Вокруг раздались изумлённые шёпоты. Видимо, никто в строю не ожидал подобного зрелища. Во всех, кто стоял у колонны до меня, в руках оказались пистолеты, карабины, автоматы… А у меня — это чудное лезвие, легко переходящее в форму лука. Я почувствовал нечто странное: будто в моей груди отозвалось эхо того самого синего пламени.
— Встать в строй! — срывающимся голосом скомандовал Эскарт.
Я, шатаясь, занял своё место, оружие всё ещё в руке. Незнакомое ощущение не отпускало меня: клинок-лук как будто был живым и реагировал на мои эмоции. Кто-то из солдат косился, кто-то обалдело разглядывал артефакт. Майк приблизился ко мне, прошептав:
— Похоже, у тебя что-то особенное. Я тут месяцами уже, такого не видел.
Резкое движение шестерёнок послышалось за спиной: колонна вновь приняла своё прежнее состояние, а синее пламя ослабло. Непонятный механизм, кажется, завершил работу. Я вздохнул, всё ещё в смятении. И хотя не понимал, почему именно мне досталось это «двойное» оружие, какая-то часть меня ощутила прилив сил.
Я даже не сразу заметил, что Эскарт приблизился ко мне вплотную и сурово разглядывает моё странное оружие. Все вокруг, повинуясь его жесту, сделали пару шагов назад, так что между мной и остальным строем образовалось небольшое пустое пространство.
— Поступивший! — раздался громкий окрик, от которого я невольно вздрогнул и резко встал «по стойке смирно». Насколько, конечно, это было возможно с этим таинственным клинко-луком в руке.
— Вернуть оружие Хранителю! Немедленно!
Я застыл в недоумении: почему я должен отдавать свою первую добычу? Ведь я только что получил этот удивительный клинок. Но приказы никто не отменял: по привычке солдата я пересилил внутренний протест, двинулся к мерцающей колонне и, бросив на оружие последний взгляд, осторожно протянул его внутрь голубоватого пламени. Колонна, словно живое существо, мгновенно «проглотила» клинок, оставив у меня лишь неприятное ощущение пустоты в ладони.
— В строй! — коротко скомандовал Эскарт.
Я шагнул назад, и все остальные тоже сомкнулись, вернувшись в прежнее построение. Лёгкая дрожь пробежала по моему телу: чувство, будто я лишился чего-то важного, не отпускало.
— Новобранец Галуш, ко мне!
Из третьей шеренги неспешно выбрался слегка пухловатый солдат с круглым лицом и высоким лбом. По тому, как он нахмурился, было понятно: он заранее догадывается, что дело пахнет неприятностями.
— Галуш, поделись своим автоматом с новичком. Колонна пока не выдала ему личное оружие, — отчеканил Эскарт.
Услышав это, я внутренне напрягся: ведь колонна только что «выдавала» мне клинок, и все видели, как меня заставили его вернуть. «Что тут не так?» — мелькнуло в голове. Но виду не подал.
Галуш тоже отреагировал неласково: густо насупил брови, сунул руку за ремень и недовольно качнул головой.
— Та ну… Мне ж потом бегать без ствола? — проворчал он.
Эскарт свёл брови ещё сильнее:
— Выполняй приказ.
— Лады… — неохотно отозвался Галуш. Он медленно снял автомат с плеча, проверил предохранитель и скользнул по мне недобрым взглядом, будто ждал, что я могу вот-вот совершить какую-нибудь дурость.
— Ну что ж, держи, раз надо, — процедил он и протянул оружие.
Я осторожно принял автомат, стараясь показать, что уважаю этот жест. Галуш криво усмехнулся:
— Гляди только, не запори мне «железку». Мой «друг» проверенный, — он похлопал по прикладу. — У нас не принято терять хорошее оружие…
Сделав паузу, он словно хотел добавить что-то резкое про то, откуда я прибыл, но осёкся. Я понял недвусмысленный намёк, сжал зубы и кивнул. Эскарт между тем бегло посмотрел на нас обоих, молча оценил ситуацию и распорядился:
— По местам!
Пока командир отворачивался, Галуш негромко вздохнул и скользнул поближе. В его взгляде смешались настороженность и капля сочувствия.
— Смотри, парень, без глупостей, а? Может, и сработаемся. Кто знает…
Я лишь кивнул ещё раз. У меня внутри бурлила целая буря чувств: досада, обида, азарт — всё сразу. Ведь секунду назад у меня в руках был удивительный клинок, а теперь — чужой автомат, хозяин которого явно не слишком рад делиться им со мной. Но приказы есть приказы, и я старался держать лицо.
Галуш отошёл назад, старательно пряча свой скептицизм, а я перевёл дыхание и встал в строй, крепко сжимая металлический приклад. Всё происходящее казалось мне нелепым и непонятным: только что в моих руках пульсировал тот удивительный клинок, а теперь я держу чужой автомат, да ещё и не по доброй воле хозяина.
Я чувствовал, что вокруг витало напряжение — словно все вокруг видели, как у меня отняли оружие, но никто не решался что-то сказать. Может, тут так принято? Или это какой-то особый порядок? Я понятия не имел.
Сердце стучало сильнее обычного, в груди копилась растерянность. «Почему именно я?» — крутилось в голове. Но задавать вопросы, похоже, было не принято, да и к кому обращаться? Оставалось только покорно стоять в строю, стараясь не выдать своего замешательства.
«Наверное, со временем всё выяснится», — подумал я, хоть и не верил в это до конца. В конце концов, я был рад хотя бы тому, что не остался вовсе безоружным. Но ощущение, будто я чужак среди солдат, которые давно привыкли к местным порядкам, не отпускало.
Эскарт несколько раз прошёлся вдоль строя, сверля нас холодным взглядом. Внезапно он махнул рукой, и все, не задавая вопросов, двинулись к высоким воротам, ведущим за пределы плаца.
Я брёл вместе с остальными, всё ещё не понимая, что происходит и почему у меня отняли то странное оружие. Майк, похоже, был в приподнятом настроении и шагал рядом, периодически глядя на меня искоса.
— Ну ты, брат, даёшь! — он буквально светился от радости. Видно было, что вся эта сцена с колонной и оружием его завела.
«С чего это я ему брат?» — мелькнула мысль. Но я лишь пожал плечами и опустил взгляд, снова погружаясь в собственные противоречивые чувства. Я пытался собрать мысли в кучу и понять, что сломалось в моём «плане» на жизнь, когда меня лишили того необычного клинка.
— Такого я давно не видел, — Майк будто подпрыгивал на ходу, расталкивая идущих рядом новобранцев. — Ты видел лицо Эскарта? Он чуть с ума не сошёл, а это тебе, поверь, сложно представить: у него всегда каменная физиономия. Я уже неделю тут торчу и ни разу не видел, чтобы он так напрягался. Ты красавчик!
С этими словами он хлопнул меня по плечу и, поправив автомат, ускорил шаг, вмиг оказавшись впереди. Я же тащился чуть позади остальных, будто лишённый сил. В груди чувствовалась пустота — словно забрали что-то очень важное, а я не мог с этим смириться.
Мы вышли за ворота, и там моему взгляду предстала обширная, утоптанная площадка. Прямо посреди этого грунтового поля возвышался огромный, будто приплюснутый к земле… корабль? По крайней мере, нос у него был сильно заострён, а корма сужалась и напоминала корму парохода. Вместо мачт — никаких, а от кормы отходили два больших пропеллера, словно высившихся на шарнирных кронштейнах. С боков торчали крылья, больше похожие на плавники гигантской рыбы.
— Чего встал? — раздалось позади, и в тот же миг меня больно толкнули в спину, так что я чуть не рухнул носом в землю. Обернувшись, увидел надвигающегося Галуша, того самого, что отдал мне свой автомат. Он кинул на меня недовольный взгляд, явно всё ещё злясь из-за этой истории. Я заметил, что у него на плече теперь была длинноствольная винтовка — старая, напоминающая музейные экземпляры эпохи какой-то «паровой революции». Вероятно, из-за этого обмена «шило на мыло» он и выглядел таким раздражённым.
Солдаты по одному заходили внутрь судна через открытую аппарель, расположенную посредине борта. Некоторые перешёптывались, видимо, делясь впечатлениями о тех событиях, что произошли у колонны. Я стоял, застыл на месте, глядя на этот летающий (или ползающий?) агрегат, никак не решаясь сделать первый шаг.
Наконец я стряхнул оцепенение, вспомнив, что в строю задерживаться нельзя, и, опустив голову, пошёл следом за остальными. Почти последним я поднялся по металлической аппарели в глубь судна. Живот сводило от тягостных мыслей: что со мной будет дальше, зачем нас грузят в этот странный корабль и куда теперь унесёт меня судьба? Но задавать вопросы, похоже, было не принято. Я лишь сжал в руках автомат Галуша, всё ещё ощущая на себе его недовольный взгляд.
Рядом со мной снова оказался Майк. Его улыбчивое рыжее лицо уже не сияло прежним беззаботным светом, но чувствовалось, что он пытается поддержать бодрый настрой. Тем временем аппарель медленно закрывалась, а внутри судна зажглось лёгкое голубоватое свечение, казалось, исходящее прямо от потолка.
Мы расселись по бортам — ряды кресел шли вдоль левой и правой стен, пристегнулись ремнями. Между нами прошёл незнакомый офицер и уселся в одиночном кресле, поближе к носовой части. Как я понял, что он офицер — не знаю, ведь нашёл на его форме только общие детали. Возможно, меня уже успели приучить в этом месте различать солдат и офицеров на каком-то интуитивном уровне.
— Учебные манёвры, — негромко произнёс Майк, и на его лице больше не было ни намёка на веселье. Я удивлённо посмотрел на него: «Что такого ужасного может быть в учениях?»
— Тут всё не так, как мы привыкли, — сказал он, перехватив мой взгляд. — Наши «учения» проходят прямо у границы с врагом. Можно сказать, это разведка боем, а не просто тренировочный марш-бросок.
Я на миг застыл, когда воспоминания о недавнем бое вспыхнули перед глазами: сцены сражений мелькали одна за другой, словно болезненные отголоски прошлого, пробирая меня до дрожи.
— Да, именно боем, — кивнул Майк, словно прочитав мои мысли. — Потому Галуш и взбесился, когда пришлось отдавать тебе свой автомат. — Он ухмыльнулся, мысленно возвращаясь к образу пухленького солдата. — Но ничего, прорвёмся. — Майк похлопал по своему автомату, потом указал на мой: — Если нас вместе определят в одну группу, прикрою тебя.