Речь здесь, безусловно, идет обо всем народе. Иначе говоря, именно народ Израиля, несмотря на Божье наказание, в покаянии ожидает, что Бог снова восстановит его. Беря эту подробность из пророчества, Иисус связывает с Израилем Свое собственное ожидаемое воскресение. Восстановление Израиля — следствие Его воскресения. Мы будем исследовать эту идею в следующей главе. Сейчас же вспомним, что в гл. 1 нашей книги мы узнали, что Матфей уже установил связь между Иисусом как Сыном Божьим и характеристикой Израиля как сына Божьего, данной Осией. Отец, перед лицом смертельной угрозы выведший Своего сына из Египта, не оставит навечно Его силам смерти (ср.: Деян. 2:24—28). Сыновство означало надежду и уверенность.
Эта неугасимая надежда, которую Израиль всегда питал, была, следовательно, основана на его уникальных отношениях с Богом. Эти отношения изображались, с одной стороны, как отцовско–сыновние, а с другой, — как завет, который их объединял. Но надежды Израиля были также связаны с его пониманием собственной роли в осуществлении великого Божьего замысла в отношении всех народов и всего мира. У Израиля было будущее, потому что, по Божьей милости и обетованию, будущее было у мира.
В гл. 1 и 2 мы уже говорили о том, что с самого начала Израиль сознавал свою роль: само его существование должно было послужить на пользу остального человечества. Это было ясно выражено в завете с Авраамом (см.: Быт. 12:3идал.; 18:18 и др.). Это было упомянуто во вступлении к Синайскому завету, когда Израилю было сказано о его предназначении и миссии как Божьего священства на всей земле, которая принадлежит Яхве (см.: Исх. 19:4—6).
Итак, исследуя ключевые ветхозаветные понятия, которые в их непосредственном контексте, похоже, применимы только к Израилю, мы обнаруживаем, что у них тоже есть этот всемирный аспект. Избрание, несомненно, предполагало выбор Израиля, но не ради особого положения, а ради служения и ради других народов (см.: Ис. 40—55). Завет, таким же образом, указывал на уникальное отношение Бога к Израилю, но цель оставалась прежней — дать Израилю возможность быть «заветом для народов» и нести знание закона и правды Яхве во все концы земли (см.: Ис. 42:4—6; 51:4 и дал.). Царственная природа Яхве признавалась в Израиле, но из Псалтыри, где она воспевается, также явствует, что она имела всемирный и эсхатологический смысл (см., напр.: Пс. 46:7—9; 96; 98).
Стоит тогда спросить, был ли всемирный, эсхатологический аспект в представлении об Израиле как о сыне и о Яхве как об Отце? Потому что если такой аспект существовал, то следует рассмотреть эту важную вещь при исследовании смысла сыновства Иисуса.
«Израиль есть сын Мой, первенец Мой», — объявил Бог (Исх. 4:22; ср.: Иер. 31:9). Выражение «первенец» предполагает существование или ожидание других сыновей. Это не может означать, что Яхве приходится отцом всех других народов или их богов. В самом первом упоминании Яхве как Отца Израиля (см.: Втор. 32) фактически проводится различие между Израилем и остальными народами на основании единственных в своем роде отношений Израиля с «Твердыней», родившей его. Тем не менее идея о том, что Израиль — первенец Яхве, безусловно, предусматривает возможность, даже определенное ожидание, что другие народы станут Его сыновьями. Но это ожидание, в свою очередь, зависело от исполнения Израилем требований своего собственного сыновства — то есть требований верности и послушания Яхве. С этой точки зрения, сыновство Израиля можно понять как «миссионерство». Если Израиль, как первенец Яхве, будет жить по Его нормам и повиноваться Его законам, Бог сможет достичь Своей цели — принести благословение всем народам.
Мы уже видели, что в Ветхом Завете существует очень тесная связь между послушанием Израиля, особенно в общественной сфере, и исполнением Богом Своего обетования благословить все народы. В Быт. 18:18—20, особенно в ст. 19, мы видели, что сама цель избрания была в том, чтобы Авраам и его потомки шли путем Господа в Его правде и суде, чтобы Бог мог исполнить Свое обещание, то есть благословить все народы. Понятие послушания занимает серединное положение между понятиями избрания и миссии. Но, как мы уже видели, послушание имело основополагающее значение для отцовско–сыновних отношений Яхве и Израиля.
Иер. 3, 4 дает нам интересное сочетание этих идей. Главный акцент в данном фрагменте сделан на призыве к истинному покаянию, подлинному возвращению к Богу, что должно осуществляться на практике, а не только на словах. Мотив сына и отца используется несколько раз (так же как и более характерный для Иеремии мотив мужа и жены). В 3:4 Иеремия показывает, как Израиль взывает к Яхве–Отцу. Ясно, однако, что это просто несерьезный разговор и не истинное покаяние. «Вот, что говоришь ты, — объясняет Бог, — а делаешь зло и преуспеваешь в нем» (3:5; курсив мой. — К. Р.).
Дальше мы обнаруживаем, что Сам Бог жаждет настоящих отцовско–сыновних отношений между Собой и Израилем: с дарованием наследия — от Него и послушанием — от них.
И говорил Я: как поставлю тебя в число детей и дам тебе вожделенную землю, прекраснейшее наследие множества народов? и сказал: ты будешь называть Меня отцом твоим и не отступишь от Меня
В конце концов, Бог призывает Израиль к истинному покаянию и дальше говорит, что произойдет, если они сделают, как Он просит:
Если хочешь обратиться, Израиль, говорит Господь, ко Мне обратись; и если удалишь мерзости твои от лица Моего, то не будешь скитаться. И будешь клясться: жив Господь! в истине, суде и правде; и народы Им будут благословляться и Им хвалиться
Здесь мы обнаруживаем ясный намек на всемирное обетование Авраамова завета, и это связывается с этикой, с требованием послушания со стороны Израиля (здесь используются три главных этических слова ветхозаветного словаря: истина, суд и правда). Если Израиль, как сын Бога, вернется к той нравственной жизни, которая соответствует Божьему желанию, то результаты будут более значительными, чем просто прощение для самого Израиля. Бог сможет продвинуться в осуществлении Своего конечного замысла благословить народы. Схожий ход мышления находим и в Ис. 43:6, и в последующих стихах, а также в 48:1,18.
«Если Ты Сын Божий…»
Теперь мы видим, какая огромная обязанность лежала на плечах Иисуса, когда Он осознал, что значит быть Сыном Божьим. Как представитель и воплощение Израиля, Он был призван к послушанию. Но на карту в этом послушании была поставлена не только совесть Иисуса и Его отношения с Богом — Его Отцом, — хотя и это было важно. И задача заключалась не только в том, чтобы на личном примере доказать, что Израиль все–таки может быть покорным, и тем самым исполнить желание Бога, как оно выражено в вышеприведенных пророчествах.
Важнее, чем обе эти цели, было то, что послушание Иисуса как Сына Божьего открывало путь для осуществления всемирного замысла Бога о человечестве, замысла, из–за которого Он назвал Израиль своим первенцем. Через смирение Израиля выполнялась задача, для которой изначально было предназначено его сыновство, однако с этой задачей Израиль не справился из–за своего непослушания. В выражении, приписываемом Дейвиду Ливингстону: «У Бога был только один Сын, и Он сделал из Него миссионера», — правды гораздо больше, чем это, вероятно, представлялось старому исследователю.
И поскольку на карту поставлено было так много — спасение мира, — дьявол отчаянно пытался помешать Иисусу покориться воле Его Отца. Понимая, что через послушание Иисус завоюет мир для Бога, дьявол сам предложил Ему мир, за «небольшую» плату. Но Иисус стоял на своем и твердо шел по пути верности и послушания Отцу, хотя и сознавал, что это ведет к страданию и смерти. Другого пути не было. И это был путь, которым перворожденный Сын «приведет многих сынов в славу». Весьма вероятно, что именно это сочетание сыновства, послушания, страдания, человеческой природы, искушения и победы Иисуса определило глубокие размышления автора Послания к Евреям (см.: Евр. 2:10—18; 5:8 и дал.).
Апостол Павел был поставлен «апостолом язычников» и поэтому имел особый, личный интерес в том, чтобы совершенное Богом через Его Сына отразилось на всех народах. В начале своего Послания к Римлянам он интересным образом обобщает смысл Благой вести, в которой человеческое и божественное сыновство Иисуса сочетается с доступностью спасения для всех народов:
Павел, раб Иисуса Христа, призванный Апостол, избранный к благовестию Божию, которое Бог прежде обещал через пророков Своих, в святых писаниях, о Сыне Своем, Который родился от семени Давидова по плоти и открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мертвых, о Иисусе Христе Господе нашем, чрез Которого мы получили благодать и апостольство, чтобы во имя Его покорять вере все народы, между которыми находитесь и вы, призванные Иисусом Христом
Далее, исследуя, почему, когда большинство евреев (но не все) отвергли Христа, началось призвание верующих не из евреев, Павел берет пророчество Осии, в котором говорится о сыновьях Бога (одна из любимых метафор Осии, как мы уже видели):
Но будет число сынов Израилевых, как песок морской, которого нельзя ни измерить, ни исчислить; и там, где говорили им: «вы не Мой народ», будут говорить им: «вы сыны Бога живого»
Осия говорил о восстановлении Израиля после наказания и передавал это на языке отцовско–сыновних отношений. Но в первой части стиха он намекает на данное Аврааму обетование о возрастании Израиля до масштаба великого народа, количество которого будет несметным (см.: Быт. 13:16; 15:5). Такая ссылка на Авраама, как мы уже неоднократно говорили, делает перспективу пророчества гораздо шире, чем просто восстановление одного Израиля. Это вдыхает в пророчество воздух всемирного Божьего обетования о благословении.