что Миша Михалыч (я его так звал, потому что он меня звал Володя Владимирович) был гением и что мы часто не замечаем гениев, пока они живы, а уже потом, когда они уходят, мы отдаем себе в этом отчет. Он был таким же гением, на мой взгляд, как Гоголь, или Салтыков-Щедрин, или Зощенко.
Еще я сказал бы, что он сделал для России не меньше, чем кто-либо. Вообще, власть его не очень любила, что правильно: сатириков власть никогда не любит. Особых орденов у него не было, скажем, ордена «За заслуги перед Отечеством» I степени, а ведь его заслуги перед Отечеством первейшей степени. Такого ордена у него не было, но это не беда.
Ну что я еще могу сказать? Да ничего, наверное. Я просто хотел бы прочитать одну совсем маленькую его мудрость, которую я обожаю. Она звучит так:
«А вы пробовали когда-нибудь зашвырнуть комара? Далеко-далеко. Он не летит. То есть он летит – но сам по себе и плюет на вас. Поэтому надо быть легким и независимым».
Я хотел бы вас попросить сегодня подумать вот о чем. У нас стало модным употреблять слово «прозападное» – как осуждение. И мне это очень любопытно.
Ну что такое «прозападное»? Это когда во главу угла ставят такие вещи, как права человека, когда признается равенство всех людей вне зависимости от расы и религии, право верить в бога или не верить в бога, равенство мужчин и женщин, всеобщее бесплатное образование, гарантированное бесплатное медицинское лечение, свободные прозрачные выборы, закон, применимый для всех без исключения… Ну много таких вещей, которые, наверное, одним словом можно назвать «демократией».
Конечно, нет ни одной страны мире, в которой все это есть в полной мере. Это некий идеал. Хотя довольно близко подошли, на мой взгляд, такие страны, как Норвегия, Дания, Швеция и Финляндия. По крайней мере, пока я там был и снимал фильм об этих странах, я убедился в этом. Но тем не менее эти идеалы – они и есть западные, вне всякого сомнения.
И вот у меня складывается впечатление, что когда у нас говорят «прозападный», на самом деле имеется в виду «антирусский» или «антироссийский» – и это странно. Потому что мне не кажется, что Россия должна быть против тех вещей, о которых я сказал. Она не должна быть против демократии, по крайней мере я так это понимаю.
А если есть люди, которые считают, что эти западные ценности чужды России, лучше бы они так и сказали, лучше бы они прямо говорили: да, мы против демократии, мы хотим чего-то другого. Чего – я не очень понимаю, но по крайней мере это будет честно.
Вообще это вопрос, на мой взгляд, принципиальный. Так что я хотел бы вас спросить, вы подумайте сами: вы – антизападные или прозападные? С учтем того, что я сейчас сказал.
Иногда меня спрашивают, есть ли в Америке федеральные или государственные СМИ. Я отвечаю, что нет – они запрещены законом. Есть «Голос Америки», но «Голос Америки» вещает только за рубежом, внутри США – не имеет права. Почему? Да потому что «Голос Америки» получает финансирование из государственного бюджета, то есть не должен бороться за рекламные деньги, в отличие от всех прочих СМИ, которые должны. Именно поэтому принято такое правило, что государственные средства массовой информации (единственное, кстати, в Америке – «Голос Америки») не имеют права вещать внутри Соединенных Штатов.
Ну, а у нас не совсем, но наоборот. В том смысле, что у нас очень много федеральных средств массовой информации, которые вещают внутри страны. Правда, не все имеют строчку в бюджете, и им приходится довольно сложно, но тем не менее они федеральные.
Когда я это говорю, то должно возникнуть ощущение, что разница между американскими СМИ и российскими очень большая. Но это не так. На самом деле они невероятно похожи. Особенно в том, как они показывают нас друг другу, то есть как американские СМИ показывают нас американцам и как мы показываем американцев нашим.
Вы, конечно, не можете смотреть американское телевидение, такие каналы как ABC, CBS, NBC, FOX, CNN, MSNBC и так далее, но я могу, и я их смотрю. И вы знаете, я пытался специально найти хоть какой-нибудь позитивный материал о России, ну хоть что-нибудь, например, что в Москве есть хорошие, вкусные рестораны. Нет, не нашел.
Вы-то смотрите российское телевидение. Попробуйте найти хоть что-нибудь позитивное об Америке и американцах. Вы будете долго искать – и вы ничего не найдете.
Получается, что в этом смысле мы создаем друг для друга образ врага. Вот этим мы занимаемся. И это, конечно, ничего общего не имеет с журналистикой – это есть пропаганда.
Буквально на днях я выступал на крупной американской радиостанции и сказал им об этом. Ну и решил для симметрии сказать и вам о своей точке зрения.