— Потому что ты у нас в семье главная! — ответил отец, ловко выкрутившись.
Затем они принялись спорить о том, кто должен отвечать за успеваемость Катьки, но желали это полушутя, так что можно было не переживать. Главное — отвлеклись от темы неприятного репортажа.
На завод мы приехали к половине девятого. Отец сразу же направился в цеха, выяснять, как там дела и всё ли готово к приезду комиссии, а я — в медпункт. Меня, конечно, вопрос готовности завода интересовал не меньше, чем отца, но я всё равно ни в чём не разбирался — что толку идти в цех? Да и насколько я помнил, запуск линии был запланирован на десять утра. Что там раньше смотреть? Как все суетятся и нервничают? Я такое тысячу раз видел, я лучше схожу к Насте и попрошу восстановить мне силы перед явно непростым днём.
Комиссия должна была прибыть к нам где-то в районе полудня — они прилетали из Москвы одиннадцатичасовым рейсом и сразу же собирались ехать на завод. А может, и в половине первого. Пока выйдут из самолёта, пока их встретят и рассадят по машинам, пока доедут к нам. К этому времени мы должны были запустить линию, получить первые стволы и удостовериться, что с ними всё нормально. В общем, до момента икс, когда я узнаю, получим мы государственный заказ или нет, оставалось три с половиной — четыре часа. Не так уж и долго нервничать предстояло.
В медпункте по причине раннего времени никого, кроме Насти, не было, поэтому я мог не просто поздороваться со своей девушкой, но и обнять её и поцеловать. Так-то мы не скрывали ни от кого наших отношений — это было бы глупо, но на людях особо чувства не проявляли.
— У-у-у… — протянула Настя, избавившись от моих объятий и коснувшись ладонью моего лба. — Как всё запущено. Вообще не спал, что ли?
— Спал, но мало и плохо, — признался я.
— Ну тогда ложись на кушетку, — приказала Настя. — Полчасика у нас есть?
— Боюсь, что нет. Минут десять-пятнадцать, не больше.
— Доконаешь ты себя, Игорь. Нельзя так.
— Можно, — возразил я. — Когда твоя девушка — лекарка, можно всё!
— Когда-нибудь ты меня окончательно разозлишь таким подходом к своему здоровью, и я тебя погружу в восстановительный сон на неделю! — пригрозила Настя. — А то и на две!
— Да давай на месяц, чего уж там.
Я рассмеялся и лёг на кушетку. Настя театрально нахмурилась, поставила возле кушетки стул, села на него, положила правую руку мне лоб, левую на верхнюю часть живота, в район солнечного сплетения, и сказала:
— Сейчас тебе станет намного лучше, только сними все защиты, чтобы часть моей магии не тратилась на их пробивание.
— Тебе достаточно просто до меня дотронуться, без всякой магии, и мне уже становится хорошо, — ответил я, снимая укрепление. — А если ещё и поцелуешь.
— В плане лечения терапия поцелуями не предусмотрена, — сурово произнесла Настя. — А вот язык заморозить могу, чтобы пациент меньше болтал и не отвлекал лекаря!
Я закрыл рот, провёл по губам рукой, словно застегнул их на замок-молнию и принялся наблюдать, как изначально небольшие ручейки магии превращаются в руках Насти в мощные потоки, и как она направляет эти потоки на меня.
В этот раз Настя то ли не рассчитала, то ли осознанно усилила воздействие, но ранее они ни разу не вкачивала в меня сколько лекарской энергии за раз. Я-то видел магию, я мог сравнить не только по ощущениям, но и по величине потоков. А может, сегодня мне меньше и не помогло бы, не зря моя любимая лекарка так удивилась, когда увидела меня. Возможно, я действительно уже почти доконал себя всей этой нервотрёпкой, но ещё держался благодаря магии и усилению. Но лекарский взгляд увидел все проблемы с ходу.
Так или иначе, но Настя обрушила на меня такой поток целительной энергии, что уже минут через пять-шесть я чувствовал себя так, будто проспал сутки. А ещё через пять минут Настя убрала от меня руки и произнесла:
— Теперь можешь вставать.
— А поцеловать?
— Я же сказала, в план лечения не входит, — ответила Настя, улыбнулась и добавила: — Но ты меня можешь, в качестве платы за лечение.
Я быстро вскочил с кушетки, обнял Настю, крепко к себе прижал и поцеловал. А выпуская её из объятий, спросил:
— А что госпожа лекарка делает вечером? Могу я в качестве оплаты лечения пригласить её в ресторан?
— И всё?
— Ну для начала, а там посмотрим на твоё поведение.
Настя от такой наглости даже не нашла сразу, что сказать, а я рассмеялся и быстро ещё раз её поцеловал. После чего заявил:
— Насчёт ресторана я не шучу.
— Ну тогда увидимся вечером, — сказала Настя.
— Увидимся мы раньше. Комиссия явно захочет посмотреть условия, которые созданы на заводе для рабочих, и пойдут смотреть столовую, медпункт, комнаты отдыха. Так что жди нас.
— Когда?
— Точно не знаю, но не раньше часа — это точно. Пока встретим, пока покажем цеха.
— Может, до медпункта и очередь не дойдёт.
— Обязательно дойдёт! — пообещал я. — Наш медпункт, вообще-то — гордость завода. У нас при нём даже настоящая лекарка имеется. На каком заводе ты ещё такое видела? Так что я их обязательно сюда приведу, чтобы они это всё оценили.
— Тогда буду ждать. А ты не переживай так из-за этой комиссии, — сказала Настя, улыбнулась, поцеловала меня и добавила: — Всё будет хорошо, любимый!
Из медпункта я направился к себе. И несмотря на то, что предстоял сложный день, настроение у меня было отличное. Я шагал по территории завода и улыбался. Даже не шагал — парил. Прилив бодрости был такой, что хотелось горы свернуть — похоже, Настя всё-таки перестаралась. Но лучше так, чем чувствовать себя обессиленной раскисшей размазнёй.
Заходя в приёмную, поймал себя на мысли, что всё ещё улыбаюсь как ненормальный. Быстро взял себя в руки, для приличия даже нахмурился. Но Оксана всё же смогла прочитать моё настроение, тоже улыбнулась и спросила:
— Кофе?
— А давай! — ответил я и таки не сдержался и снова расплылся в улыбке.
Хорошо, что кофе меня не бодрит, как некоторых, и я пью его исключительно потому, что мне нравится его вкус. Если бы ещё и бодрил, то сейчас бы мне точно не стоило соглашаться — казалось, ещё немного энергии и меня разорвёт.
Я вошёл в кабинет, уселся в кресло, потянулся и подумал, что на самом деле всё не так уж и плохо. Да, репортёры немного подгадили, но заказ-то не сорвался, комиссия едет, а значит, всё зависит только от нас. Да, один поставщик подвёл, но второй-то выручил. Теперь главное — сделать заказ таким идеальным, чтобы комар носа не подточил. Об эти стволы. И тогда всё будет отлично.
Пока я думал о перспективах, Оксана принесла кофе, поставила его на стол передо мной, улыбнулась и ушла. Я посмотрел на красивую кофейную пенку на поверхности напитка, вдохнул его приятный аромат и снова улыбнулся, предвкушая, как сейчас буду не спеша его пить и наслаждаться.
Однако не успел я протянуть руку к чашке, как зазвонил мой спутниковый телефон. Вздохнув, я достал его и посмотрел на номер, он был незнакомым.
— Слушаю, — произнёс я в микрофон, приняв звонок.
— Внимательно слушай, — раздался из динамика голос Артура. — Через час я жду тебя в нашем месте.
— Я не смогу. В этот раз вообще без вариантов — ко мне на завод в полдень приезжает важная комиссия. Я должен подготовиться к встрече и принять её. Никак нельзя после обеда или вечером?
— Вечером? — переспросил Артур. — Вечером ты будешь лететь в самолёте.
— Что? — воскликнул я. — Как лететь в самолёте?
— Как лететь? Быстро, полагаю.
— Но я не могу сегодня никуда лететь.
— Давай встретимся, и я тебе объясню, что можешь. Жду тебя через час. До двенадцати успеешь вернуться на свой завод.
— Нет, — отрезал я. — Я не покину завод, пока не уедет комиссия. Если тебе так важно срочно поговорить со мной, приезжай сам.
— Ты предлагаешь мне приехать к тебе на завод и засветиться там перед всеми? Ты серьёзно?
— Ты же на машине? Остановишься в километре от главной проходной, я подскочу, в машине и поговорим.
Артур ничего на это не ответил, но я слышал, как он недовольно сопит в трубку — видимо, прикидывал, насколько для него приемлем предложенный мной вариант. Наконец из динамика донеслось:
— Хорошо, я приеду к одиннадцати.
— Только, пожалуйста, не позже, — попросил я.
— Да понял я, понял, комиссия, — недовольно пробурчал Артур и сбросил звонок.
Вот почему всегда так: то пусто, то густо? Всё всегда разом, всё до кучи. Причём у меня в последнее время в основном густо. Нет, так-то грех жаловаться, лучше так, чем вообще никаких событий, но вот почему бы Артуру не позвонить вчера или завтра? Почему именно в день приезда комиссии и буквально за пару часов до их прибытия на завод?
Я усмехнулся, вздохнул и посмотрел на кофе — вроде он ещё не сильно остыл. Есть ещё шанс насладиться любимым напитком. И только я об этом подумал, даже не успел ещё руку к чашке протянуть, как резко отворилась дверь, и в кабинет ворвался Румянцев — именно ворвался, а не зашёл и даже не забежал.
Вид у Ярослава Даниловича был злой и запыхавшийся, будто он очень быстро бежал ко мне с какой-то не очень хорошей новостью. Я даже толком не успел удивиться этому появлению, как Румянцев заявил:
— Всё, Игорь! Приехали!
На самом деле фраза была раза в три длиннее, но из всех слов, что выпалил в сердцах наш директор завода, в приличном обществе произнести можно было только эти три. Такое начало разговора не сулило ничего хорошего, это я понял сразу, как и то, что про кофе можно забыть.
Но пока я ничего не стал говорить — лишь смотрел на Румянцева и ждал более подробной информации. А тот, похоже, потратил все силы на бег и первую фразу и теперь стоял и пытался отдышаться. А пока он это делал, в кабинет вошёл Куликов и поинтересовался у Ярослава Даниловича:
— Ты ему уже рассказал?
Румянцев отрицательно замотал головой и громко произнёс, глядя на меня:
— Сырьё не подходит!