Он, казалось, даже не обернулся. Только плечо едва заметно дёрнулось — то ли от раздражения, то ли от презрения.
Мы прошли ещё несколько десятков шагов и оказались в просторном зале, где в сырых стенах виднелись низкие проёмы, а по периметру стояли такие же люди в синих мундирах. При нашем появлении они вытянулись по стойке «смирно». Во главе зала высился каменный постамент с узорчатой колонной. Тут уж я и вовсе почувствовал себя героем какой-то фантасмагории: военная дисциплина рядом с полуразрушенными стенами и факелами — всё словно из сна или из древней легенды.
— Прибыл, командир, — громко сказал мужчина, проводивший меня. Под колонной возникла женская фигура — худощавая, но в осанке сквозила твёрдость. Лицо её скрывала тень, лишь серебристые пряди волос были видны в колеблющемся свете факелов.
— Прекрасно, — сказала она тихим, но отчётливым голосом. — Леон, так?
Я вздрогнул: откуда она знает моё имя, точнее, мой позывной?
— Да, — ответил я, вздёрнув подбородок, стараясь сохранять остатки воинского достоинства. — Но как вы…
— Здесь мы многое знаем, — прервала она меня, словно давая понять, что расспросы неуместны. — Тебе предстоит служба в нашем гарнизоне. Ты потерял старый мир — теперь у тебя есть новый, и в нём ты будешь солдатом. В прочем, как и в старом…
Я сжал кулаки, но промолчал. Что бы это ни было, бунтовать и бросаться на людей в мундирах, когда я в одной рубахе и безоружен, — не самая умная идея.
— Эскарт, — обратилась она к мужчине, который меня привёл, — проведи его в казарму. Пусть получит обмундирование, инструктаж и начинает подготовку.
— Слушаюсь, командир! — отчеканил Эскарт, вытянувшись по стойке «смирно». Затем он резким кивком дал понять, что пора двигаться.
Мы покинули главный зал и оказались в узком проходе, который постепенно вёл вверх. Наконец я выбрался из подземелья и зажмурился от яркого солнца. Лёгкий ветерок принёс запах травы и сырой земли, смешанный с гарью и железом — то ли поблизости была кузня, то ли здесь действительно идёт война. Когда глаза привыкли к свету, я разглядел укреплённые стены, сторожевые башни и солдат в синей форме, патрулирующих двор. Всё говорило о том, что это военный форпост или крепость.
— Скоро узнаешь всё, что нужно, — произнёс Эскарт, заметив мой ошеломлённый вид.
— И зачем я вам нужен? — спросил я, стараясь держать голос ровным.
— Твои навыки, — коротко бросил он. — Ты боец, Леон, вернее солдат. Нам нужны солдаты.
Я вспомнил наши недавние схватки в моём родном мире: штурмы, перестрелки, стратегические операции… Всё это вращалось в голове, будто калейдоскоп. Но как я выжил после последней пули в грудь? Как очутился здесь? Тьма забвения, а потом этот странный подземный зал, факелы, командир… Всё смешалось, словно это сон.
— Слушай, — неожиданно мягче сказал Эскарт, останавливаясь перед дверью с гербом, изображающим два перекрещенных клинка на фоне звезды, — советую не задавать лишних вопросов. У нас своя война. И скоро ты все узнаешь сам.
Я молча кивнул. В душе клокотала тревога, но вместе с ней поднималось и любопытство — что за новый мир, какой здесь враг и почему его война теперь моя? Меня больше не терзала боль от ранения, не сковывали страхи. Должно быть, этот мир уже начал меня менять.
— Ладно, пошли, — Эскарт распахнул дверь и жестом пригласил меня войти. — Добро пожаловать в ряды Корпуса Синего Пламени. Считай это вторым рождением, Леон.
Я сделал шаг вперёд и окинул взглядом пространство вокруг. Казарма, как казарма — типичное сооружение, каких я повидал немало ещё во время срочной службы и там, на той войне. Сердце сжалось от мысли о тех, кто остался в моём мире, о боевых товарищах. Надеюсь, их успели эвакуировать вовремя…
— Новенький? — Раздался позади меня лёгкий хлопок по плечу. Я обернулся и увидел невысокого парня, примерно моего возраста. Рыжие, коротко подстриженные волосы, веснушки на носу. — Майк, Майк Весел. Второй Массачусетский, раньше служил «морским котиком», а теперь вот здесь… впрочем, сам пока не пойму где.
«Американец?! — мелькнула у меня в голове мысль. — И почему я так отчётливо понимаю его речь?»
— Тут все друг друга понимают, — ответил он на мой невысказанный вопрос, словно читал мои мысли. — Ну что, будем знакомы? — Майк протянул мне руку для пожатия. Я, особо не раздумывая, крепко пожал её в ответ.
— Леон — почему-то сказал я свой позывной, а не свое имя — Калуга, Российская Федерация.
В моём мире мы не слишком-то любили иностранцев, особенно американцев, иногда называли их «пиндосами»… А теперь, вот ирония: похоже, нам предстоит служить бок о бок. Майк снова похлопал меня по плечу и отошёл к длинному ряду коек, ничего не сказав как буто то что я с России его никак не удивило.
Коек было намного больше, чем я привык видеть в обычной казарме, — бесконечные ряды растягивались так далеко, что в полумраке почти теряли очертания. Однако, несмотря на их обилие, людей было не так много. Каждый занимался своим делом и не обращал внимания на новеньких.
Я хотел было уточнить у Эскарта, куда мне теперь направляться, но тот успел скрыться за дверью, оставив меня одного. Вдруг я услышал негромкий оклик:
— Эй! — Майк махнул мне рукой, указывая куда-то в сторону. Я проследил за его взглядом и увидел небольшое возвышение — постамент со странного вида деревянной тумбой. Поверхность её покрывал некий выжженный орнамент, а вделанные в дерево светящиеся камни выглядели одновременно технологично и по-старинному. Мне в глаза сразу бросились надписи рядом с ними: «Отметка», «Регистрация», «Поиск», «Жалование».
— Похоже, тебе нужна регистрация, — пояснил Майк, уже успев сесть на свою койку и развернуть какую-то брошюру тёмно-коричневого цвета. — Не забудь, что тут всё немного «по-другому».
Я подошёл к тумбе и первым делом попробовал легко надавить на камень с надписью «Регистрация». Ничего не произошло. Сделал попытку сильнее нажать пальцем, но камень был словно сросшийся с деревом.
— Тыльной стороной ладони, — устало подсказал Майк, похоже, уже успевший заметить мою возню.
«Удивительно, — подумал я, — какая здесь свобода поведения. В моём мире, на моей прежней службе, за подобную неуклюжесть я бы уже маршировал на плацу до обморока. А тут, выходит, всё гораздо спокойнее. И Майк не издевается, а советует. Да и вообще, надо радоваться, что кто-то мне помогает, а не насмехается».
Я развернул руку и приложил её тыльной стороной к камню с надписью «Регистрация». Почувствовал резкую боль, словно меня обожгло. Я отдёрнул ладонь и с изумлением обнаружил на коже чёткий чёрный узор: два массивных металлических клинка, скрещённых на фоне механической звезды, и чуть ниже — цифры «47-493».
— Номер, значит, — пробормотал я, рассматривая свою «новую метку». Свербёж в месте ожога понемногу утихал.
Оглядевшись, я заметил, что сбоку у каждой койки имелся небольшой табличный номер. Стало понятно, что мне нужно отыскать койку с таким же номером, что и на моей руке. Сама казарма, действительно, была огромной, уходящей вглубь куда-то за пределы видимости.
Я начал обходить ряды коек, выставленных поперёк массивных каменных стен, и разглядывал небольшие таблички с номерами. Солдаты вокруг в основном были заняты своими делами: кто-то штопал форму, кто-то точил клинки, в том числе и те, что выглядели странно и явно превосходили обычное оружие. Порой на меня оглядывались, но лишь мельком — большинство, кажется, привыкло к появлению новобранцев.
Пару раз я перехватил заинтересованные взгляды существ, внешне отличающихся от людей: двое обладали непропорционально длинными руками, у третьего были глаза, сверкающие в полумраке, и ещё несколько я не смог вообще толком разглядеть. Но все они носили одинаковую униформу со знаком скрещённых клинков и звезды.
Наконец взгляд зацепился за цифры «47-493», выгравированные на прикреплённой к койке металлической пластине. Само ложе, довольно узкое и жёсткое, стояло у стены. Над ним висела узкая полка, а слева, прямо на уровне груди, громоздилась небольшая полуметаллическая-полудеревянная тумбочка. Её поверхность была гладкой с небольшим рубиновым камнем по середине того же типа, которыми я уже успел «зарегистрироваться». На одном из камней тускло поблёскивала надпись «Замок».
Я осторожно провёл тыльной стороной ладони — той, на которой виднелась обожжённая метка — вдоль этого камня. Сразу же в тумбочке что-то тихо щёлкнуло, и её крышка медленно приоткрылась. Внутри лежало несколько свёртков: похоже, комплект формы и простейшая экипировка. Поверх всего этого громоздилась тёмно-серая брошюра из толстой шероховатой бумаги, на обложке которой красовалась та же эмблема — два пересекающихся клинка на фоне звезды-механизма. Под ней виднелась надпись: «Корпус Синего Пламени: общие инструкции».
Я аккуратно вынул брошюру и устроился на койке, откинувшись на жёсткий матрас. Послышался негромкий скрип, а я уже начинал пролистывать страницы: внутри были схемы, списки требований, распорядок дня и краткий устав солдата Корпуса. Стиль изложения странно напоминал армейские наставления из моего старого мира, хотя сами термины и технологии казались какими-то слишком продвинутыми. И самое интересное я понимал, что буквы мне не знакомы, но я четко могу их прочитать и сложить из них слова.
Я уже вчитывался в строки брошюры, когда за спиной раздался знакомый голос:
— Эй, сосед!
Обернувшись, я увидел Майка, который вальяжно привалился к металлическому каркасу моей койки. Перед собой он раскинул нечто необычной формы — свёрток или, может, какую-то деталь снаряжения, которую я раньше не встречал. Рыжие волосы Майка слегка торчали в разные стороны, а в прищуренных глазах поблёскивал нетерпеливый азарт.
— Поторопись, — проговорил он. — Скоро построение, и там всех новобранцев снабдят оружием. Поверь, пригодится.
Отчётливо слышалось, что он не просто торопит меня, а старается уберечь от ненужных вопросов: очевидно, сам уже успел узнать или подсмотреть, что нас ожидает дальше. Я лишь коротко кивнул, захлопнул брошюру и тут же принялся искать в тумбочке свою новую форму. Пока я рылся и осматривал свертки, я вдруг понял, что ощущаю себя так, будто бывал здесь уже сотни раз. Словно это место — привычная часть моей жизни, а не что-то совершенно незнакомое. И почему-то совершенно вылетело из головы, что на мне всего лишь длинная льняная рубаха, да и ноги босые. «Пора взять себя в руки, Антон, — напомнил я себе, — и выяснить, что же тут на самом деле происходит».