К этому времени в масонские ложи стали вступать и представители знатных родов, и влиятельные лица, например герцог де Ришельё (внучатый племянник кардинала) и премьер-министр Морпа. Впрочем, они уже воспринимали масонство исключительно как развлечение.
В 1738 году папа римский Климент XII издал буллу In Eminenti, которая осуждала масонов — недобропорядочных людей, скрывающих свою подозрительную деятельность под завесой тайны, и грозила членам братства отлучением от церкви. Причины этой грозной буллы долгое время оставались неясны, и лишь в конце XX века испанский иезуит Хосе Феррер Бенимели, получивший доступ к архивам Ватикана, обнаружил, что мотив этой анафемы был совершенно светский. Папские земли, занимавшие тогда около трети территории современной Италии, подвергались угрозе со стороны правительства Тосканы, требовавшего их возвращения; несколько членов этого правительства состояли в обществе «вольных каменщиков». Таким образом, целью энциклики было дискредитировать власти во Флоренции.
Во Франции булла осталась практически незамеченной: парижский парламент (судебная палата) отказался ее ратифицировать, «христианнейший король» тоже не стал вмешиваться в это дело. Чересчур ретивые епископы, не любившие масонов и вознамерившиеся применить на практике папскую буллу, попали в трудное положение: им дали понять, что они обязаны повиноваться французским законам, а не приказам из-за рубежа.
Своим путем
Росчерком пера можно отправить человека в тюрьму, обречь его на молчание, но нельзя заставить его перестать думать. Противники реставрации Стюартов прекрасно это понимали и старались наводнить масонские ложи своими шпионами, чтобы вовремя узнать о возможных подрывных планах. Масонские ложи в католических монархиях Европы (а именно от них, по мнению Лондона, исходила угроза протестантским монархиям и республикам) превратились в гнезда двойных агентов.
Якобиты теперь стекались под знамена «молодого претендента» — сына Якова III Карла Эдуарда Стюарта, родившегося в Риме и воспитанного кавалером Майклом Эндрю Рамзаем, шотландцем по происхождению. Рамзай намеревался сделать всё возможное, чтобы восстановить Стюартов в их правах, которые считал законными. Именно ему пришла в голову мысль о том, чтобы достичь этой цели, направив деятельность франкмасонов «в нужное русло». Но опираться нужно было не на английских масонов, а на шотландцев и французов (Дервентуотер же противился приему в братство французов).
Кавалер Рамзай — еще одна неоднозначная личность. Он не был такой цельной натурой, как Дервентуотер. Магистр богословия и доктор гражданского права, он всю жизнь служил наставником детей из знатных семейств. Меняя воспитанников, он несколько раз переходил в другую веру. Рожденный в семье протестантов, он последовательно сделался квакером, анабаптистом, пресвитерианцем, католиком, квиетистом. Он состоял в Лондонской королевской академии наук, был обласкан всеми властями. Герцог Орлеанский, регент при малолетнем французском короле, произвел его в кавалеры ордена Святого Лазаря. Когда и где Рамзай вступил в масоны, точно неизвестно, но он приложил все усилия, чтобы сохранить братство, усилить его влияние и расширить сеть масонских обществ, намереваясь опутать ею весь земной шар.
Прежде всего требовалось заручиться поддержкой властей (разумеется, французских). Кардинал де Флёри, реально управлявший страной при молодом Людовике XV, предвзято относился к франкмасонам, и Рамзай изощрялся в красноречии, чтобы смягчить непреклонного старика и привлечь его на свою сторону. 22 марта 1737 года он написал кардиналу в очередном письме: «…если ввести в руководство этими собраниями мудрых людей, отобранных вашим высокопреосвященством, они могли бы принести большую пользу религии, государству и образованию».
В марте 1737 года кавалер Рамзай намеревался произнести в ложе речь, истинной целью которой было заставить Францию поддержать Стюартов. Однако вся внешняя политика 83-летнего кардинала де Флёри строилась на соблюдении союза с новой ганноверской династией и премьер-министром Робертом Уолполом, поэтому он запретил Рамзаю выступать с этой речью. Тем не менее речь разошлась в письменном виде. Политических последствий она не имела, однако для масонства стала эпохальной: чтобы заинтересовать своей идеей французскую аристократию, кавалер заявил, что своими корнями масонство восходит к эпохе Крестовых походов.
«По нашим легендам, Орден наш был создан Соломоном, Моисеем и Патриархами от Авраама да и даже самим Ноем. Они стремились сберечь, поместив в среду немногих избранных, Великие Мистерии древних религий Первообраза. Метафорически они назвали наших предшественников Вольными Каменщиками, иначе говоря, Архитекторами Храма Живого, посвященного Всевышнему, — писал Рамзай кардиналу де Флёри, в очередной раз пытаясь добиться от него одобрения деятельности франкмасонов. — Согласно истинной нашей истории, Орден был восстановлен мудрейшими людьми времен Крестовых походов, стремившимися посредством символов, знаков и весьма могущественных слов возродить нравы Воинов Креста, дабы неизменно памятовали они о самых возвышенных Истинах, даже и пребывая средь невинных радостей человеческого общества. Джон, лорд Стюарт, Великий Мастер Королевского Двора Шотландии, привез всю нашу науку из Святой Земли в 1286 году и учредил ложу в Килвиннинге, что в Шотландии, где принял в каменщики графов Глостерского и Ольстерского. С тех времен древняя держава, близкий его союзник — Франция — была доверенной попечительницей наших таинств, центром нашего Ордена, а также хранительницей наших законов. Из Шотландии наше общество распространилось и в Англии при наследном принце Эдуарде, сыне Генриха III».
Рамзай творчески переработал легенду о Хираме, придав ей современный политический подтекст. Храм преподносился как аллюзия на монархию, смерть его строителя — на казнь Карла I, а представление о возрождении — на восстановление Стюартов на английском троне. Пресловутой «вдовой» стала супруга Карла I Гёнриетта Мария; таким образом, изгнанник Яков II превратился в «сына вдовы». Рамзай даже ввел новую терминологию, заменив слова, почерпнутые из древнееврейского, словами кельтского происхождения. Так, словом для обозначения степени мастера стало «Макбе-нах»: «Мак» — сын, «бенах» — благословенный. Приводимые Рамзаем имена убийц Хирама тоже содержали в себе тонкий намек: Ромвел явно происходит от Кромвеля, а Юбелум Гиббс указывает на преподобного Адама Гибба, предавшего «претендента» анафеме.
С целью привлечения шотландских масонов на сторону стюартистов (Великая ложа Шотландии основана в 1736 году) была создана система высоких градусов. Так, степень «шотландский рыцарь» стала первым градусом «совершенного масона». Рыцарь носил на шее эмблему с изображением льва, лежащего у входа в пещеру, с обрывком веревки на шее и пронзенного стрелой. Рядом со львом лежали инструменты геометра, а неподалеку — разбитая корона. Намек был более чем ясен: бежавший из плена свергнутый король надеется на помощь «братьев».
Рамзай же ввел в масонский язык слово «Гередон» (варианты написания — Heredom, Herodem, Heroden, Heredon). Гипотезы о происхождении этого слова различны: возможно, оно происходит от греческого «ги-ерос» (священный) и «домос» (дом) и означает «храм». По другой версии, оно образовано от средневекового латинского haredum — «наследие», в таком случае наследием является британский трон. В шотландском ритуале Гередон стал одной из трех гор, «недоступных для профана, где никогда не кричал петух, не рычал лев и не болтала языком женщина» (две другие — Мориа и Синай). Гора Гередон «расположена между западом и севером Шотландии, в конце солнечного пути, где собралась первая масонская ложа».
Возводя масонские общины к ордену тамплиеров (храмовников), устанавливая связь между Крестовыми походами и шотландскими традициями «царственного искусства», Рамзай хотел отмежеваться от «андерсонов-ских» нововведений.
«Да, милостивый государь, Вас ввели в заблуждение, если сказали, что занятия достославного ордена Вольных Каменщиков ограничиваются общественными добродетелями, — писал он кардиналу. — Они распространяются много шире, включая в себя всю чувственную философию и даже всю теологию сердца. В нашем сообществе есть три вида членов: новиции, или Ученики, Подмастерья, или профессы, и Мастера, или адепты. Наши аллегорические символы, наши древнейшие иероглифы и наши священные таинства наставляют в трех видах долга, присущих этим трем типам посвященных. Первым из них соответствуют добродетели нравственные и филантропические, вторым — добродетели героизма и разума, а последним соответствуют добродетели сверхчеловеческие и божественные».
Далее Рамзай утверждает: «…протестанты сокрыли или исказили некоторые наши иероглифы, превратили наши Агапы в вакханалии и осквернили наши священные собрания. Милорд граф Дервентуотер, мученик во имя верности Католической Вере и Королю, мечтал возвратить все к истокам, возродить Орден на его древнем фундаменте». Проведя черту между «каменщиками-республиканцами, еретиками и отступниками», и «каменщиками-католиками, роялистами и якобитами», Рамзай уточняет, что только из-за наветов агентов ганноверской династии и голландцев «наши собрания, главой которых одно время хотел себя провозгласить Людовик XV, на время были приостановлены», но «в конце концов Добродетель и Истина восторжествуют под властью наипрекраснейшего из Королей при правлении Наставника, которому удалось достигнуть того, что иные люди сочтут чудом, в то время когда истинной добродетелью героя становится миролюбие».
Кардинал де Флёри был достаточно стар и умен, чтобы не поддаться на столь грубую лесть. Он прислал Рамзаю разгромный ответ, настоятельно советуя прекратить масонские собрания. Сам Людовик XV пригрозил, что если великим мастером будет избран француз, король «оставит за ним ложу», то есть отправит в Бастилию (правда, поговаривали, что эта реплика была выдумкой кардинала). Рамзай притих, но многие французские дворяне бесились из-за того, что не могут обнажить шпагу за дело Стюартов. При этом в Шотландии масоны остались непоколебимы и лояльны к правящему королевскому дому, что в дальнейшем, в 1745 году, привело к провалу последней попытки реставрации.