– Успокойся, брат, – укоризненно оборвал его Мстислав Галицкий. – Нельзя нам сейчас ссориться да выяснять, кто знатнее. Вместе надо быть! Если снема тебя выберет, я подчинюсь. Главное, ворога одолеть, разбираться после будем.
– Снема никого не выберет, – вздохнул Мстислав Романович. – Ругань будет, обиды всякие, потом и вовсе разбегутся по своим уделам… Нам надобно здесь и сейчас решить – кто? Тогда снема не рискнет нам перечить. Увидят, что старшие договорились, и примут как должное. Хотя бы на время похода!
– А хватит ли у нас духу? – прищурился черниговский князь. – Вот ты, например, готов ли свою немалую дружину под мое начало отдать?.. То-то! А ты, княже Удалый, как тебя мужи и гридни величают?.. Вот! По глазам вижу – нет.
Так и я никому своих ратников не доверю, сам поведу!
– Зачем же ты на снему приехал, княже? – Галицкий князь поднял на черниговца потяжелевший взгляд. – Людей мутить? Поход сорвать?.. Если так, сразу уезжай. Немедля!
– Ну-ну, други мои, перестаньте! – повысил голос Мстислав Романович. – Молодых костерим, а сами-то не лучше.
– И то верно, – посветлел лицом Мстислав Галицкий. – Предлагаю на время похода составить военный совет, вот как сейчас, из нас троих. Все же втроем проще договориться, нежели с двумя десятками. Как ты на это посмотришь, Мстислав Святославич?
Черниговский князь долгую минуту молчал, переводя пронзительный взгляд с одного Мстислава на другого, потом вздохнул, улыбнулся и протянул правую руку над столом, сжал кулак:
– Вместе победим, други!
Два крепких кулака присоединились к первому, и князья почти хором уверенно повторили:
– Вместе победим!..
Они вошли в зал, улыбаясь и приятельски похлопывая друг друга по плечам. Остальные князья, с нетерпением ожидавшие хозяина хором, чтобы приступить к желанной трапезе, разом удивленно замолчали и не проронили ни слова, пока Мстислав Романович, занявший свое место, не встал и не объявил:
– Походу быть, други! Принуждать никого не станем, но помните: каждому воздается по делам его.
С минуту все молчали – кто озадаченно, кто сердито, кто с недоумением во взоре. Потом Андрей Туровский, оглянувшись на остальных, откашлялся и спросил:
– То есть вы уже все решили за нас, князья светлые?.. Вот так вот запросто поверили россказням степняка, вчерашнего лиходея и грабителя наших уделов?!.. А может, он нарочно все затеял, вместе с мунгалами этими – выманить наши дружины в чистое поле, да и прикончить всех разом? А потом без помех разорить наши города и веси!..
– Никто за вас ничего не решает! – загремел в полный голос Мстислав Романович, грозно нахмурившись. – Но если ты, Андрей Иванович, еще не понял: ворог идет дюже сильный. Я Котяна не первый год знаю: уж если он сам к нам пришел помощи просить, значит, его кто-то здорово напугал!
– Я видел страх в его глазах, когда он в Галиче рассказывал о мунгалах, – подтвердил Мстислав Мстиславич.
– А может, и не придут сюда мунгалы вовсе? – вступил в спор Олег Курский. – А мы зря свои дружины гонять по степи будем. И где искать тех мунгалов – степь-то на сотни верст раскинулась!..
– Нет у нас времени на споры и препирательства, други, – вмешался Мстислав Черниговский. – Еще раз скажу: дело добровольное и весьма трудное. Потому на счету, конечно, будет каждый гридень, каждый холоп, способный держать в руках топор или рогатину! Чем нас будет больше, тем ближе будет победа над ворогом. Но даже не это главное… – Он повернулся к киевскому князю и кивнул.
Старый князь снова поднялся, огладил седые усы и веско произнес:
– Мы, Мстислав Романович Киевский, Мстислав Святославич Черниговский и Мстислав Мстиславич Галицкий, решили принять на себя главенство над общим войском, но лишь на время похода, дабы не допустить в предстоящей битве досадных и губительных промахов и победить непрошеных гостей, прогнать их обратно за Хвалисское море! И чтоб даже дорогу к нам забыли!
– Только соединив наши дружины и полки, мы сможем одолеть ворога, – подхватил речь Мстислав Галицкий. – К оружию, други! Бог и правда на нашей стороне!
– А теперь – ешьте и пейте, сколь душе угодно!.. – закончил старый князь, сел и первым поднял кубок, подавая пример остальным. Однако не все и не сразу князья приступили к трапезе. Некоторые продолжали переглядываться, вздыхали, качали головой. А насупившийся и упрямо глядевший на старших князей исподлобья Андрей Туровский вдруг вскочил с лавки и стремительно вышел из зала.
– Поторопился ты, Мстислав Романович, – тихо произнес Мстислав Галицкий ему на ухо. – Снема все-таки. Надо было просто предложить…
– А пусть обижаются, – хмыкнул тот в усы. – На обиженных воду возят! Вот мы и посмотрим: кто гоношится, а кто дело делать приехал. Хуже будет, если такой вот, как мой зять, поначалу приведет дружину, а как припечет – раз, и в кусты, мол, без меня воюйте.
– Андрей-то как раз выдюжит. Молод, горяч, но храбр и честен!.. А все же снема есть снема…
– Я верну его! – подхватился было слышавший их разговор Данил Волынский.
– Оставь, сам вернется. Остынет малость…
Мстислав Галицкий поднялся и громко, чтобы услышали все, сказал:
– Снема не окончена, други! Прошу всех, выскажитесь сейчас, что думаете. Обиженные и обойденные в походе – хуже лазутчиков. А правда – она завсегда душу очищает.
После его слов гомон поднялся нешуточный и не стихал аж до сумерек, пока холопы не внесли и не расставили по залу большие треноги с зажженными свечами. Но в конце концов споры утихли, и по предложению Галицкого князя был составлен и подписан договор-скрепа на согласие единоначалия Совета Трех Мстиславов над общим войском южных княжеств, а также половцев, пожелавших выступить совместно с русскими против злонамеренных мунгалов. Подписали скрепу все участники снемы, даже своенравный Андрей Туровский.
Сбор дружин и ополчения был назначен в первый день месяца травня в Зарубе у брода через Славутич[18].
Шаг третийЗаруб
Монастырь стоял на высокой излучине Славутича, прямо напротив брода. За рекой на восход до самого окоема расстилалась степь, лишь кое-где припущенная небольшими рощами и перелесками. На покатой, сажени в три, бревенчатой стене виднелась одинокая темная фигурка, застывшая, словно изваяние.
– И чего он там торчит? Полдня торчит бесперечь!.. – проворчал воевода Черниговского князя Добромысл, расседлывая коня возле походного шатра.
– Так поди ни разу не видел такого могучего войска, – весело откликнулся его помощник, молодой гридень Илья, снимая со своего коня переметную суму – Эвон сколько славных воинов собралось! – Он широко махнул свободной рукой на обширную луговину, сплошь покрытую теперь разновеликими и разноцветными шатрами и палатками.
Этот огромный лагерь возник здесь буквально в одночасье. Еще пару дней назад по луговине лениво прогуливались монастырские коровы и козы, пощипывая первую в году, нежную зелень. Теперь же большая часть просторного поля ушла под военный лагерь – в центре его уже развевалась белая с золотом хоругвь великого князя Киевского. Остальные княжеские стяги числом до двух десятков широким кольцом окружали ее.
– Что-то не видно до сих пор волынцев и галичан, – покачал головой старый гридень Вакула, принимая поводья у воеводы. – Кабы не случилось чего?
– Не боись. Они по воде идут с полудня, у Порогов нас ждать будут, – пояснил Добромысл. – И правильно. Чего зря людей гонять? Все одно – туда же и мы двинемся, коли уж решили ворога в степи побить. Завтра вот последний совет князья соберут – и сразу отправимся…
К монаху на стене неслышно подошел собрат, тронул за плечо. Первый чуть вздрогнул, будто очнулся.
– Молишься, брат?
– Я… нет… Как думаешь, брат Федор, неужто снова война со степью надвинулась?
– Вряд ли, брат Серафим. Отец Михаил говорит, мол, большой и сильный ворог объявился, всех в степи побил, а теперь и на нашу землю зарится. Вот князья и порешили упредить его – побить в собственном дому. Молвят, что половцы сами к нам пришли помощи просить!
– О как!.. Неисповедимы дела твои, Господи!.. Вчерашние враги дружбы ищут!.. Видать, сильно половцев припекло.
– Не нам об этом судить, брат. Пойдем-ка лучше, помолимся за успех дела ратного и праведного.
– И то верно, брат!..
Оба неспешно спустились со стены во двор и направились раскрытым дверям церкви. Уже входя под ее тихие своды, услышали, как за стеной, в лагере пропела труба – княжеский совет начался.
Мстислав Романович внимательно оглядел собравшихся князей – их лица были сосредоточены и суровы, все прекрасно понимали, насколько серьезное дело им предстоит совершить. В походных условиях не до условностей – расположились кто как: сидя, стоя, даже полулежа.
Киевскому князю было немного неловко – из утвержденного зимой военного совета Трех одного не хватало. Мстислав Галицкий решил провести сводную дружину галичан и волынцев южным путем – по Днестру и морю до устья Славутича, а затем уже пешим порядком идти навстречу главным силам. Теперь же нужно было решить несколько важных вопросов, и первый из них – где враг?
– А какая разница? – беспечно спросил Андрей Туровский. – Появится – побьем! Эвон силищу какую собрали! Ни один степняк не выстоит!
– Твои слова – да богу в уши, – усмехнулся Мстислав Святославич. – Нешто не знаешь: кто предупрежден, тот вооружен. Мунгалы ясов побили, Котяну холку намылили – и все им нипочем. Больно шустрые! Так что я предпочел бы знать, где они сейчас и что поделывают?
– Я тоже за разведку, – степенно кивнул Мстислав Романович. – Вот только кого посылать будем?..
– Думаю, надобно от каждой дружины по десятку гридней, самых молодых и проворных, выделить, дать им провожатого из половцев и разослать на все четыре стороны, – предложил всегда спокойный и невозмутимый курский князь Олег Святославич.