ндидатов в члены ВКП(б), всего 2,5 млн единиц. В результате партийное руководство получило не только единую унифицированную базу данных, но и инструмент кадровой политики. В ходе кампании, разумеется, было проведено «очищение рядов партии». На совещании Маленков сообщил, что из ВКП(б) «вычищены» 13 863 троцкиста и зиновьевца. Укажет он и на то, что многие парторганизации «не сразу поняли главную задачу проверки и обмена партийных документов». «Нужна и дальнейшая органическая работа по очищению рядов партии, – поставил задачу Маленков, – неправильно считать, что вся работа закончена, есть еще и будут люди, которых надо будет разоблачать, вскрывать»55. Трижды обратит Маленков внимание собравшихся на то, что «не все партийные организации сразу поняли, что надо крепко очиститься от троцкистов и зиновьевцев». Он особо отметит стремление «очень многих организаций» самостоятельно решать кадровые вопросы, не согласуй их с ЦК. «Никому не позволено у нас в партии, – обратит внимание собравшихся Маленков, – расшатывать дисциплину и никому не позволено шатать устои устава партии»56.
«Разъяснительная» работа с руководством парторганизаций, где не сразу поняли главные задачи дня, начнется очень скоро, а Маленкову, как и другим членам партийного руководства, доведется совершить ряд «инспекционных» поездок на места. Уже в самом начале 1937-го Маленков примет участие в работе Азово-Черноморского крайкома, в адрес которого на упомянутом выше совещании был сформулирован целый ряд претензий. Седьмого января Маленков выступит на пленуме крайкома с речью. «Разбитый в решающих боях враг, окруженный всеобщей ненавистью», по его словам, «сумел обойти руководство парторганизации и стал крепко забирать в руки руководство на важных, боевых участках работы». Враг, усилит нажим Маленков, «непосредственно пробрался в область партийно-политического руководства и… захватил работу с людьми». А аппарат краевой парторганизации «не по-большевистски стал работать»57. Секретарь крайкома Б.П. Шеболдаев будет снят с должности, а его место займет выходец из органов ОГПУ Е.Г. Евдокимов. Оба погибнут в годы массовых политических репрессий. Шеболдаев будет расстрелян 30 октября 1937 года по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации, а Евдокимов – 2 февраля 1940-го – «за шпионаж и участие в контрреволюционной организации». Приговоры обоим вынесет Военная коллегия Верховного суда, но предварительно решение о высшей мере наказания одобрит Политбюро, рассматривая так называемые расстрельные списки58.
«Дальнейшая органическая работа по очищению» партийных рядов действительно продолжится. В декабре 1936 года Маленков направит Сталину очередную записку. Он сообщит, что «за последние несколько месяцев исключены из партии и арестованы как контрреволюционные троцкисты и зиновьевцы шесть заведующих отделами партийной пропаганды обкомов, крайкомов и ЦК нацкомпартий», а также сняты с должностей «за связь с троцкистами и притупление бдительности» четверо заведующих отделами партийной пропаганды. «Как видим, – резюмирует Маленков, – в немалом количестве партийных организаций повседневное руководство партийной пропагандой находилось в руках врагов партии. Считал бы целесообразным… специально просмотреть в комиссии ЦК ВКП(б) руководящие пропагандистские кадры на местах и принять серьезные меры к их укреплению». Сталин оставит резолюцию: «Исчерпано». Вероятнее всего, тем самым он на некоторое время приостановит развитие «боевой» активности Маленкова на этом участке идеологического фронта59.
Докладная записка
Г.М. Маленкова И.В. Сталину о выявлении бывших троцкистов в управлениях Наркомата обороны.
5 ноября 1936 [РГАСПИ. Ф. 17. Оп.171. Д. 262. Л. 88–89]
«Наступательные операции», однако, возобновятся уже очень скоро. Новые задачи перед партийными органами будут поставлены февральско-мартовским пленумом ЦК 1937 года.
Проведенная Маленковым кампания явилась важным подготовительным этапом к развязыванию Большого террора в 1937–1938 годах. Прежде всего, конечно, речь идет о репрессиях в отношении членов и кандидатов в члены партии. ОРПО направлял и контролировал всю работу по выявлению «сомнительных» личностей в рядах ВКП(б), а выявленные материалы передавал в НКВД для проведения соответствующих следственных действий. Разумеется, сам Маленков не мог не представлять, каким образом будут использованы результаты его деятельности. «Вычищенные» из партии и/или из состава руководящих органов станут вскоре «добычей» органов госбезопасности, а пришедшие им на смену партийные функционеры – эффективным инструментом политики партии, в том числе и по проведению политических репрессий.
В марте 1936 года Маленков получил новое назначение: возглавил журнал «Партийное строительство» и теперь – в качестве его ответственного редактора – мог нести в массы свой опыт партийного строительства.
Дела «личные» и не только
На посту заместителя, а затем и заведующего Отделом руководящих партийных органов ЦК Маленков окажется причастным к «личным делам» целого ряда деятелей из разных сфер жизни советского общества. Причем в большом количестве случаев это будет происходить помимо его воли, в силу объективных обстоятельств, связанных с функционалом ОРПО. Объясняется это тем, что ОРПО превратился в одно из тех ключевых учреждений, куда поступали так называемые сигналы от преданных партийцев на их неблагонадежных собратьев. Непременным ответом на подобные «сигналы» становились разбирательства и соответствующие оргвыводы.
В январе 1935 года Маленков поставит свою подпись под «сов. секретной» справкой, которая будет направлена в адрес секретарей ЦК Сталина и Кагановича. Заместитель советского торгпреда во Франции Мурадян и сотрудник торгпредства Виноградов сообщат об антипартийных выпадах, допущенных уполномоченным Манганэкспорта Мадебадзе «против руководителей партии… и мероприятий, проводимых партией в борьбе с контрреволюционным троцкизмом и зиновьевщиной». Считая заявления Мурадяна и Виноградова особо важными и требующими немедленного расследования, Маленков и еще двое парт-функционеров, также подписавшие эту бумагу, запросят разрешение на вызов в Москву и обвинителей, и обвиняемого60.
Докладная записка Г.М. Маленкова, Петруничева, И. Алиева И.В. Сталину и Л.М. Кагановичу об антипартийном поведении Мурадяна, Виноградова, Мадебадзе. 26 января 1935
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп.171. Д. 210. Л. 119–120]
В январе того же 1935 года Маленков и Алиев направят тем же руководителям партии аналогичный запрос, на этот раз в отношении торгпреда в Стамбуле Воробьева. Советский консул в Стамбуле Орешников направит шифротелеграмму в Москву, в которой сообщит, что торгпред Воробьев, выступая на партийном собрании по докладу о международном положении, «развивал вульгарную троцкистскую концепцию о том, что мировое соотношение сил и начало войны решает хозяин мира Америка и в Европе Англия… Дух и содержание его речи соответствовали выступлениям Троцкого в 1926 году по вопросу о тенденциях развития мирового хозяйства». Завершит совконсул свою шифровку следующими словами: «В прошлом Воробьева не знаю, сигнализирую о бдительности». Маленков и Алиев сочтут необходимым вызвать Воробьева в Москву «для подробного расследования его дела»61.
В марте 1935 года в своем письме Сталину и Кагановичу Маленков перескажет сообщение секретаря парторганизации «Лондонской Советской колонии» о том, что на банковском счету одного из советских функционеров Харитонова до последнего времени числится свыше 10 тысяч английских фунтов, находящихся в его личном распоряжении. «Никаких сведений о том, как расходовались эти деньги и кем они ему были переведены, нет», – резюмирует Маленков62.
К началу 1937-го разжигание в партийной верхушке настроений «почистить партийный аппарат», судя по всему, достигнет апогея и станет принимать специфические формы. Здесь нельзя не рассказать об одном эпизоде, к которому Маленков имел прямое отношение. 4 января 1937 года начальник Политуправления при Наркомате совхозов К.П. Соме издаст два приказа. В одном из них, № 3, денежными премиями в размере 1 500 рублей каждому будут награждены И.П. Аристов и П.Е. Купцов за «хорошую работу» и «отличное выполнение ответственного поручения». За что именно были премированы активисты политорганов, становится ясно из другого приказа, № 1. Премированные «активисты» отметятся «в деле разоблачения контрреволюционера-троцкиста Стамблера и его пособников, что помогло Политуправлению принять меры по оздоровлению совхозов Киргизии», при этом «проявляя в этом деле революционную бдительность и большевистскую непримиримость»63.
Докладная записка Г.М. Маленкова и И. Алиева И.В. Сталину и Л.М. Кагановичу о вызове торгпреда Воробьева из Стамбула в Москву. 20 января 1935
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп.171. Д. 209. Л. 234]
Возмущенный Маленков, которому станут известны действия Сомса, 28 февраля 1937 года напишет Сталину. В этой записке на имя генсека он скажет, что считает эти приказы «политически вредными» и внесет предложение их отменить, а Сомсу «объявить строгий выговор за действия, ничего общего не имеющие с большевистским воспитанием партийных кадров (выдача денежных премий за разоблачение врагов партии)». Сталин как человек, видимо, менее щепетильный в вопросах большевистской морали, переадресовав записку в Политбюро, наложит резолюцию: «Предлагаю приказов пока не отменять и вопрос обсудить в ПБ»64. Как следует из опубликованного каталога повесток дня Политбюро, высший орган партийной власти официальным образом этот вопрос так и не рассматривал. Станет ли Сталин обсуждать с членами ближайшего окружения проблему материального стимулирования активистов борьбы «с врагами народа», нам неизвестно. Но показательными представляются сам этот прецедент из политической практики той эпохи и пауза, которую возьмет Сталин для обдумывания неожиданной низовой инициативы. В широкую партийную практику новый метод стимулирования не войдет. Премировать за доносы и «разоблачения» Сталину покажется, видимо, чрезмерным.