Поразительно, насколько сильное впечатление производили американки на европейцев. Токвиль, посетивший Соединенные Штаты в середине XIX века, представил увлекательный отчет о жизни молодой республики. Несколько глав он посвятил юным американкам и замужним женщинам.
То, что поразило его больше всего, — это независимость молодых девушек, добровольно взваливающих на себя бремя брака: «Американка никогда не попадает в брачные сети словно в западню. Ей заранее разъясняют всё, чего ждут от нее как от жены, и она самостоятельно и добровольно взваливает на себя это ярмо. Она мужественно мирится с новыми трудностями, так как именно она сделала этот выбор…. Американки выходят замуж только тогда, когда осознают, что созрели для этого шага; в то же время в других странах большинство женщин обычно начинают набираться опыта и осознавать всю меру ответственности уже в ходе брачной жизни»*.
По этому поводу можно было бы привести еще много аналогичных высказываний. Восемьдесят лет спустя после Токвиля, например, Андре Тардье пишет в том же духе: «Ощущение равенства полов проявляется в США гораздо ярче, чем где бы то ни было…. В Америке… молодая девушка выходит замуж в силу традиции. Но она не ощущает себя, будучи замужем, ущемленной в правах, попавшей в зависимость. Она сохраняет себя как личность, отстаивает собственные идеи, интересы. Она сама по себе представляет социальную ценность, к которой замужество ничего не добавляет, а иной раз — даже несколько отнимает».[39]
Словом, американка уже до 1914 года считалась символом свободы. По сравнению с женщинами Европы она была эмансипированной, равной мужчине. Тогда возникают два вопроса. Зачем говорить об освобождении женщин в двадцатые годы, если они были свободны гораздо раньше? Действительно ли условия, в которых находились американки в эпоху процветания, заслуживают такого восторженного отношения или их просто представляют в слишком розовом свете? Откровенно говоря, этот миф расставляет нам сети на каждом шагу.
Новая женщина
Несомненно, мы оказались жертвами иллюзии, созданной литературой и кинематографом. Сначала появляется новый женский силуэт: короткие платья и юбки, выше щиколотки или до колен, стрижки… Американка курит сигарету, помещенную в длинный мундштук, ходит на высоких каблуках, развлекается, танцует чарльстон, проезжает тысячи километров в собственном автомобиле, стремится воспользоваться любой возможностью, чтобы насладиться жизнью, словно сняты любые запреты. Клетка открыта — птичка, наконец, летает, не испытывая ни малейшего затруднения.
Бесспорно, произошла революция в манере одеваться и поведении женщин. В 1920 году юбки и платья заканчивались на высоте 22,5 сантиметра от пола. Но год за годом мода менялась. Если в 1925 году юбки еще прикрывали колени, то в следующем колени уже были открыты, а молодые девушки носили еще более короткие юбки. В 1928 году появилась новая мода: платье сзади было длиннее, чем спереди.
Наиболее удивляло современников то, что женщины отказались от длинных платьев, тогда как перед войной это было чуть ли не обязательным. А женщины и не думали отступать. Однако модельеры, напротив, решили попытаться изменить ситуацию. В 1929 году Пату продемонстрировал свою новую коллекцию: длинные платья. Рассказывают, что многие модницы, присутствующие на демонстрации, неожиданно почувствовали себя отставшими от моды. Они даже пытались натягивать подолы, чтобы прикрыть колени. Победа? Вовсе нет, так как, несмотря на эту попытку Пату навязать новую моду, и в США, и в других странах мода практически не изменилась, и длина женской одежды продолжала оставаться примерно той же.
Этот женский силуэт завершали другие детали. Очертания фигуры были более замаскированы. Ни бедер, ни бюста, что считалось вульгарным. Всё было нацелено на то, чтобы придать женщине стройность. Женщина не должна была больше обладать пышными формами. Ей необходимо было придерживаться диеты, худеть, чтобы сохранить молодость. Женским идеалом той эпохи были скромность и строгость стиля в одежде. Значительно изменилось также и нижнее белье: исчезли корсеты, нижние юбки, сорочки. В 1895 году ни одна приличная женщина никогда не согласилась бы отказаться от них. Тридцать лет спустя стало позором носить их. В 1928 году был проведен опрос среди женщин в Милуоки. Из 1300 опрошенных молодых девушек только 70 еще носили корсет. Это было настоящей драмой для производителей корсетов и причиной безработицы в этой отрасли. Напротив, фабриканты бюстгальтеров процветали: лифчики стали очень популярны. Напомним, что современные бюстгальтеры были изобретены парижской американкой, мадам Каресс Кросби. Она была известна в парижском обществе, так как опубликовала Джойса и Д. Лоуренса, а также претендовала на то, что среди ее родственников по восходящей линии был знаменитый Роберт Фултон.[40] Однажды вечером ей пришла идея сшить с помощью служанки два носовых платка, соединив их розовой лентой. А затем, будучи дальновидной деловой женщиной, она продала патент на свое изобретение за 15 тысяч долларов компании Warner Brothers Corset Company.
Укороченные платья и юбки обнажали женские ноги. Молодые американки больше не хотели носить хлопковые чулки, предпочитая чулки из шелка или, по крайней мере, из искусственного волокна, созданного в годы войны, — вискозы. Длинные волосы вышли из моды, и парикмахерские, раньше предназначенные исключительно для мужчин, после 1920 года стали обслуживать женщин. Среди них желающих постричься было так много, что один парикмахер в Чикаго счел целесообразным вывесить в витрине объявление: «Мужчины обслуживаются ТАКЖЕ». Короткие волосы позволяли женщинам делать различные прически — завивать их в локоны, делать укладку или нет, а это, в свою очередь, привело к изменениям в форме шляп. Прежде были немыслимы шляпки без полей, ставшие теперь модными, как и тюрбаны или чепчики. Прошла пора сложных женских шляп, украшенных цветами и фруктами! Позади остались также времена шпилек, используемых для прикалывания шляп к волосам. Авторам детективов приходилось менять орудие преступления…
Историки затрудняются объяснить происходящие изменения. Влияние войны, конечно, сыграло решающую роль. Женщинам в те годы пришлось заменять мужчин на заводах и на полях. Им хотелось работать в более удобной одежде, и они мало заботились о внешнем виде. Но, по-видимому, подлинная причина не в этом. Психологический шок четырех лет войны сказался как в Европе, так и в Соединенных Штатах. После массовой бойни, от которой американцы пострадали хоть и в меньшей степени, чем их союзники или враги, желание наслаждаться жизнью, танцевать, смеяться остро ощущалось всеми. После дикого напряжения военных лет естественное расслабление быстро превратилось в раскрепощение нравов и даже распущенность. В Нью-Йорке выдвинули любопытную теорию, объясняющую связь между длиной платьев и активностью биржи на Уолл-стрит. Если биржевые спекуляции процветали, платья укорачивались: огромные барыши, все удовольствия доступны и разрешены. Как только биржевые спекуляции замедлялись, длина платьев увеличивалась. По этим приметам кризис октября 1929 года можно было предвидеть за несколько месяцев, так как модельеры стали пропагандировать моду на более длинные платья. Признаемся, однако, что экономисты не принимали подобную теорию всерьез.
Но не стоит пренебрегать другим, более серьезным объяснением. В конце концов, манера одеваться отражает состояние умов. Мужчины одевались в 1925 году примерно так же, как в 1915-м. Женщины, напротив, стали одеваться по-иному, поскольку осознали себя как личность и стремились утвердиться. Конечно, не все сразу следовали новой моде. В рамках одной и той же семьи поведение дочерей нередко раздражало мать. С годами конфликт между поколениями постепенно сглаживался и, в конце концов, матери начали одеваться, как дочери. Реклама и интересы коммерсантов, очевидно, ускоряли этот процесс.
Если американская женщина и утверждала свое желание быть равной с мужчинами, все же она не отказалась от макияжа. Напротив, еще никогда в такой степени женщины не увлекались им. Выщипанные брови, все виды косметики… Об этом красноречиво свидетельствуют цифры торгового оборота: 17 миллионов долларов в 1914 году и 141 миллион в 1925-м. Если верить результатам опроса, 70 процентов американок пользовались духами, 90 — пудрой, 70 — туалетной водой, 56 — губной помадой. В очередной раз эта тенденция была подхвачена деловым миром. Достаточно было объявить о появлении губной помады, которая не оставляет следов после поцелуя, как торговый оборот значительно возрос и принес прибыль. На рынке появляются банное пенящееся мыло, средство для удаления волос, удивительный лосьон, удлиняющий ресницы, красящий шампунь, крем для лица… — сколько возможностей истратить деньги, столько средств, ставших мгновенно предметами первой необходимости! Белоснежная кожа теперь считается не столь красивой, как загорелая, а солнце используется как средство для макияжа. Для тех, кто не имеет возможности загорать на пляже, созданы кремы для загара, гарантирующие аналогичный эффект. Наконец, создана зубная паста, гарантирующая удаление дурного запаха.
А ведь американки курили и пили, причем курили всё больше и больше. Так, если потребление сигарет в 1915 году увеличилось до 15 миллиардов, то в 1925 году оно достигло 65 миллиардов, а в 1928-м — 100 миллиардов. Бесполезно уточнять, что не только американцы ответственны за рост потребления табака. Курят все, констатирует Эмили Пост, и некоторые курят непрерывно, одну сигарету за другой, так что даже некурящие вдыхают дым сигарет (Post Е. Etiquette. Р. 544). Что же касается спиртного, то оно становилось еще более привлекательным с того момента, когда его потребление легально было запрещено. Американцы экспериментировали со спиртными напитками, популярными становились различные коктейли. Американки с удовольствием употребляли их. А торговцы зубной пастой заверяли: женщина может курить и пить и в то же время сохранять свое очарование. Разве это не важно не ограничивать себя ни в чем и не терять очарования?! Более того, поскольку мода диктует стройность, сигарета служит прекрасной заменой конфетам. Если вы воздерживаетесь от курения, вы едите; если едите, то поправляетесь. Аргумент неопровержимый. Современную молодую женщину не спутать было с ее матерью. Ее внешний вид, который удивлял, восхищал или раздражал, — яркое свидетельство эволюции, происходящей полным ходом в социальной жизни.
Современное домашнее хозяйство
Жизнь американки дома, к счастью, тоже претерпела значительные изменения, благодаря технологической революции, обеспечившей хозяйку разнообразной бытовой техникой. Все меньше стали использовать прислугу, так как иммиграция значительно сократилась, а большинство прислуги обычно составляли недавно прибывшие иммигранты. Более того, в период процветания возросла потребность в рабочей силе, и такая работа казалась привлекательнее — гораздо предпочтительней стало работать на заводе, чем обслуживать хозяев. Огромным облегчением для хозяйки стало использование бытовой техники. Электрохолодильники заменили шкафы со льдом и позволяли запасаться продуктами на несколько дней, нагревательные приборы освободили от необходимости топить печи углем, пылесосы заменили метлу, а электрические лампочки переместили керосиновые лампы в антикварные лавки.
Один из журналистов удачно сформулировал судьбу замужней женщины в прошлом: «Брак для женщины был приговором на изнурительные домашние работы в течение всей жизни. Ее труд был самым однообразным в мире, и она была обречена на него». Электрические приборы положили конец тяжелому бремени. Американка превращалась в женщину-инженера. Она теперь контролировала работу сложных электроприборов, которые избавляли ее от многих часов утомительной работы по дому. Белье отныне лишь изредка стирали самостоятельно дома: в любом маленьком городке появились прачечные, и все больше семей обзаводились стиральными машинами. Не было нужды также тратить время на пошив одежды в домашних условиях. Магазины предоставляли широкий выбор, и готовое платье массового производства обходилось гораздо дешевле. Хлеб теперь тоже покупали, а не выпекали дома. Если в конце XIX века хлеб покупали лишь семьи рабочих, слишком занятых на утомительной работе, то в двадцатые годы все реже можно было встретить хозяйку, выпекающую хлеб дома. Консервировать продукты и варить варенье? Не стоило тратить на это времени и сил, так как в магазинах по доступной цене можно было приобрести свежие продукты и консервы, если возникала в этом потребность.
Кроме того, население потребляло также овощи и фрукты независимо от сезона. Меню стало разнообразным, все чаще употреблялись блюда быстрого приготовления. Время, затрачиваемое американками на приготовление пищи, сокращалось на глазах, даже на готовку воскресных обедов.
Конечно, любые перемены вызывали порой сопротивление. Добросовестные домашние хозяйки обеспокоены были качеством консервированных продуктов, но постепенно и они убеждались в преимуществах готовой продукции. Некоторые все же, следуя американской традиции, продолжали готовить мясо несколько раз в день. Но, видимо, час сэндвичей и разнообразных легких завтраков пробил. Хозяйки утратили вкус к приготовлению изысканных блюд. Один из продавцов мяса высказывал сожаление по этому поводу: «Современная хозяйка утратила способности кулинара. Она покупает кусок мяса, который можно приготовить быстро и легко, тогда как в 1890-х годах ее мать покупала кусочки мяса, которые можно было приготовить самыми различными способами. Сегодня люди спешат поскорее поесть и отправиться на прогулку в автомобиле».
Это суждение подтверждала не одна хозяйка: она хочет, как ее муж и дети, активно участвовать в жизни; почему она должна тратить столько времени на кухне? Освобождение женщин означало также конец приготовления вкусных блюд.
Мужья несколько больше занимались хозяйством, хотя эта тенденция проявлялась в незначительной степени. Настоящую помощь американкам оказывали различная бытовая техника и консервы. Следует добавить, что новые материалы также облегчали работу домохозяек. Медные кастрюли уступали место алюминиевым. Полы теперь покрывались плиткой или паркетом, что весьма упрощало уборку. Значительные изменения происходили и в доме. Семья, в среднем состоящая из родителей и двух-трех детей, располагалась в нескольких комнатах, каждая из которых играла самостоятельную роль благодаря электрическому освещению и отоплению. Не было необходимости, например, собираться, как прежде, у очага, чтобы согреться или устроить коллективное чтение. Члены семьи теперь были совершенно независимы. В каждом доме имелись гостиная и как минимум одна ванная комната, хорошо оборудованная. Нередко существовала и вторая ванная. Каждый дом, по крайней мере в городе, оборудовался бытовой техникой и электричеством. Компания, обеспечивавшая электричеством, отмечала в своей рекламе: «Отличительная черта счастливой матери — она отдает предпочтение тому, что первостепенно. Она не тратит время на уборку дома метлой, когда это время принадлежит ее детям…. Так же как преуспевающий мужчина отдает поручения подчиненным, так и разумная женщина поручает электричеству всё, что способны делать электроприборы. А сама она занимается более важными делами. В ее руках — человеческие жизни; это ее руки, ее сердце формируют их будущее».
Идея этого послания очевидна: хорошая мать успешно выполняет свой долг благодаря электричеству. И Бэббит, всегда шагающий в ногу с техническим прогрессом, строит дом в духе своей эпохи: «Всюду электричество заменило свечи и пыльные камины».
«Революция» нравов
Американка, освобожденная от материальных забот, была ли она свободна от моральных ограничений? Да и нет. Неоспоримо, что наблюдалось раскрепощение нравов. Казалось, что табу, давящие на поведение полов, исчезают. Поцелуй больше не означает помолвку. В романе Скотта Фицджеральда «По эту сторону рая» молодая девушка заявляет: «Я поцеловала дюжину мужчин. Я думаю, что поцелую еще дюжину».
Petting parties, вечеринки, на которых молодежь танцевала, прижавшись щекой к щеке, и флиртовала, множились день ото дня, вызывая ссоры в семье. Больше считалось недопустимым, чтобы кто-то из родителей сопровождал дочь. Свобода не терпит даже малейших ограничений.
Матери юношей обвиняли во всем девушек: «Девушки сегодня лишены скромности. Они и одеваются совершенно по-иному». Или другое замечание: «Девушки в наши дни стали намного более агрессивны. Теперь они приглашают юношей на свидание». «Моего сына пригласили на бал одновременно три девушки». Что касается родителей девушек, то они вздыхали и возмущались поведением молодежи. Многие одобряли заявление пастора, объявившего, что танцы только стимулируют сексуальное влечение: «Если это не так, то почему женщины не танцуют с женщинами, а мужчины с мужчинами?…. Именно танец мужчины с женщиной является притягательной силой. А мужчина, танцующий с мужчиной, испытывает такое же удовлетворение, какое испытывает алкоголик, когда пьет пиво без спиртного».[41] И каждый приходил к заключению, включая судей, занимавшихся проблемами малолетних: ничего не сделаешь с автомобилем, превратившимся в «дом проституции на колесах».
В этих условиях оставался один выход: обучать молодежь правилам хорошего тона. В словаре появляется новое понятие — контроль рождаемости (birth control). Маргарет Санжер в 1921 году организовала первую американскую конференцию по контролю рождаемости, а через два года открыла в Нью-Йорке клинику, где претворяла свои идеи в жизнь. Но тут же возникали препятствия, начиная с федеральных структур Соединенных Штатов. Так, штаты отказывались разрешить продажу контрацептивов. Штат Северная Каролина, например, принял в 1927 году закон, запрещающий продажу презервативов.
Опрос, проведенный среди женщин среднего класса, показал, что 74 процента женщин, родившихся с 1890 по 1900 год, сохранили девственность до вступления в брак. А среди родившихся после 1910 года — только 31,7 процента.[42] Подобная статистика вовсе не отражала внебрачные связи, которые возрастали, особенно в связи с использованием контрацептивов.
По сведениям Линдов, контроль рождаемости часто был основан на использовании кустарных средств, что вызывало у ряда женщин враждебное отношение. Замужних женщин беспокоило влияние контроля рождаемости на будущее семьи. «Аборт — это убийство, но и контроль рождаемости не лучше», — заявила одна из них. «Мужчины часто недовольны, когда используются средства, предотвращающие зачатие ребенка. Это может быть причиной развода», — заявила другая. А более пожилая женщина откровенно признавалась: «Я верю в контроль рождаемости. Но я ничего об этом не знаю. Еще совсем недавно я никогда не слышала об этом. Конечно, я хотела бы знать об этом раньше, когда была молодой; это помогло бы избежать превращения в раба, кормящего большую семью».[43]
Колебания, беспокойство, надежды… Нельзя сказать, что контроль рождаемости стал нормой жизни и систематически практиковался. Однако это явление возникло и стало распространяться, а его пропаганде способствовали газеты и журналы. Кроме того, этот контроль также ознаменовал более свободное отношение женщин к своим репродуктивным функциям.
Изменение нравов повлекло за собой и несколько иное отношение к браку. Девушкам стало вовсе не обязательно со временем становиться замужними женщинами. К безбрачию, которое раньше считалось для женщины позором, перестали относиться с презрением: «старая дева» больше не была объектом насмешек. Одна женщина из десяти достигала сорокапятилетнего возраста, не вступив в брак. Кроме того, в штатах пытались запретить или ограничить преждевременные браки: минимальный возраст, позволяющий вступлениє в брак, был официально поднят. Следует отметить, что до 1914 года в десяти штатах было разрешено вступать в брак девушкам с двенадцатилетнего возраста, а в двадцати шести штатах — с шестнадцати лет.
Изменились официальные требования к вступающим в брак: необходимыми были объявление о бракосочетании за несколько дней до события, условия для жизни будущей семьи, разрешение родителей для лиц моложе восемнадцати лет, существовал автоматический отказ признавать брачные союзы, заключенные в другом штате. Как бы то ни было, девушки выходили замуж в среднем возрасте двадцати одного года, а юноши женились в двадцать четыре — двадцать пять лет, что свидетельствовало о некотором омоложении мужчин, вступающих в брак, по сравнению с женщинами.
Но гораздо более ощутимые изменения произошли в частоте разводов. В 1900 году насчитывалось 20 разводов на 10 тысяч женатых, а в 1930-м — 36. Или если считать по иному, то в 1914 году один брак из десяти заканчивался разводом, а через десять лет — один брак из шести. Если не учитывать Советский Союз, то общее число разводов в США было наиболее высоким в мире, хотя во всех странах в начале XX века наблюдалось увеличение числа разводов. Можно также отметить, что их число в штатах на побережье Тихого океана было выше, чем в штатах на Великих равнинах, и в 3–5 раз выше, чем в штатах на Атлантическом побережье (Historical Statistics. P. 15)-
Еще более, чем цифры, интересны объяснения, юридические обоснования разводов, свидетельствующие о необычайном разнообразии их причин в зависимости от штата. Например, в штате Невада, где быстрый развод сделали основой туристической политики, в 1931 году каждый развод из сорока происходил в Рино. Показателен факт, что в сорока четырех штатах «жестокость» была признана основанием для развода. Помимо этого, супружеская измена, уход из семьи, уклонение от супружеских обязанностей, пьянство служили причиной расторжения брака. Это разнообразие юридических мотивов развода не должно вводить в заблуждение. На самом деле брак теперь стал не столько религиозным актом, сколько гражданским контрактом, который расторгали в зависимости от обстоятельств, причем две трети разводов происходили по требованию жен. Широкое распространение разводов, таким образом, было одной из форм освобождения женщин. «Жестокость» чаще означала лишь то, что супруги перестали понимать друг друга, не ладят, и постоянные ссоры вызывают у одного из них или у обоих совершенно невыносимые «моральные переживания».
Несомненно, существовала связь между показателями разводов и количеством женщин, имеющих профессию: «Если женщина уже работала, то наиболее вероятно, что именно она требовала развода. А женщины, никогда не работавшие, были вынуждены страдать и терпеть».[44]
Один из журналистов, похоже, наиболее точно уловил дух времени: «Тот факт, что количество разводов растет, обусловлен тем, что люди теперь требуют от жизни гораздо больше, чем прежде. В прошлом люди были готовы к трудной жизни и им приходилось адаптироваться друг к другу…. В былые времена жена должна была терпеть мужа, так как он был ее средством существования».[45]
Итак, упрекала ли женщина мужа в том, что он не заботится о противозачаточных средствах, что мало зарабатывает или пытается единолично распоряжаться семейным бюджетом, вызывает ли у мужа раздражение, что жена мало уделяет внимание ему лично, а больше занята домашним хозяйством и детьми, — неважно. Существенно то, что оба супруга ожидали гораздо большего от совместной жизни, причем жена намного больше, чем муж. Возможно, женщина в гораздо большей степени мечтала о счастье…
Как известно, право на счастье записано в Декларации независимости. Поэтому небезынтересно ознакомиться с результатами опроса американок на эту тему. Ответы поразительные! В 1923 году из тысячи женщин, большинство которых имели образование, 872 считали свой брак счастливым, а 116 — несчастливым. Через десять лет из 7412 браков 72 процента считались счастливыми и только 9 процентов — нет. Разгадка подобного явления кроется в одном слове: любовь или в другом: привязанность. Американки выходили замуж по любви. Разводились ли они? Да, чтобы выйти снова замуж. Поэтому ничто не угрожало институту брака. Просто изменилось само содержание, сущность супружества. Супруги больше не стремились объединить свое состояние, чтобы легче было преодолевать жизненные трудности. Брак соединял двух любящих супругов, а развод разъединял тех, кто больше не любил друг друга. В этот исторический период, который обычно упрекают в материализме, подобный романтизм поражает. И тем не менее он постоянно проявлялся.
Возможно, это объясняет, почему освобождение женщины серьезно не угрожало семье. Конечно, теперь семья не настолько, как прежде, представляла собой экономическую ячейку общества. Женщина больше не выпекала хлеб, не шила одежду, все меньше уделяла времени самостоятельному изготовлению чего-либо из обихода. Семья теперь потребляла; она больше не производила. Правда и то, что она редко теперь являлась местом воспитания — светского или религиозного. Государственные школы занимали место, прежде принадлежавшее родителям. Семья сужалась: вместе проживали родители и маленькие дети. Пожилые жили отдельно. Холостяки и незамужние женщины, а их было большинство, обустраивались независимо. Действительно, каждый член семьи стремился жить своей собственной жизнью, избегая тесноты и скученности. Но семья по-прежнему играла важную роль в подготовке детей к жизни в обществе, в поддержании той привязанности, заботы, которой жаждут мужчины и женщины, молодые и пожилые. Несмотря на увеличивающееся число разводов, на утрату ряда традиционных функций, семья устояла и продолжает держаться. В итоге революция нравов имеет свои границы. Человек по-прежнему и всегда остается фундаментом американского общества.
Границы эмансипации женщин
Естественно, возникал вопрос — до какой степени женщина на самом деле свободна? Достаточно было почитать статьи в газетах, послушать выступления в женских клубах, понаблюдать за обычными гражданами обоих полов, чтобы оценить границы эмансипации. Женщина могла пить, курить, водить машину, танцевать, любить, контролировать рождаемость. А почему бы и нет? Но идеалом для женщины остается стремление стать хорошей женой и матерью. Социальная роль женщины не претерпела существенных изменений. «Мир в доме, — заметил один литератор, — зависит, в конце концов, от кухни». А женская газета (Ladies'Ноте Journal) высказалась более определенно, считая, что ныне и в будущем главным достоинством женщины останутся женственность, обаяние и искусное умение вести домашнее хозяйство. «Содержать в порядке дом, — отмечается в статье, — это настоящая авантюра, так как нужно владеть бытовой техникой, разбираться в химии, красках». По мнению журнала Мс Call's, «это оказывает даже большее влияние на судьбу человечества, чем героизм во время войны или процветание в мирное время». Наконец статья в газете приобретает возвышенный тон: «Создание и поддержание успешного домашнего очага — это своего рода искусство, которое можно сравнить со строительством прекрасного собора». Можно ли считать эти сравнения журналиста чрезмерными? Оказывается, нет. Женщины и мужчины, опрошенные Линдами, имели аналогичные суждения.
Дороти Дике, ведущая в газете Мидлтауна рубрику «личных проблем» или «сердечных дел», следующим образом оценивала роль женщины: «Жена — это витрина, где мужчина выставляет знаки своего успеха…. Наиболее важные дела решаются за столом…. Мы встречаемся за обедом с людьми, которые могут способствовать нашему успеху в жизни…. Женщина, способная окружить себя полезными людьми, активно участвующая в клубах, способная подать себя как интересная и приятная собеседница…. помогает мужу добиться успеха».
А Эмили Пост дает в своей книге «Этикет» образы невнимательных жен, позволяющих мужу появляться в обществе небрежно одетым или неопрятным, нанося тем самым вред карьере мужа.
Дороти Дике настаивала на том, что женщина должна уметь подать себя, прилично одеваться, играть в джазе и заниматься спортом. Этому способствовали женские клубы. Один из клубов избрал многозначительный девиз: «Мужчины — это деревья Бога; женщины — его цветы». Конечно, это слишком экзальтированная оценка роли женщины, так как ее подлинное место в обществе далеко от того, какое занимает мужчина. «Ее слова словно волшебное эхо в сказочной долине, а ее смех нежен, как магнолия в цвету, ее красота подобна сияющей фиалке…» (LyndR. andH. Middletown. P. 177).
Можно привести еще немало цитат в том же духе. Чтобы говорить так, нужно быть одновременно поэтом и экзальтированным человеком, но это прекрасное выступление прозвучало в 1924 году во время заседания в женском клубе. Там же были высказаны и другие знаменательные заявления: «Когда женщины начинают понимать всю ценность и важность профессии домохозяйки, они заслуживают большего уважения, как в собственных глазах, так и в глазах общества. Они выбирают верный жизненный путь, и девушкам не стоит больше заботиться о том, чтобы реализовать собственную индивидуальность. Нет ничего важнее, чем быть настоящей хозяйкой и вырастить ребенка таким, каким он должен быть».
Подводя итог, можно отметить, что американки начали отстаивать свои права. Они постепенно стали освобождаться от традиций, ограничивавших их свободу. Что же касается нравов, то предстояло преодолеть еще очень многое. В плане профессиональной активности также.
Работающие женщины
В этой области революции пока не случилось, несмотря на видимость. Действительно, многие книги, касающиеся истории, или мемуары настаивают на том, что якобы произошел стремительный поворот женщин к работе. Как если бы отступили все преграды, как будто активное население стало неожиданно состоять поровну из мужчин и женщин. На самом деле отношение к работающей женщине было весьма неоднозначным.
Работающая женщина — это хорошо или плохо? Так, героиня романа Синклера Льюиса «Главная улица», будучи женой сельского врача, не могла бы работать, получая за это зарплату, — это вызвало бы осуждение окружающих. Журналы для женщин непрерывно обсуждали вопрос о выборе, стоявшем перед женщинами: работа или дом? Они спешили осудить «эмансипированных женщин», так как «женщина — сотрудник конторы, сколь бы успешно ни выполняла свои обязанности, все-таки не на своем месте». Даже блестящая журналистка, добившаяся признания как профессионал, в конце концов стала испытывать угрызения совести, что ей следовало бы лучше оставаться дома. «Я уверена теперь, что работа мужа должна быть на первом месте…. Я же словно секретарь, обеспечивающий эффективную работу начальника. Как только я стану уверена, что справляюсь с подобной ролью, я буду расценивать собственную работу как реальную…. Я буду стараться успешно справляться с этой ответственной должностью в своем доме» (Chafe W. Н. The American Woman. P. 105–106).
Одна из ее коллег даже заявила, что лучшее средство остаться незамужней — это найти оплачиваемую работу, так как работающая женщина обречена, в конце концов, на безбрачие.
Но в то же время было и другое феминистское течение. Сторонники этого направления считали, что женщины должны работать, чтобы добиться независимости и утвердиться как личность. Такая женщина не довольствуется возможностью танцевать или носить короткие юбки, она хочет также иметь профессию. Проведенный Линдами опрос девушек, обучавшихся в лицее Мидлтауна, однозначно показал, что 89 процентов девушек намерены работать по окончании учебы. Возможно, они отвечали так, чтобы не отстать от времени, а позже изменят свое мнение. Короче говоря, отношение к социальному положению женщины в американском обществе было неоднозначным. Большинство американцев предпочитали, чтобы женщина не работала. Но что, если у нее не было выбора?
Пора трезво оценить реальное положение вещей, чтобы убедиться в медленно происходящей эволюции. Во-первых, следует напомнить, что в США, как и в других странах, были работающие женщины. Первая перепись населения, проведенная в 1870 году, показала, что 1 миллион 701 тысяча женщин старше шестнадцати лет работают. Шестьдесят лет спустя их было уже 10 миллионов 546 тысяч. Таким образом, число работающих женщин резко возросло. Следует, правда, напомнить, что и численность женского населения возросла в четыре раза. Более того, число работающих женщин заметно выросло за десятилетие перед 1914 годом. В 1900 году из каждых 564 работающих было 100 женщин; в 1910 году — 100 женщин из 510 работающих и примерно столько же в 1920 году; несколько больше в 1930-м. Фактически, пропорция женщин среди работающего населения составляла 19,8 процента в 1910 году, 20,1 процента — в 1920 году и 21,9 процента — в 1930-м. Изменения очень незначительные.
Более интересно сопоставить распределение работающих женщин по возрастным категориям:
Эта таблица позволяет сделать два заключения. Сократилось число работающих девушек моложе шестнадцати лет. Причинами этого могли быть принятое законодательство, увеличение сроков обучения или же неудовлетворительная статистика. Группа от шестнадцати до двадцати пяти лет уменьшилась, тогда как от двадцати пяти до сорока четырех лет несколько возросла. Можно предположить, что работали в основном одинокие женщины, в том числе те, кто не вышел замуж и посвятиш себя профессиональной карьере. Другие женщины, выйдя замуж, были вынуждены оставить работу, так как домашние заботы, беременность, воспитание детей не позволяли им продолжать работать, даже если им хотелось бы. Но в то же время пропорция замужних женщин, занятых на работе, возрастала, так как это часто диктовалось экономической необходимостью, когда семья не в состоянии была обеспечить себя всем необходимым в этом обществе потребления, если к зарплате мужа не добавлялся заработок жены.
Как показал опрос в Чикаго, из 23 373 семей только 61 процент мужей способен был обеспечить достаток в семье, а по мере того, как ситуация на работе мужа ухудшалась, жена вынуждена была тоже овладевать профессией. В период с 1900 до 1930 года количество работающих замужних женщин увеличилось в четыре раза, тогда как общее число работающих женщин возросло вдвое. Не следует забывать о том, что во время войны американки заменили мобилизованных мужчин. После 1919 года многие из них снова оставили работу и посвятили себя семье. Но безработица, угрожающая мужу, обучение детей, стоящее дорого, а также желание приобретать новые вещи заставляли женщину искать работу. «Мне необходимо купить новую одежду», — заявила одна из опрошенных. «Мой муж заболел, поэтому пришлось работать мне», — сообщила другая. Иногда муж зарабатывал неплохо, но все же недостаточно. Жительница Мидлтауна объясняла Линдам: дом стоит 6 тысяч долларов, плюс электрическая стиральная машина, электроутюг, пылесос, но и это еще не все. «Я не предъявляю претензий к мужу, поскольку какие-то вещи я покупаю за собственные деньги. В прошлом году я купила большой холодильник на 125 литров… У нас «студебекер» за 1200 долларов с открывающимся верхом. Прошлым летом мы отдыхали в Пенсильвании, а по дороге посетили Ниагарский водопад. Оба сына хотят продолжить учение в колледже, я тоже этого хочу. У меня степень бакалавра, но если я не смогу обеспечить обучение сыновей, то вся моя работа будет бесполезной».
Не стоит думать, что владельцы предприятий и сотрудники с радостью встречали женщин, желающих работать. Не углубляясь в детали, можно отметить, что делалось все, чтобы подавить в них желание работать. Профсоюзы тоже не проявляли особого внимания к работающим женщинам. Так, в 1924 году из 3 миллионов опрошенных женщин только 140 тысяч состояли в профсоюзе. А пять лет спустя из 4 миллионов женщин членами профсоюза стали 250 тысяч. Показателен пример работниц текстильной промышленности: в 1927 году из 471 тысячи работниц только 20 тысяч состояли в профсоюзе. Фактически, если 1 из 9 рабочих — член профсоюза, то среди женщин пропорция падает до 1 из 34. Более того, и профсоюзы старались сделать все, чтобы заставить женщин оставить работу. В 1919 году нью-йоркский профсоюз заявил, что «тот же патриотизм, который заставил женщин работать на заводе в годы войны, должен заставить их освободить рабочие места после войны». В Детройте и Кливленде женщины водили трамваи в годы войны. А сразу же после перемирия рабочие забастовали, требуя, чтобы рабочие места предназначались только для мужчин.
Эта тенденция затронула даже государственный сектор. Проведенный анализ ситуации среди преподавателей в 1930–1931 годах показал, что в 77 процентах из 1500 обследованных городов школьная администрация отказывалась принимать на должность преподавателей замужних женщин. Только 37 процентов городов допускали, чтобы учительница, выйдя замуж, продолжала работать. Суды не решались выносить в этих случаях свои вердикты или высказываться в пользу заключенного ранее контракта. В сущности, контракты не запрещали учительницам выходить замуж В то же время школьная администрация Мэриленда заняла прогрессивную позицию, когда 21 декабря 1931 года приняла решение, что увольнение учительницы, вышедшей замуж, противоречит закону о назначении на должность, и что статья контракта, запрещающая брак, незаконна. Так, размышляя над последствиями борьбы за права работающих женщин, американка-историк заключила: «Короткий антракт…, который некоторые энтузиасты приветствовали как начало новой эры для женщин на фабрике, появился и прошел, практически не оказав влияния на положение женщин» (Chafe W. The American Woman. Р. 52–53).
Виды работы
Впрочем, какую работу могла выполнять женщина? Намечались перемены. Это было связано с развитием сферы услуг. В 1900 году основные виды работ для женщины были связаны с домашним хозяйством: это хлопоты по дому, сельскохозяйственные работы, шитье, воспитание детей, стирка белья. Тридцать лет спустя все эти виды работ сохранились, но заметно увеличилось число женщин, работающих в учебных заведениях, а также в качестве секретарей или в торговле. Фактически 34 процента работающих женщин были заняты в сфере услуг, 19,7 процента работали в промышленности, 12,5 процента представляли свободные профессии или работали в сфере образования, остальные были заняты в сельском хозяйстве, на транспорте или в учреждениях связи.
Работы в сфере услуг были разнообразны: работницы прачечных, химчисток, красильных фабрик; содержательницы отелей и пансионов; парикмахерши, маникюрщицы, косметологи (две последние профессии стали особенно востребованы в двадцатые годы); официантки в ресторане, консьержки. Но домашние работницы в прямом смысле слова составляли незначительное меньшинство. В промышленности количество квалифицированных работниц возрастало, чего нельзя сказать о высококвалифицированных специалистках. Все меньше модисток и портних выполняли работу руками, чаще пользуясь швейными машинами Из 265 тысяч женщин, занятых в сфере «транспорта и коммуникаций», 94 процента составляли телефонистки Из 973 тысяч женщин, занятых в коммерции, 83 процента составляли продавщицы или розничные торговки. Из 2 миллионов сотрудниц контор 39 процентов составляли машинистки-стенографистки, 36 процентов — секретарши, 24 процента — бухгалтеры. Появилось и нечто новое среди женских профессий: декораторы, оформители, что явилось результатом процветания торговли и распространения рекламы. Сохранялась группа свободных и творческих профессий: преподаватели, музыканты, инженеры, актрисы, стоматологи, врачи, адвокаты и др. Можно было бы еще долго перечислять новые виды деятельности, куда проникли женщины и даже утвердились в значительном количестве (RecentSocial Trends,!.P. 721).
Но всякий анализ должен учитывать нюансы. Вот несколько примеров. Число студенток, принятых на факультеты права, возросло со 170 человек в 1900 году до 2216 в 1928-м. Причем эти студентки составляли в 1900 году 1 процент от общего числа студентов, в 1918-м — 7 процентов, а в 1928-м — 6 процентов. Прогресс это или застой? Лишь немногие из них стали членами судебной администрации. Так как эти должности почти всегда являлись выборными, то женщины занимали их редко. Предубеждения все еще были сильны. Случались, конечно, и исключения.
Еще хуже обстояли дела в медицине. Студентки медицинских учебных заведений в 1900 году составляли 5 процентов от общего числа студентов и 4 процента в 1928-м. Американская медицинская ассоциация приводила в 1920 году список госпиталей, принимающих женщин на стажировку, — их всего 8 процентов. И в течение двадцати лет, вплоть до конца Второй мировой войны, ассоциация сохраняла квоту в 5 процентов для женщин, принимаемых в медперсонал госпиталей.
А какова была ситуация в сфере образования? Здесь наблюдался некоторый прогресс, но при этом женщины вынуждены были ограничиваться преподаванием в начальных и средних учебных заведениях. И лишь в редких случаях для них открывались двери колледжей и университетов. Американская ассоциация университетов в 1930 году насчитывала 18 процентов женщин- преподавателей высшей школы, причем две трети преподавали в учебных заведениях, предназначенных только для девушек. Если же им все же удавалось устроиться в колледж для мальчиков, то им доверяли самые низкие должности — инструкторов или, максимум, ассистентов. А среди тридцати пяти колледжей и университетов для девушек только в одном весь преподавательский состав был женским.
Эти примеры убедительно свидетельствуют о том, что новые возможности в карьерном росте женщин были крайне ограничены. В общем и целом, во всех видах деятельности, где женщины находили себе работу, они подвергались дискриминации, занимая рабочие места невысокой квалификации, причем с наименьшей ответственностью. Федеральное правительство вело себя аналогично. С 1919 года конкурсы на занятие должности теперь были открыты и для мужчин, и для женщин. Но женщинам, занявшим должности в администрации в ходе войны, было предложено покинуть их посты, как только наступил мир. Тем не менее в Вашингтоне две пятых сотрудников составляли женщины.
Любопытные факты обнаружило исследование Женского бюро в 1919 году. Женщинам-биологам разрешали заниматься анализом картофеля, но не табака. Они могли изучать заболевания растений, но не вирусы животных. Другой пример: когда четырнадцать женщин-юристов победили в конкурсах на должность заведующего канцелярией суда, им были предложены места секретарей. Дискриминация с одной стороны, экономия с другой. Секретари получают 50 процентов зарплаты. Всё познается в сравнении. Женское бюро платило своим экспертам максимум 1800 долларов в год, Бюро статистики труда — до 3000 долларов. Объяснение? В первом случае работали в основном женщины, а во втором — мужчины.
Оплата женского труда
Сейчас мы затронем один из важнейших аспектов. Зарплаты женщин были определенно ниже зарплат мужчин. Рассмотрим среднюю зарплату, рассчитанную на основе сведений по двадцати пяти отраслям промышленности. В 1921 году рабочий получал 25,35 доллара за 46 часов работы (55 центов в час); в 1929-м — 30,64 доллара за 49 часов (62,5 цента в час). В то же время работница получала 15,63 доллара за 43,2 часа (36 центов в час), а затем — 17,61 доллара за 44,2 часа (40 центов в час).
Подобное неравенство в оплате труда не является прерогативой двадцатых годов. Еще в 1899 году специальная комиссия осудила дискриминацию женщин и потребовала для них зарплату, обеспечивающую «здоровье, комфорт и безопасность». В годы войны развернулась новая кампания, требующая равенства в оплате труда женщин и мужчин. Однако практически не удалось ничего добиться. Женщины, работающие в промышленности, продолжали получать 55 процентов или даже меньше по сравнению с мужчинами. Кроме того, в различных отраслях промышленности разница в оплате труда мужчин и женщин тоже варьировала. В хлопковой промышленности средняя зарплата в 1925 году составляла 1015 долларов в год для мужчин и 793 доллара для женщин. В табачной промышленности диспропорция была еще выше: 978 долларов в год для мужчин и 543 доллара для женщин. В стекольной промышленности это уже не просто различие, а настоящая пропасть: 1650 и 540 долларов.
Аналогичное неравенство наблюдалось и в сфере образования. Среди университетской профессуры женщины получали на 500 долларов меньше, чем мужчины. А в университетской администрации они зарабатывали на 1200 долларов меньше. Справедливости ради надо заметить, что в ряде случаев трудно сделать безукоризненное сравнение, так как необходимо, чтобы должности были идентичны. Тем не менее в колледжах высшей школы, получающих федеральную дотацию, средняя зарплата мужчин составляла 3169 долларов, а женщин — 2309. И это в 1930 году, десять лет спустя после того, как поспешно началась так называемая «революция» нравов и отношения к женщине в обществе.
Конечно, любые исследования, проведенные в отдельных регионах или сферах деятельности, послужили бы ценным дополнением к этому обобщенному взгляду. Женщины, работающие в конторах, получали в 1931 году в среднем 99 долларов в месяц. На заводах Юга за неделю работы платили 9,35 доллара, немного больше на хлопковых фабриках. Продавщица в Нью- Йорке в недорогом магазине зарабатывала в среднем 13 долларов в неделю. Если женщины пытались заработать лишь на карманные расходы, то дискриминация, хоть и несправедливая, не казалась настолько невыносимой. Но ведь в большинстве случаев работа женщины продиктована была экономической необходимостью.
Все чаще мужчины упрекали женщин в том, что их присутствие мешает им добиваться повышения зарплаты. Существовало немало предпринимателей, которые отказывались нанимать женщин из-за тенденции последних подчас не являться на работу по семейным причинам, что наносило вред производству. Великая депрессия сделает эти аргументы еще более весомыми, что, признаться, диктовалось не только пренебрежительным отношением к женщине. Отсюда, несомненно, двойственное отношение американцев и американок к женскому труду. В этом же кроется причина той кампании, которую развернули женские журналы, провоцируя отступление женщин от активного участия в экономической жизни.
Социальная защита женщин
Защитники правового равенства обоих полов поддерживали в то же время ту идею, что женщинам необходима настоящая социальная защита. Эта защита должна обеспечиваться законами о зарплате и об условиях труда. Однако это — обоюдоострое оружие. Защищать женщин словно детей: не означает ли это — выделять их, подчеркивать их слабость, ущербность? Социальные меры, разумеется, могли повысить стоимость женского труда, в лучшем случае, заморозить разницу в оплате мужчин и женщин, а в худшем — спровоцировать увольнение или отказ нанимать на работу женщин.
Законы социальной защиты не пользовались одобрением и поддержкой. Суды часто отвергали их под тем предлогом, что они подрывают свободу личности, считая, что условия контракта должны обсуждаться сторонами свободно.
В штате Массачусетс, например, в 1876 году был принят закон, ограничивающий рабочий день женщин десятью часами. Верховный суд штата утвердил этот закон. Но когда, двадцать лет спустя, в штате Иллинойс хотели узаконить для женщин восьмичасовой рабочий день, то Верховный суд резко выступил против, считая это нарушением Конституции Иллинойса и Федеральной конституции. Новая попытка в начале XX века завершилась законом о десятичасовом рабочем дне, принятом в штате Орегон в 1908 году. Движение в защиту женского труда ширилось. В 1930 году сорок четыре штата приняли законодательные меры, ограничивающие рабочий день женщин, шестнадцать штатов запретили женщинам работать ночью, восемнадцать штатов обязали работодателей предоставлять женщинам один день отдыха в неделю.
Эта социальная защита почти всегда обосновывалась физиологическими особенностями женщин. Женщина — слабый пол. Женщина — мать. Однако законодатели никак не реагировали на дискриминацию женщин в выборе профессии. А главной нерешенной проблемой оставалась оплата женского труда. И снова Массачусетс оказался лидером в этом направлении. В 1912 году его законодательная ассамблея проголосовала за закон, устанавливающий минимальную оплату труда женщин. Этому примеру последовали еще четырнадцать штатов плюс Пуэрто-Рико и округ Колумбия. Впрочем, неважно, какой минимум был установлен, главное, что он существовал.
США постепенно делают то же, что начали делать Австралия, Новая Зеландия и Великобритания. Тем не менее принимаемые законы часто оспаривались. В округе Колумбия суды выступили против закона о минимальной оплате труда женщин в 1923 году, дело дошло до федерального Верховного суда и судьи признали закон недействительным на основании того, что он препятствует каждой женщине индивидуально оговаривать условия контракта с работодателем и что минимальная зарплата для женщин наносит ущерб найму мужчин. То, что закон округа Колумбия был признан недействительным, не было бы катастрофой, если бы, вынося подобный вердикт, судьи не подчеркнули, что этот закон, как и другие, ему подобные, нарушает одну из поправок к Конституции. Результат: все штаты, кроме Массачусетса и Калифорнии, принявшие закон о минимальной зарплате женщин, отказались от этого решения и возвратились в status quo ante[46] Пройдет десятилетие, а проблема так и не будет решена.
Избирательное право американок
Между тем политическая ситуация, казалось, была благоприятна для принятия законов, более справедливых и более социальных. Гораздо раньше француженок, немок или итальянок и намного раньше англичанок американки получили право голоса. В 1919 году XIX поправка к Конституции была принята большинством в две трети голосов палатой представителей и сенатом. Штаты ее ратифицировали один за другим, и в 1920 году три четверти штатов проголосовали за эту поправку. Текст поправки краток: «Право голоса граждан США не должно оспариваться или ограничиваться Соединенными Штатами или каким-либо штатом по признаку пола». Эта долгожданная победа феминисток должна была бы изменить политическую жизнь…
Движение феминисток зародилось в США в середине XIX века. В 1848 году на съезде по защите прав женщин в Сенека Фоллз (штат Нью-Йорк) был принят первый программный документ американских феминисток. За основу была взята Декларация независимости, только вместо знаменитой фразы в начале: «Все люди созданы равными…» Декларация уточнила: «Все мужчины и все женщины…», а затем перечислила основные требования движения. Движение меньшинства, практически не существующее в южных штатах, где сестры Гримке[47] составляли исключение; движение маргинальное, провоцирующее насмешки, скептицизм или недоумение. Большой удачей для феминизма было его присоединение к различным реформаторским движениям, развернувшимся в США накануне Гражданской войны, Войны Севера и Юга. Феминизм и аболиционизм,[48] феминизм и движение за трезвость, феминизм и утопический социализм, феминизм и движение в защиту инвалидов и т. д. Необходимо помочь всем притесненным, считали тогда. Причем активисты одного движения становились также активистами другого. Бесспорно и неизбежно, что мужчины, даже внутри одного и того движения, испытывали колебания, а иногда и враждебность по отношению к феминисткам. Несмотря на это, принцип равенства обоих полов постепенно прогрессировал.
Вскоре главным требованием феминистского движения стало предоставление женщинам избирательного права. Этому было несколько причин. Во время революции в штатах Нью Джерси и Виргиния была предпринята осторожная попытка позволить женщинам участвовать в выборах. Однако она была быстро приостановлена. Напротив, в XIX веке сложились благоприятные условия для расширения избирательного права. В штатах, избравших демократический путь развития, все белые мужчины участвовали сначала в президентских выборах, а позже и в выборах в федеральный сенат. В 1829–1837 годах при президенте Джексоне было решено сделать выборы всеобщими. Новые социальные категории, одна за другой, стали получать право голоса. Черные рабы получили свободу в 1865 году. Став свободными, они, по крайней мере теоретически, получили право на участие в выборах. Даже иммигранты, только вступившие на американскую землю, могли голосовать, еще не получив американского гражданства, даваемого после пятилетнего проживания на территории США. Только в 1925 году последний штат отказался следовать подобной процедуре. Короче говоря, многим казалось, что голосование является панацеей от всех бед, устраняет дискриминацию — и только американки были лишены права голоса.
Непростительная несправедливость была допущена в 1868 году Четырнадцатая поправка к Конституции обязывала штаты обеспечить всех граждан правом участвовать в федеральных выборах. Но это право, как было сказано в тексте, касается только «мужского населения». Женщины, которые активно участвовали в борьбе за отмену рабства, оставались юридически без права голоса. В подобных условиях разногласия в движении феминисток отступили на второй план. Более консервативное крыло движения, с одной стороны, и либеральное крыло — с другой, решили объединиться в конце XIX века, создав Национальную ассоциацию за женское избирательное право. Проблемы, касающиеся морали, семьи, отношений в обществе, больше не казались столь же насущными.
Правда, дискриминационные законы ущемляли права женщин на собственность и ее социальный статус. Правда и то, что не было равенства между мужчинами и женщинами в выборе профессии, а при оценке мужчин и женщин существовали двойные стандарты. Но все это являлось лишь следствием политической ситуации. Если бы женщины смогли голосовать, в обществе произошли бы эволюционные изменения. Поэтому главной задачей момента стала борьба за избирательное право для женщин. И тогда несправедливые законы будут заменены на справедливые. Женщины на законных основаниях смогут участвовать в политической жизни. Американский феминизм той эпохи базировался на основе демократической идеологии.
Были и другие мотивы, толкающие феминисток на этот путь борьбы. Они находили себе сторонников среди средних классов. Конечно, ни иммигранты, ни негры не стали бы присоединяться к этим требованиям. Наиболее обездоленные боролись за выживание. Те же, кто был достаточно обеспечен, мечтали о том, чтобы жить лучше. Но феминистки нуждались в поддержке извне. Они хотели разработать стратегию консенсуса, поэтому придерживались умеренной программы, чтобы найти поддержку наибольшего числа населения. Они готовы были идти на компромисс, отказывались шокировать общественность…
Американские феминистки составляли влиятельную группу давления, которая использовала оружие убеждения, искала союзников или, что случалось реже, призывала к манифестации на улицах. Им удалось привлечь общественное внимание. Элизабет Кэди Стантон опубликовала в 1895 году «Женскую библию», прекрасное свидетельство литературных способностей женщины. Многочисленные статьи по этому теме стали появляться в газетах и журналах этой эпохи прогрессизма, когда пресса занимала ведущее место в выражении социальных требований.
Чтобы объединить свои силы, женщины основали женские клубы, развернувшие активную деятельность: 500 тысяч членов в 1890 году, 2 миллиона — в 1910-м. Манифестации на улицах, давление на кандидатов, занимающихся социальными проблемами, создавали движению репутацию престижной организации и позволяли феминисткам более эффективно пропагандировать свои требования, главное из которых — избирательное право.
Лучшие союзники феминисток — прогрессисты. Они также пытались добиться более гуманного правительства, торжества подлинной демократии, устранения наиболее вопиющих несправедливостей. Бок о бок с прогрессистами феминистки участвовали в борьбе за более эффективную защиту земли, за открытие новых клиник и детских садов, требовали более строго контроля пищевых продуктов. Феминисток и женские клубы интересовало только то, что могло бы улучшить условия жизни женщин и детей, что обеспечило бы благополучие семьи. Эта коалиция объединилась на основе главного требования: избирательного права для американок. Прогрессизм при поддержке женского электората мог бы добиться достижения целей в тех областях, которые его волновали. Феминизм, благодаря прогрессистам, надеялся убедить в своей правоте общественное мнение.
Безусловно, существовала еще и оппозиция. Мужчины отбрасывали идею женского избирательного права на том основании, что уже существовали законы, защищающие женщин, хотя женщины и не имели права голоса. Враждебно были настроены и представители деловых кругов, особенно финансисты и «короли» железных дорог, так как они опасались, что голоса женщин укрепят позиции прогрессизма и позволят принять антитрестовский закон. Противились этому и торговцы алкоголем, потому что феминистки вели кампанию за запрет алкогольных напитков. Какая дистанция была пройдена с момента первого съезда феминисток в Сенеке Фоллз! Но о победе еще говорить рано.
Дело в том, что в США каждый штат отдельно решает проблему права голосования. Тем не менее инициативы отдельных штатов свидетельствовали о необратимой эволюции. В 1869 году избирательное право было предоставлено женщинам на территории Вайоминга, когда он не был еще штатом. А накануне Первой мировой войны уже девять штатов предоставили женщинам право голоса: Вайоминг (ставший штатом в 1890 году), Колорадо, Юта, Айдахо, Вашингтон, Калифорния, Орегон, Аризона и Канзас; довольно скоро к ним присоединились штаты Невада и Монтана. Все или почти все штаты на Западе, восприимчивые к идеям прогрессистов, поддерживали возвращение к непосредственной демократии и расширение политической жизни. Следует отметить, что другие штаты тоже предоставили женщинам право голоса, только ограничили его локальными местными выборами, в частности, выборами школьных комиссий.
С 1916 года движение ускорилось и охватило Средний Запад и Великие Равнины. А на следующий год развернулись баталии в Нью-Йорке. Сторонницы равноправия женщин на выборах (суфражистки) дефилировали по улицам в окружении толпы, довольно симпатичной, тогда как их противники, наиболее тупоголовые, выкрикивали все менее решительно им вслед: «Возвращайтесь домой и мойте посуду!»
Штат Нью-Йорк станет в 1917 год первым штатом на атлантическом побережье, признавшим избирательные права женщин. Еще немного терпения, и все штаты, в конце концов, признают право голоса женщин. К слову, американские суфражистки были не столь агрессивны, как британские. Они дефилировали перед Белым домом, но не любили шумных манифестаций.
Не все штаты признавали избирательное право женщин в одинаковой степени. Кроме того, некоторые штаты пытались упорствовать, особенно на Юге. Но возможно ли представить себе, чтобы половина американок голосовала, тогда как другая половина была лишена этого элементарного права? В связи с этим был подготовлен проект поправки к федеральной Конституции. За основу взяли проект 1878 года, за который активно боролась Сьюзан В. Энтони.[49] В 1919 году двадцать шесть штатов обратились в Конгресс с требованием его одобрить. Несколько ранее президент Вильсон заявил членам Законодательной ассамблеи: «На мне лежит ответственность за административные задачи военного времени. Я прошу облегчить их и доверить мне властные функции, которых я не имею сейчас и в которых я так нуждаюсь, и каждый день я вынужден сожалеть о том, что не могу их использовать». Короче говоря, речь шла о политическом консенсусе, который теперь поддерживал проект поправки. Палата представителей приняла ее 304 голосами против 90, сенат — 56 голосами против 25. В августе 1920 года поправка была ратифицирована тремя четвертями штатов, и женщины смогли участвовать в президентских выборах и выборах законодательных органов в ноябре 1920 года. Феминизм торжествовал. После пятидесяти шести ходатайств перед ассамблеями штатов, пятисот обращений к видным политическим деятелям, двухсот семидесяти показаний перед партийными комиссиями, тридцати обращений в национальные конвенты и девятнадцати кампаний в адрес федерального Конгресса феминистки наконец одержали победу.
Участие женщин в выборах
После такого количества затраченных усилий, систематических демаршей перед законодательными органами активисты борьбы за равноправие женщин испытали разочарование. Участие женщин в выборах, их роль в политической жизни, принятие более справедливых законов — все это практически не реализуется. Напротив. Первая констатация: женщины голосовали в гораздо меньшем количестве, чем мужчины. В 1920 году всего 5 3 процента женщин приходили к урнам голосования, в 1928-м — 68 процентов. Правда, в США всегда отмечается значительное количество граждан, игнорирующих выборы.
Заставляет задуматься статистика участия в выборах мужчин и женщин. Как известно, в штате Нью-Йорк женщины начали голосовать с 1917 года. В 1920-м всего 35 процентов женщин участвовало в голосовании. В штате Иллинойс, где они получили право голоса в 1913 году, в 1920-м только 46,5 процента женщин участвовали в голосовании, тогда как 74,1 процента мужчин пришли к избирательным урнам. В 1923 году в Чикаго женщины составили 75процента взрослого населения, не явившегося на выборы. Конечно, в двадцатые годы постепенно начало возрастать число женщин, участвующих в голосовании. Однако несомненно было одно — женщины не спешили к избирательным урнам (Chafe W. The American Woman. P. 30).
Лига избирателей-женщин пыталась поднять заинтересованность женщин в выборах. Она призывала: «Голосуйте как хотите, но голосуйте!», однако результаты были незначительные. Возможно, в двадцатые годы не было ничего, что могло бы вызвать особый интерес американок к политике, хотя кандидаты, в том числе и Уоррен Гардинг, в своих предвыборных речах обязательно давали обещания женскому электорату. Возможно, политическая жизнь представлялась сферой коррупции, интриг и нечестности. Возможно, выборы оставались пока делом мужчин. Может быть, как отмечал один из политологов, новый избиратель следовал примеру главы семьи, а если между мужем и женой были разногласия, то она отказывалась участвовать в выборах. И напротив, если она голосовала, то, значит, она разделяла мнение мужа. В любом случае, участие женщин в выборах не смогло «очистить» политическую жизнь, изгнать коррупционеров, интриганов и жуликов. Словом, женщина оставалась пассивной по отношению к изменениям в политической жизни общества, как если бы связь с внешним миром являлась компетенцией мужа.
Как бы то ни было, но вовлечение американок в политическую жизнь не вызвало никаких потрясений. Это не означает, что этого не должно было произойти, но это объясняет то разочарование, какое испытывали прогрессисты и суфражистки. Одна из них призвала к «крестовому походу, который завершится только тогда, когда электорат станет разумным, честным и американским». Обширная программа! Что же касается Лиги женщин-избирателей, то как она ни пыталась мобилизовать женщин, ей так и не удалось создать ни блок женщин, ни даже женский электорат. Тем лучше или тем хуже. Это также свидетельствовало о том, что прогрессизм стал сдавать позиции, как, впрочем, и воинствующий феминизм.
Женщины-политики
Число женщин-политиков в период с 1920 по 1930 год было незначительно. В сенате, например, Ребекка Фелтон заседала немногим более часа в 1922 году. Эта восьмидесятилетняя представительница штата Джорджия была назначена на вакантную должность. Но преемник, как правило, избираемый на этот пост, ожидал необходимое время, чтобы занять место мадам Фелтон. По поводу этой ситуации один из журналистов шутливо заметил: «Мадам Сенатор заседает в сенате среди цветов и поздравлений, тогда как дела нации ожидают, чтобы она ушла». И только в 1931 году другая женщина станет сенатором, избранная на этот раз до окончания мандата своего мужа, безвременно покинувшего этот мир. В палате представителей в течение двенадцати лет заседали четырнадцать женщин, причем семь из них были удостоены этой чести в связи с кончиной их мужей. Правда, следует упомянуть Жаннет Рэнкин, которая представляла штат Монтана с 1917 по 1919 год, до принятия XIX поправки.
Среди губернаторов можно назвать только два примера: «Ма» Фергюссон унаследовала пост мужа во главе штата Техас в связи с импичментом мужа. А Нелли Тейло Росс заняла пост губернатора штата Вайоминг вместо мужа во время действия его мандата.
На местах в ходе последующих лет наметилось заметное улучшение: в 1928 году сто сорок пять женщин получили мандаты законодательных органов в тридцати восьми штатах. Тем не менее политические партии удовлетворились больше видимостью, чем реальностью. Демократы едва ли уделяли внимание проблемам женщин во время съезда партии по выдвижению кандидата в президенты в 1924 году. Напрасно ждала выступления делегация женщин, чтобы представить проект конституционной поправки об использовании труда детей; среди членов делегации — Элеонора Рузвельт. Другой пример: хотя губернатор Нью-Джерси и поддерживал кандидатуру Мэри Нортон в палату представителей, он делал это с целью придать своей кампании либеральный имидж, так как он предпочитал союзницу, над которой надеялся доминировать, а не союзника, в котором не будет уверен. Некоторые штаты были более лояльными в отношении женщин- политиков, как, например, Коннектикут, Мичиган, Миннесота, Висконсин, хотя и там женщины на государственной службе более многочисленны, чем на выборных должностях. Вряд ли стоит упоминать о том, что женщины, занимавшие государственные или выборные должности, вовсе не обязательно были феминистками.
Итак, американки не принимали активного участия в выборах. Еще меньше американок участвовало в политической жизни. Смогли ли они, несмотря на это, добиться принятия более справедливых законов? Следует признать, что существовали многочисленные группы давления (лобби), состоявшие из женщин. Наиболее влиятельными среди них были две: Генеральная федерация женских клубов и Лига женщин-избирателей. Именно лига играла политическую роль. Но она сталкивалась с двумя препятствиями. Первое касалось вовлечения новых членов. Женщины вступали в лигу не очень активно; их интересовало, как лига смогла бы точно определить «женскую» программу. Был найден компромисс между двумя противоречивыми тенденциями: не присоединяться ни к демократам, ни к республиканцам и не выдвигать «радикальных» требований. «Мы не должны принадлежать ни к какой партии и быть открыты для любых идей», — заявила одна из руководителей лиги. То есть заниматься только социальными проблемами. Это соответствовало той роли, какую большинство американцев той эпохи признавали за женщинами.
Второе препятствие крылось в самой природе политического влияния. Сила всякой группы давления определяется ее весом на выборах. Если женщины голосуют неактивно или если они голосуют так же, как их отцы и мужья, то вес такой женской группы на выборах не велик. Политики не станут заботиться о такой категории населения, какая или мешает, или слишком слабо способствует их карьерному росту. Вот почему лига с таким упорством призывала женщин голосовать. Насколько это было успешно, известно…
Результаты не были ни решающими, ни показательными: более или менее важные социальные меры, более крупный кредит социальным службам, зависящим от федерального правительства. Довольно скудный результат! В 1930 году лига подвела итоги своей деятельности. Четыреста тридцать шесть законов были приняты в штатах при поддержке женских лобби: 14 процентов из них касались помощи детям, 30 процентов устраняли ограничения юридического статуса женщин, 17 процентов касались отсутствия гигиены, примерно столько же — общественного просвещения и несколько процентов — стоимости жизни. Но срок действия законов, защищавших материнство и младенцев, за которые проголосовали в 1921 году, истек в 1929-м, как и срок действия других мер, перечисленных выше и принятых в начале двадцатых годов. То, что значительно улучшилось, так это гражданские права женщин. В ряде штатов замужней женщине разрешалось выбирать персонально место проживания, участвовать в суде присяжных и владеть личной собственностью. Но так было далеко не во всех штатах.
В связи с этим в 1923 году появился проект поправки к Конституции, представленный Конгрессу. Это поправка о равенстве прав: «Мужчины и женщины будут иметь равные права на всей территории Соединенных Штатов и в местах, находящихся под юрисдикцией США». Если бы поправка была принята, это положило бы конец дискриминации и необходимости специальной защиты женщин в социальной сфере.
Предложение было представлено Национальной партией женщин, наиболее радикальным крылом феминизма. Основатель партии Эллис Пол считала, что избирательное право не является универсальным средством, что необходимо в корне изменить отношение общества к женщине. Как она публично заявила в 1921 году, «женщины сегодня… остаются в подчинении у мужчин перед законом, в профессиональной деятельности, в церквах, в промышленности и дома». По ее мнению, объединение интересов не поможет решить проблемы женщин. Они должны бороться за свои права сами. В таких условиях обеспечивать женщин специальной защитой — значит ослаблять их. Национальная партия женщин выступила против законов о минимальной зарплате.
Позиция радикальная, но это была позиция меньшинства. В Партии женщин насчитывается в то время максимум 8 тысяч членов. Но, предложив проект поправки, партия выдвинула идею, которая постепенно стала пробивать себе дорогу. Ив 1972 году поправка о равенстве прав будет, наконец, принята Конгрессом. В момент написания этой книги она еще не была ратифицирована тремя четвертями штатов.[50]