– Стоп! – резко оборвал его председатель, вскинув ладонь. – Какой такой «Маузер»?! Все, что производится на заводах Демидова? должно носить его имя, и никак иначе. К85 – это, как я понимаю, потому, что создана в 1885 году?
– Точно так, Акинфий Никитич.
– Значит, она будет называться «Демидов К85»! – хлопнул по столу председатель, и в глазах его замерцали багровые огоньки. – А братья… В конце концов, кто-то продал первородство за чечевичную похлебку, мы их кормим отнюдь не чечевицей. Петр Фролович, – обратился он к казначею, – разработайте проект дополнительного соглашения с Маузерами, по которому они будут получать отчисления за каждую проданную винтовку. Вам виднее, в каких именно размерах будут эти отчисления, чтобы довольны остались обе стороны, повторяю – обе! – надавил председатель. – «Ведомство» тоже не должно понести никакого урона.
– Сделаем, Акинфий Никитич, – кивнул казначей.
– И нужно начинать продажи новой винтовки так, чтобы она успела прославиться и показала себя лучше не только всяких там немецких или американских, но главное – лучше проклятого Бердана, тогда в дальнейшем мы станем поставщиками российской армии, и никто другой! Не дело, когда русский солдат ходит со всякими берданками да крынками!
– Но чтобы винтовка показала себя, нужна война, – сказал Николай Августович.
– Господин начальник ружейного производства, занимайтесь своим делом! Вы обеспечиваете винтовки, я обеспечу вам войну, – отрезал председатель и резко встал.
Теперь все собравшиеся увидели, насколько Акинфий Никитич Демидов-второй похож на своего прадеда, усмехавшегося с портрета. Точь-в-точь старый дракон! И у них невольно по спине холодок пробежал, потому что о нраве основателя компании они были хорошо наслышаны, но правнук вполне мог превзойти своего пращура в жестокости.
– Генрих Рудольфович, – обратился Демидов к начальнику торгового отдела, – сейчас, насколько мне известно, в Южной Америке опять какая-то заварушка началась.
– Совершенно верно, – с явственным немецким акцентом ответил Генрих Рудольфович. – Началась гражданская война в Колумбии.
– Так это просто чудесно! – обрадовался Демидов. – Постарайтесь продать винтовки обоим противникам, кто бы ни победил, в выигрыше будем только мы. Глядишь, потом они всю армию нашими винтовками вооружат, да и соседи будут впечатлены. Может, и получится потеснить американцев, особенно если пообещать им некоторые скидки.
– Еще сейчас идет война Франции с Китайской империей, – доложил Генрих Рудольфович.
– Нет, это бессмысленно. Французы у нас ничего не купят, а китайцам продавать… Да их чем угодно вооружи, все одно проиграют. Нам не нужна дурная слава. Хотя… – Он ненадолго задумался. – У нас ведь еще остался некоторый запас старых винтовок этих братьев?
– Остался, но совсем небольшой. Мы ведь их почти все продали, – Генрих Рудольфович рассмеялся. – Вюртембергу!
Тут заулыбались и остальные члены правления.
– Это вы ловко! – согласился Демидов. – Господа, не следует обвинять меня в чем-либо, как вы все прекрасно знаете, великие империи строятся железом и кровью, а не жалкими словами. Нам пращур наш Никита Антюфеев заповедовал: не крохоборничать, работать по-крупному! «Ведомство Демидова» постепенно превращается в настоящую стальную империю, поэтому у нас просто не выбора. Мы должны действовать так, как того требует ситуация. Любая империя, остановившаяся в своем развитии, обречена на гибель. Вспомните, чем закончилась история великого Рима. Мы просто обязаны двигаться вперед!
– Но ведь вы сами отказались от титула князя Сан-Донато, который вам достался бы от дядюшки Анатолия, – осторожно заметил Петр Фролович.
– Совершенно верно! Царем я быть не могу, князем не желаю! – отрубил Акинфий Никитич. – Я Демидов, и этого достаточно. А что до титулов… Меня сам Скобелев пушечным королем короновал. Теперь о других делах. Мы должны увеличить выплавку стали для того, чтобы окончательно раздавить всех соперников внутри страны. Тем более, что ситуация нам благоприятствует, они цепляются за устаревшие методы. Подумать только, большинство из них никак не может отказаться от древесного угля! – Собравшиеся понимающе заулыбались, что такое древесный уголь, на демидовских заводах давно забыли. – Наша цель сейчас – это разорение братьев Баташевых. Они хвалятся тем, что построили самую совершенную пудлинговую печь. На здоровье! Сами роют себе могилу, а мы их туда столкнем. Николай Аристархович, – обратился он к начальнику сталелитейного производства и вице-председателю по совместительству, – каково сейчас состояние дел в вашей епархии?
– Мы уже девяносто пять процентов стали получаем от бессемеровских конвертеров. Оставшиеся пять процентов, – он весело ухмыльнулся, – приходятся на старые печи, сохраняемые, скорее, как экспонаты кунсткамеры, а не ради производства. Тем более, что наши люди сумели достать в Англии рецепт выплавки стали без вредного фосфора. Более того, мы усовершенствовали футеровку мистера Томаса, и теперь наша сталь на голову превосходит любую английскую.
– Но на Златоустовском заводе тоже плавят отличную сталь, – возразил казначей.
– Совершенно верно, – кивнул Николай Аристархович. – Нужно учитывать только одно принципиальное различие. Тигельная сталь, которую плавят там, никогда, повторяю – никогда! – не будет производиться в больших количествах. Пусть господин Аносов балуется своими булатными саблями, на здоровье, он нам не помеха. Рельсы из булата никто отливать не будет. Да что там рельсы, он армию этими саблями не обеспечит, офицерам не хватит, не говоря уже о солдатах. Нет, он нам не конкурент и никогда им не станет, мы должны добиться разорения Баташевых, а там посмотрим, кто станет следующим. Хотя, имеется еще одна проблема.
– Какая? – недовольно спросил Демидов.
– Сейчас появляется все больше и больше железного лома, который можно и нужно перерабатывать и переплавлять в новую сталь. Конвертер для этого не годится. Во Франции и Германии уже начали строить так называемые регенеративные печи по методу Сименса и Мартена. Если мы не желаем отстать от них, то обязаны развернуть аналогичное производство.
– Почему этого не было сделано до сих пор? – нахмурился Демидов.
– Потому что реальная потребность появилась буквально в последнюю пару лет. Пока еще ничего не потеряно, но работы следует вести полным темпом. Кроме того, придется разделить мой отдел на два департамента – конвертерный и плавильных печей.
– Хорошо, – кивнул Демидов. – Представьте свой меморандум по этому вопросу в самом ближайшем времени, и мы начнем работу в этом направлении. Но это означает расширение наших заводов, для чего потребуются новые люди. Как нам их привлечь? Очень просто, подсказку нам дал наш злейший друг Альфред Крупп. Нам удалось достать важнейший документ, так называемые «Общие правила» – «Generalregulativ», которые подписывают все работники компании Круппа. В ней прописаны права и обязанности всех работников, да-да, всех, включая господ директоров, – повысил голос Демидов, видя, как зашушукалось правление. – Мы будем строить дешевые дома для рабочих наших заводов, введем страхование от несчастных случаев. Более того, проработавшим определенное количество лет на заводах, скажем, лет сорок пять, к примеру, будет выплачиваться пенсия.
– Но это неслыханно! – воскликнул Петр Фролович. – Мы развратим и разбалуем рабочих незаслуженными милостями! Такие меры разорят наши заводы.
– Интересно, почему герр Крупп считает иначе? – ехидно спросил Демидов. – Нет, господа, подачек или милостыни рабочие от нас не дождутся. Они отработают каждую копейку, потраченную на них. Льготы будут действовать до тех пор, пока человек работает на «Ведомство Демидова», как только он уволится, то все моментально потеряет. Более того, будет введена разветвленная программа штрафов за любые упущения, причем штрафы будут налагаться не только на рабочих, но и на мастеров, инженеров, начальников! Кстати, самый распространенный российский грех – пьянство – мы будем выжигать каленым железом! За появление на рабочем месте в пьяном виде кара одна – немедленное увольнение с выплатой штрафа.
– Рабочий не согласится на такие условия, – с сомнением протянул Николай Аристархович.
– Даже за возможность переехать из земляного барака на сто семей в свою квартиру? – усмехнулся Демидов. – Согласится, мало того, за такое глотку любому перегрызет. Тем более, что получать льготы будут лучшие. Вот вам еще один стимул рвать жилы на работе. Нет, господа, герр Крупп не дурак, и нам не стыдно перенять его опыт. Мы еще посмотрим, кому будет принадлежать европейский рынок. Кстати, такие условия быстро прекратят всякие шатания и мысли среди рабочих, революционисты и народники потеряют почву под ногами. Надо еще подумать о выплате от завода специальных премий тем рабочим, которые скрутят и сдадут агитатора полиции, стоящее дело, господа. Эту заразу следует вырывать с корнем! Революционисты и агитаторы опасней хана Батыя. Ладно, хватит об этом. Круппа, как вы знаете, кроме всего прочего, непонятно кто назвал пушечным королем, так что у нас на пушечном производстве, Павел Германович?
– По результатам турецкой кампании были сделаны определенные выводы, крайне нелицеприятные для нашей армии. Организация артиллерии оказалась совершенно неудовлетворительной, орудия тоже плохи. Младшие офицеры говорят об этом открыто, но генералам, особенно же генерал-фельдцехмейстеру, кажется, что все нормально.
– Великому князю? – скривился Акинфий Никитич.
– Ему. Выяснилось, что наша артиллерия не способна разрушать полевые укрепления здесь и сейчас. Для разрушения верков крепости можно подтянуть тяжелые орудия, хотя это требует времени, но в поле это невозможно. Самое скверное, что именно успешные действия наших пушек при штурме Плевны убедили генералов в этом. Скобелев, Вельяминов, князь Шаховский были так впечатлены расстрелом турецких резервов около редута Исса-бей, что сразу решили – кроме шрапнели, никакого другого снаряда к полевым пушкам не требуется. Взрыватель можно поставить на удар, и тогда-де она будет действовать, как граната.