То и дело возникает вопрос о смертной казни. На днях я получил письмо от одного зрителя, в котором он страстно доказывает необходимость того, чтобы была смертная казнь, причем он признает, что смертная казнь не приводит к уменьшению количества тяжелых преступлений, но все-таки – это месть общества. И вообще он говорит, что поддерживает библейское изречение «око за око и зуб за зуб».
Знаете, почему я вспомнил об этом? Потому что именно сегодня, 30 ноября 1786 года, впервые в истории, насколько мы знаем, была отменена смертная казнь. Это было в Тоскане, тогда еще не было никакой Италии, но Тоскана, конечно, была. И вот там она была отменена.
И на всякий случай хотел напомнить вам, что против отмены смертной казни выступало подавляющее большинство населения всех стран, в которых это обсуждалось. И было два главных возражения. Первое: если отменить смертную казнь, то будет очень много тяжелых преступлений, то есть убийств будет гораздо больше. Второе: смертная казнь – это справедливое наказание.
Тем не менее это положение было принято. И нет в Европе ни одной страны, в которой применялась бы смертная казнь, кроме Белоруссии.
Убийств не стало больше, их даже стало меньше. Ну а насчет «око за око и зуб за зуб» – все-таки этому принципу больше двух тысяч лет и, может быть, мы немножко изменились за это время?
Почему обоснованное законом убийство, то есть казнь, не является убийством? Ведь это так и есть, это то же убийство. То есть убийство получает формальный статус законного.
Еще одно соображение, о котором я как-то говорил. Судебная ошибка. То есть человека приговорили, находят виновным, его казнят, а потом выясняется, что не он совершил преступление. И вот ставится вопрос, что нужно выбрать: не осудить сто виновных или осудить и казнить одного невиновного. Вот это то, над чем я вам предлагаю серьезно подумать.
9 декабря был опубликован проект приказа Минздрава России, который устанавливает определенные показания для прерывания беременности. Ну, говоря проще, этот проект направлен на то, чтобы ограничивать права женщин на аборт.
Вот знаете, какая принципиальная разница между умным человеком и дураком? Не в том, что умный человек никогда не наступает на грабли. Разница в том, что умный человек наступает на одни и те же грабли один раз, а вот дурак продолжает наступать и второй раз, и третий.
Мы же это уже проходили, у нас были запрещены аборты. В 1950 году было больше миллиона абортов, причем порядка 90 % – криминальных. А что такое криминальные? Значит, аборты делали непонятно кто, какие-то бабки подпольные, медсестры, сами женщины себе это делали. И что в результате? В результате эти женщины погибали, многие становились бесплодными… То есть толку от запрета не было никакого, от него стало даже хуже.
Конечно, лучше бы не было абортов, лучше бы мужчины были внимательны и пользовались презервативами, а женщины соответствующими противозачаточными средствами. Да, было бы лучше, но увы.
Вот говорят, что у нас идет естественное убывание населения и поэтому, мол, надо сокращать число абортов. Ну а давайте сократим курение, ведь курение тоже приводит ко всяким неприятностям: это и рак легких, и сердечно-сосудистые заболевания. Люди умирают раньше, но почему-то никто не говорит: «Давайте запретим курить!»
Ну или, скажем, алкоголь. Правда, у нас в Советском Союзе был уже «сухой закон». И что из этого получилось? Получилась катастрофа. А ведь алкоголь является несомненной причиной многих смертей, травм и всего чего угодно. Однако же никто не запрещает его и не ограничивает.
Я позволю себе сказать, что это глупость, вздор – принимать такого рода решения.
Да и вообще, почему государство должно вмешиваться в сугубо интимные, личные отношения мужчины и женщины, кто дает государству такое право? Вот в Польше попытались, там Конституционный суд принял решение практически о запрете абортов, так в Польше была, можно сказать, женская революция. И пришлось решение это отложить – и скорее всего, оно так и не будет применяться.
Хотите, чтобы было меньше абортов? Займитесь просвещением, займитесь половым воспитанием в школе, пропагандируйте соответствующие доводы по телевидению. А запреты, как полные, так и частичные, – это не просто путь в никуда, это гарантия резкого ухудшения ситуации и гибели многих женщин.
Через три дня этот год уйдет в прошлое. Не думаю, чтобы кто-то особенно жалел об этом. Кстати, хочу вам напомнить, что этот год – високосный, то есть это год, когда в феврале не двадцать восемь дней, а двадцать девять. Это происходит раз в четыре года, и это называется високосный год.
29 февраля – это день Касьяна. И Касьян довольно злобный и неприятный тип, потому что он обижен, что только раз в четыре года его отмечают. Поэтому, собственно, високосный год бывает тяжелым.
И есть такая традиция: для того чтобы этот високосный год был получше, когда часы бьют двенадцать, надо залезть под стол и быстренько-быстренько повторять «Касьян, Касьян – проходи мимо». Надо это повторить три раза. И тогда, наверное, все должно быть хорошо. Но это через четыре года будет, так что просто запомните это, пожалуйста.
Ничего другого я вам по поводу этого года не скажу, вы все без меня знаете. Предсказывать что-то по поводу следующего года я уж конечно не стану. Ну а пожелать вам всех благ, всего хорошего и встреч с вами в будущем году – это я, конечно, с большим удовольствием.
Будьте здоровы, счастливы, веселы, ну и чтобы вам еще немножко повезло. Всех благ.
Недавно группа писателей, журналистов и иных деятелей обратилась к мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Дзержинскому на Лубянскую площадь, или, как она раньше называлась, площадь Дзержинского. Поскольку я был на этой площади, когда снимали с пьедестала Железного Феликса, то, конечно, хотел бы высказаться по этому поводу.
Предложившие эту идею люди объясняют свою точку зрения следующим образом:
«Возвращение памятника Феликсу Дзержинскому работы Вучетича на исторически обусловленное место его установки, на Лубянскую площадь, никоим образом не подменяет установленный на этой же площади Соловецкий камень, а, напротив, если хотите, дополняет его, потому что это всего лишь разные грани истории нашей страны, которую надо любить и принимать такою, какая она есть».
Вообще, конечно, любить свою страну надо, а вот принимать ее такой, какая она есть, – это еще вопрос. Мне всегда казалось, что любовь к своей стране выражается, в частности, в том, чтобы не принимать некоторых вещей. Признавать, что они были, не отрицать – это да. Но принимать – мне казалось, что это не обязательное проявление любви к стране.
Возвращение монумента Дзержинского дополняет Соловецкий камень? Это ценная мысль, конечно. То есть памятник палача будет расположен рядом с памятником его жертвам. Как вы думаете, а они сами хотели бы, чтобы этот памятник был расположен рядом с их памятником? А их родственники, которые еще живы, они бы этого хотели? Кто-нибудь об этом подумал? Вообще я полагаю, что даже сам Феликс Эдмундович не очень бы этого хотел, если бы его спросили.
Я в завершение скажу вот что. У каждой страны есть тяжелые, позорные, ужасные грани. Об этом надо напоминать, как, например, это делают в Берлине, где в разных районах города выставлены напоминания, такие щиты с указами гитлеровских времен: «Евреи не имеют права садиться на скамейки в парке», «Не имеют права собираться больше, чем втроем», «Не имеют права ходить в бассейн, на стадион» и так далее. Об этом все время напоминают, не дают об этом забыть. И жаль, что у нас так мало таких напоминаний о безвинно пострадавших и убиенных сотнях тысяч, а то и миллионов людей за время советской власти.
В общем, если уйти немножко в сторону сатиры, я бы сказал так: в предложении этих товарищей по поводу возвращения Дзержинского на Лубянскую площадь нет полета. Там нет настоящей смелости. Вот я бы предложил, чтобы к этому постаменту были поставлены еще и новые, ну хотя бы небольшие статуи, скажем, Ягоды, Берии, Ежова… Вот тогда это действительно был бы памятник. Отмечать так отмечать.
Недавно я был в театре, смотрел пьесу Гоголя «Ревизор». Совершенно замечательная постановка, и вообще там все было замечательно – костюмы, декорации, мизансцена, музыка, свет, вообще просто все было отлично. Ну а что касается актеров, то они играли абсолютно грандиозно.
Но при всем при этом меня больше всего поразила сама пьеса. Гоголь ее написал в 1835 году, то есть без малого двести лет тому назад. Кстати, сюжет ему подсказал Александр Сергеевич Пушкин, которого однажды, когда он был в каком-то уездном городе, приняли за приехавшего из Санкт-Петербурга ревизора и соответствующим образом с ним обращались. Гоголь эту идею взял и развил.
Значит, 186 лет назад Гоголь написал эту пьесу, но смотрится она так, как будто ее написал кто-то вчера, просто вчера. Городничий – большой начальник: хамское поведение, высокомерие, абсолютно беспардонное обращение с подчиненными, с одной стороны. А с другой стороны – лизоблюдство перед предполагаемым начальством, готовность сделать все что угодно, целовать ему ноги, лишь бы получить доступ к Петербургу и к тому, чтобы стать вельможей. Все чиновники, их поведение, взяточничество, которое считается абсолютно нормальным, и они даже не стесняются об этом говорить. Вообще это поразительная картина.
Конечно, я понимаю, что не все тогда в России были такими, и сегодня не все в России такие. Но я повторяю, что смотришь на это и просто думаешь: ну как же Гоголь это все сумел написать?
У древних римлян была такая пословица: Ars longa, vita brevis – «Жизнь коротка, искусство вечно». Я думаю, что главное свойство гения – это когда то, что он творит, то, что он создает, остается навсегда. Это может быть и 2000 лет назад, если речь о древних греках, это может быть 500 лет назад, как в случае с Леонардо да Винчи, и это может быть 186 лет назад, как в случае с Гоголем. В общем, об этом можно подумать.