Отдышался, стал приглядываться к пирамидкам.
Внутренний компас звал меня идти прямо, но этому препятствовали огненные пирамидки. Их ряды уходили в обе стороны до горизонта.
Я принял решение – обойти их. Решительным шагом двинулся направо. Шёл не менее часа, конца пирамидкам не было. Что-то внутри воспротивилось дальнейшему продвижению. Я понял, что нужно возвращаться. Попробовал подойти ещё раз к пирамидкам, скорее для очистки совести, но и на сей раз они преградили мне путь своим белым огнём.
Развёл руками и вернулся к тому месту, где уже был.
Постоял, поглядел на пирамидки и двинулся налево вдоль их рядов. Скоро оказался у реки. На её противоположном берегу имелись точно такие же пирамидки. Переправляться туда не имело смысла.
Снова я сделал попытку приблизиться к пирамидкам, и опять они стегнули меня жутким белым пламенем.
Заорал, бросился бежать и по какому-то наитию бросился в воду реки, которая сразу меня остудила. Течение понесло меня вниз, я должен был проплыть мимо пирамидок, они уже начали искриться, когда я нырнул и ушёл на самое дно…
Внутренним взором оглядел окрестность. С радостью увидел, что огонь над пирамидками исчез: они реагировали только на моё продвижение по суше. Даже только на одну мою голову над водой, когда я выныривал. Понял, что вода словно экранировала меня от них.
Довольный, я воспользовался внутренней силой, ускорил своё движение над самым дном, скользя этакой торпедой… Ещё одно слово – торпедо, которое извлекло из глубин памяти множество ассоциаций и знаний: корабли, морские бои, сражения…
Так продвигался довольно значительное время, контролируя ситуацию на суше. Когда минул не только пирамидки, но и пустынные земли, то с опаской вышел на правый берег. Местность была довольно обыкновенной. Пройдя немного, заметил тропинку. С облегчением вернулся на неё. Вдали у горизонта увидел горы. Какие сюрпризы меня ждут там?..
Впрочем, что толку гадать и раньше смерти умирать? Придёт время – увижу.
Ночь – вернее то время, которое я решил поспать, – провёл под большим деревом, под которым обнаружил немалое количество сухих листьев. Натаскал какое-то количество от соседних стволов и у меня получилось довольно сносное ложе для сна.
Уснуть было нелегко. Никаких сумерек здесь не было и в помине. Я усмехнулся, вспомнив чью-то шутку (интересно, чью?): когда лёг – тогда и ночь, а когда встал – тогда и утро. Бодрствование – выходит, день…
Пусть будет так. Я находился в странном мире, а русская пословица гласит: «С волками жить – по-волчьи выть». Приходилось приспосабливаться.
Мне снились тревожные сны. Проснулся с каким-то камнем на душе и у меня одновременно проснулся аппетит. Я обозрел окрестность и заметил свиноподобное животное, лакающее воду из реки.
Не мешкая, извлёк из своего арсенала короткое метательное копьё и отправился на охоту.
Затаился недалеко от берега за развесистым кустом с широкими массивными листьями. Рядом проходила утоптанная тропа. Вскоре по ней побежал от реки напившийся зверь. Я дождался его приближения, поднялся во весь рост и бросил копьё. Делал такое я не впервые и попал точно в цель. Моя жертва свалилась набок, судорожно дрыгая всеми шестью короткими толстыми ножками. Скоро она затихла. Я вытащил из её тела копьё, отправил на то место, где оно пребывало, в арсенал, а затем с усилием взвалил на плечо добычу.
Принёс к тому месту, где я провёл «ночь», то есть – спал.
Далее освежевал тушу, разделал на куски и принялся жарить на костре…
Первый кусок схватил и принялся буквально пожирать, не дав ему до конца пропечься. На меня напал истинный жор. Разгорелся даже не аппетит, а просто дикий голод. Я жадно ел, ел и никак не мог наесться. Не понимал, что со мной происходит.
Постепенно мяса становилось всё меньше, а мой аппетит нисколько не уменьшился. Живот выпирал наружу всё больше и больше, скоро превратившись буквально в шар. А я всё ел и ел. Теперь огромный живот мешал мне подняться и ухватить новый кусок, насаженный на самодельный вертел из палки.
Сначала удивлялся, а потом изумлялся, но какая-то внутренняя сила не позволяла остановиться, пока от туши не остались одни воспоминания да жалкая кучка костей, хрящей и остатков кожи.
Посмотрел на них, икнул, потёр живот, и тут что-то словно выключило мой аппетит, на меня напала неудержимая сонливость. Я улёгся поудобнее на ворох листьев правым боком, расположив поудобнее свой чудовищно огромный живот, похожий на бурдюк.
Я даже задремал на какое-то время, забыться в настоящем сне мешали непонятные процессы, происходящие внутри моего огромного живота. Времена что-то в нём перетекало, урчало, словно бы шевелилось.
Потом зачесалась кожа вокруг живота, я принялся почёсываться и внезапно сон улетел от меня. Я открыл глаза, приподнялся и увидел, что мой живот, уже почти отделился от меня: нас отделала лишь небольшая пуповина, которая буквально с каждой секундой становилась всё тоньше и тоньше.
И вот уже мой живот приобрёл первоначальный вид с натренированными бугристыми мышцами, а рядом лежала овальная чуть приплюснутая сфера с неисчислимым количеством граней. Она на глазах теряла телесный цвет, становясь серо-белой. Чуть позже приобрела практически идеальную форму сферы диаметром сантиметров девяносто.
Я перекатил её на своё место, насколько смог, нагрёб к ней листьев. Большего для неё я сделать не мог.
Теперь мне снова захотелось есть. Пришлось опять отправиться на охоту…
6.
К скальной гряде я шагал долго, достиг её в конце дня.
Конечно, «конец дня» таковым был в моём воображении, так как здесь вечно царил день, лишь иногда происходило лёгкое затенение из-за сильной облачности. Это доказывало, что свет шёл всё-таки сверху, с небосвода, хотя никакого солнца там не имелось. Внутри меня работал своеобразный «счётчик»: сам для себя я установил себе сутки длительностью в двадцать четыре часа, как и на Земле. Сохранялась такая привычка, менять её не хотелось. Время от времени я ложился спать, проводил во сне около восьми часов, остальное время бодрствовал. Этот период считал сутками.
Оказавшись возле отвесных каменных скал, огляделся. Тропинка сворачивала в сторону, а затем уходила в широкое ущелье, которое я не сразу заметил. Двинулся по нему. Склоны его постепенно сужались. Совсем незаметно для меня. Но потом я осознал, что с обеих сторон высятся каменные стены, почти вертикальные и весьма гладкие, на которые вскарабкаться невозможно.
Приободрил себя, что раз тут имеется тропинка, то она куда-то меня приведёт. Дальше зашагал увереннее, сохраняя бдительность и зорко посматривая по сторонам.
Но уже через пару сотен шагов остановился, оказавшись у выхода из ущелья. Передо мной лежала каменистая речная пойма, по которой тихо струилась прозрачная вода. Противоположная сторона высилась сплошной стеной, показавшаяся мне совершенно неприступной. Но нет, почти прямо напротив меня её разрезало ущелье. Его я не сразу заметил, ибо его заполнял… о боже, это был чудовищной величины дракон! Его туша занимала собой всё пространство. Хода мне дальше не было. Чудище меня просто не пропустит, это как пить дать!
Я почесал затылок и принялся обдумывать своё положение. Может быть, мне двинуться налево или направо по речке? Эта мысль вызвала внутри резкое неприятие, даже холодок пробежал по телу: нет, мне нужно идти вперёд и только вперёд! Но дракон был для того и поставлен здесь, чтобы не позволить мне этого, остановить. Задача казалась неразрешимой.
Внезапно дракон зашевелился. Уж не заметил ли меня?..
Я вжался в неровности левой стороны ущелья, тревожно вглядываясь вперёд…
Но нет, зверюга всего лишь приблизилась к реке и принялась по-собачьи лакать воду. С её длинного розового языка падали капли чудовищной величины, каждой из коих можно было наполнить ведро.
Я заметил, что чудище при этом лишь наполовину вышло из ущелья, задняя часть его тулова оставалась в каменной теснине. И совсем успокоился, заметив на шее дракона кольцо, от которого к скалам тянулась цепь, каждое звено в ней превосходило по длине мою руку, это давало представление о силе зверя. На моё счастье, дальше чем до реки, дракон дотянуться не мог.
Я настолько успокоился, что самоуверенно вышел из ущелья и встал на камнях на противоположной стороне реки, совсем близко от монстра, будучи уверенным, что цепь не позволит ему достать до меня. И тут же был наказан…
Дракон заметил незваного визитёра и тут же рванулся ко мне, но цепь до предела натянулась, рванув его шею назад. Зверь заревел от ярости и затопал лапами так, что мне показалось, будто затряслась земля. Нет, не показалось: недалеко от меня с горной кручи попадали куски горной породы. Вот это мощь!..
Впрочем, мелькнула мысль, пусть беснуется понапрасну, до меня ему не дотянуться, мне бояться нечего. Но тут из ноздрей дракона показался дым…
«Неужели огнедышащий?» – озадачился я. Было на то очень похоже. И тогда я всю свою смелость вложил в ноги, стремительно помчавшись обратно к тому ущелью, которое неосторожно покинул. Пояс Перуна вместе с плащом тут же стали расползаться тончайшей защитной плёнкой вверх по моей спине и вниз по ногам…
Только достиг расщелины, показавшаяся мне спасением, и пробежал пару метров, как в мою спину ударила лавина огня, посланного мне вслед. Волосы на голове затрещали, мгновенно сгорая. Но Пояс Перуна мгновением позже покрыл их огнеупорной каской, загасив огонь.
Пробежав чуть дальше, я вышел из зоны огневой досягаемости своего противника. Остановился и выждал то время, которое было необходимо Поясу Перуну, чтобы сотворить мне огнеупорный костюм на всё моё тело – от ногтей на ногах и до кончиков волос на голове. Затем с опаской вернулся к выходу из ущелья.
Нужно было осмотреться, осмыслить ситуацию и принять решение. Дракон на другой стороне реки присел, напоминая пса у конуры, как бы оценивая ситуацию и глядя на меня умными глазами. Тратить силы на явно бесполезные атаки зверь не желал.