Наша цель, однако, заключается не в том, чтобы истолковать Евангелие от Матфея в целом, а в том, чтобы, опираясь на него, посмотреть на Иисуса в свете Ветхого Завета. Ветхий Завет, судя по этому Евангелию, провозглашает обетование, которое исполняется Иисусом. То, что Матфей говорит в начальных главах о детстве Иисуса, является своего рода программным заявлением, раскрывающимся в остальной части Евангелия, где он многократно возвращается к идее исполнения, которая проявляется в деяниях или учении Иисуса и главным образом, конечно, в Его страданиях и смерти.
Но это, как мы заметили, не просто вопрос осуществления предсказаний. Скорее всего, Матфей весь Ветхий Завет воспринимает как воплощение обетования — в том смысле, что в нем изображен Бог с благодатной и спасительной целью, Бог–Освободитель, Бог, хранящий верность Своему народу, согласно заключенному с ним завету. Это порождает колоссальное чувство надежды, отраженное во всех частях иудейского канона. Поэтому все виды ветхозаветной литературы (не только пророчества) могут быть использованы для передачи этого обетования. Динамичная реальность Иисуса включается в не менее динамичный потенциал будущей надежды Ветхого Завета. Для Матфея, как и для других новозаветных авторов, их еврейская Библия была чем–то наподобие слов песни, которую я слышал ребенком. Эта песня, предположительно, была придумана родителями, бывшими, по вполне понятным причинам, оптимистами:
Я — обетование, я — вероятность,
Я — обетование с большой буквы «О»,
Я — огромная потенциальная возможность…
Провозглашенное обетование
Сейчас, получив некоторое представление о том, что означает выражение «Иисус исполняет ветхозаветное обетование», мы можем перейти к следующей части нашего исследования, чтобы увидеть, как идея обетования помогает лучше понять Ветхий Завет, в чем отчасти и состоит цель этой книги. Хорошей точкой отсчета для этого будет более подробный разбор различия между обетованием и простым предсказанием. Даже в обыденной жизни обетование — нечто гораздо более глубокое и более значимое событие, чем предсказание. Одно дело — предсказать брачный союз двух людей. Совсем другое дело — пообещать жениться на конкретном человеке! Это хорошая иллюстрация первого важного различия, которое в Библии довольно очевидно.
Обетование, то есть обещание, совершается при участии двух человек, по схеме «я — тебе». Оно предполагает некие взаимоотношения между людьми, может скрепить или развить их отношения, его исполнение может зависеть от них. Предсказание же может быть довольно безличным или относиться к третьему лицу. Для него не требуется взаимоотношений между предсказателем и человеком или людьми, к которым относится предсказание. Обетование может включать некоторую долю предсказания (или ожидания), но предсказание не имеет никакого отношения к обетованию. Обетование дается кому–либо, в то время как предсказание делается относительно кого–либо.
В Ветхом Завете есть множество предсказаний, касающихся народов, не входивших в состав Израиля. Некоторые из этих предсказаний на удивление весьма подробны, и, что еще более удивительно, они исполнились в ходе древней истории. Но в них нет указаний на взаимоотношения или какие–либо обязательства между Богом и теми народами. В большинстве случаев упоминаемые народы ничего не ведали об этих предсказаниях. Поэтому в тех случаях предсказания могли быть сделаны и исполнены без каких–либо постоянных взаимоотношений.
Совершенно иначе было в случае обетовании, которые Бог адресовал Израилю. Само существование Израиля составляло суть обетования, как это впервые было возвещено Аврааму, и само обетование представляло собой непоколебимый фундамент, благодаря которому и существовали взаимоотношения между Богом и Израилем, несмотря на все, что им угрожало. Утверждение, что Ветхий Завет провозглашает Божье обетование, — это еще один способ сказать, что в определенный момент истории Бог взял на себя обязательство, касающееся конкретного человека и его потомков, поддерживать с ними такие отношения, которые предполагали их развитие, благословение и защиту.
Но эти отношения предполагали, несомненно, и нечто еще — а именно всемирную цель благословения всех народов через потомков Авраама. В самом деле, именно это, как иногда подчеркивается, было обещано Богом Аврааму. Например, в Быт. 18 непосредственное обетование, что у Авраама и Сары в течение года родится ребенок, быстро становится частью более долгосрочного и главного обетования благословить все народы через сообщество, которое должно было возникнуть из «чресл Аврамовых» (ср.: Быт. 18:19).
В этом смысле Божье обетование Аврааму является обязательством перед человечеством, а не только перед Израилем. Итак, предсказания, касающиеся других народов в Ветхом Завете, как уже было сказано, не гарантируют отношений с этими народами. Но Божье обетование Аврааму в конечном итоге все–таки включает все человечество, поскольку предполагает установление спасительных, основанных на завете отношений с Богом, которые были у Израиля в тот момент (для того чтобы распространить эти отношения и на другие народы). Поэтому, говоря об Иисусе как об исполнении обетования Ветхого Завета, новозаветные авторы думают не только об Израиле. Они видят в Иисусе Спасителя мира, точнее, считают, что Бог спасает мир через Иисуса.
Все богословие служения апостола Павла проистекает из его понимания исключительной важности данного Аврааму обетования и всемирного значения этого обетования. Гал. 3 — ясное тому свидетельство. Для Павла само Евангелие началось не просто с Иисуса, а с Авраама. И для чего в конечном итоге была предназначена Благая весть? Только для того, чтобы принести благословение всем народам, составляющим человечество, как было возвещено Аврааму.
И Писание, провидя, что Бог верою оправдает язычников, предвозвестило Аврааму: «в тебе благословятся все народы»
Искупительное дело Иисуса–Мессии заключалось, следовательно, в следующем:
Дабы благословение Авраамово через Христа Иисуса распространилось на язычников, чтобы нам получить обещанного Духа верою
Затем после дальнейшего обсуждения отношений между этим основополагающим обетованием, основанным на благодати, и другими аспектами Ветхого Завета (в частности, речь идет о законе) Павел обращается непосредственно к верующим–язычникам:
Если же вы Христовы, то вы семя Авраамово и по обетованию наследники
Сегодня, абсолютно так же, как и во времена апостола Павла, всякий верующий язычник, который находится в отношениях сыновства с Богом–Отцом, служит живым свидетельством исполнения ветхозаветного обетования в Иисусе–Мессии.
Предсказание не требует никакого отклика. Оно делается и исполняется без участия людей. Примеры этого есть и в Ветхом Завете.
Не существует свидетельств, что Кир когда–либо признавал Яхве (см.: Ис. 45:4, выражение: «…ты не знал Меня», похоже, подтверждает это), и даже если такое возможно, то вряд ли он слышал о предсказаниях, сделанных в Ис. 40—45. Тем не менее он их исполнил и, сам того не подозревая, подтвердил верховенство Бога, использовавшего его в Своих искупительных замыслах в отношении Израиля. Кир дал свободу изгнанникам, после того как за время вавилонского плена выросло новое поколение.
Это интересный пример, так как в данном случае предсказание о Кире было частью обетования об Израиле, что помогает сделать акцент на важном различии. Исполняя предсказание о нем самом, Кир играл важную роль в исполнении обетования об Израиле, но сам в нем не участвовал. Его роль не требовала никакой реакции на Божьи деяния. Он просто действовал ради воплощения собственных амбиций, осуществляя тем самым и Божье обетование.
Но действия Кира создали историческое и политическое пространство, в рамках которого будет потом реализовываться Божье обетование о будущем Его народа, и это, несомненно, требовало от людей отклика. В самом деле, все пророческие слова в Ис. 40—55 предназначены для того, чтобы вызвать отклик у людей, которые стали бояться, что потеряли свою землю навсегда. Какой смысл Богу обещать возвращение из плена, если никто не поднимется и не вернется! Необходимо было проявить веру в Его слово — отказаться от оседлой жизни в Вавилоне, где выросло молодое поколение, и отправиться в долгое путешествие домой, в Иерусалим. Без этой веры и обетование само по себе было бы бессмысленным.
Это та модель поведения, которую мы обнаруживаем с самого начала. Обетование Аврааму было действенным, потому что он в него верил, поступал в соответствии с ним и продолжал верить, даже когда, с человеческой точки зрения, рассчитывать было не на что. Исход был обещан Богом, но не случился бы, если бы израильтяне не откликнулись на призыв Моисея (хотя многие из них делали это неохотно). Те же самые люди знали обетование о том, что получат землю, но, поскольку в критический момент веры и послушания оказалось недостаточно, земли они не получили и умерли в пустыне. И так до конца всего Писания. Обетование приходит как инициатива Божьей благодати и всегда зависит от Его благодати. Но благодать должна приниматься, и на нее нужно откликаться верой и послушанием.
Отношение к Ветхому Завету как к обетованию имеет, таким образом, два последствия. Во–первых, ВЗ помогает нам осознать, что спасение всегда было и по сей день остается делом Божьей благодати и обетования. Некоторые считают, что Ветхий и Новый Заветы различаются условиями спасения: в Ветхом спасение якобы дается по закону, а в Новом — по благодати. Это ложное противопоставление. В Ветхом Завете, как и в Новом, именно Бог по Своей благодати проявляет инициативу и призывает людей откликнуться на нее верой и послушанием. В Книге Исход восемнадцать глав, где описывается грандиозное Божье дело искуплен