и уважению, к пристрастию к родным и близким, отсекая эти привязанности через душевную боль и скорби. Как же им обрести помощь Божию и в чем, если они, оставив постройку духовного фундамента, начали сразу возводить кровлю — поиски благодати в нерассеяной молитве?
В молитвенной жизни не те люди являются благодетелями, кто дают деньги, а те, кто возводят на нас клевету, поносят и унижают. Сердечная молитва в таких наиболее суровых искушениях, как клевета и презрение, укрепляется и обретает крылья благодати. Без глубокого и осознанного сердечного смирения аскетические подвиги часто становятся обычным телесным истязанием. Сокрушение эгоизма важнее ношения цепей, а уничтожение самолюбия важнее погружения зимой в ледяную воду. Смирившаяся душа, взявшая на себя подвиг духовного и телесного покаяния, скоро поставляет себя пред Самим Господом. Именно сердце отверзается молитвой к Божественной любви, так как само имя Иисуса несет в себе духовную радость и любовь, и этой любовью сердце начинает любить и само имя Божие, стараясь неустанно повторять Его и чувствовать в Нем нескончаемую сладость.
Любое дело следует начинать и заканчивать смирением. Это знак Божия благоволения и смысл всякой нашей богоугодной деятельности. Удостоверением этому служит сердечная молитва: она укрепляется, если наши поступки основаны на смирении, и угасает, если в нее проникает тщеславие от похвал и одобрений. Эта молитва может совсем прекратиться и нескоро вернуться, поскольку ей чуждо всякое прегрешение: дерзкое слово ослабляет ее, пустословие лишает молитву силы, а от тщеславия она уходит из сердца. Чтобы вернуть сердечную молитву, необходимо приложить много трудов, в самоукорении и слезах припадая к стопам Иисусовым. Скорби и искушения предназначаются гордым и тщеславным, а ленящимся и не соблюдающим посты и воздержный образ жизни — телесные болезни и недомогания.
В сердце, смиренно претерпевающем волю Божию и безропотно несущем свой крест, рождается подлинная сердечная молитва, согревающая и очищающая его благодатью. Чем большее мы претерпеваем искушение не только без ропота, но и с великой искренней благодарностью к Богу, тем большую обретаем благодать в сердечной молитве. Тогда наше сердце становится духовным небом, в котором все видно до горизонта, насколько могут видеть умные очи. Однако священное созерцание пока еще недоступно этому виду молитвы.
Укрепившись в умной молитве и самоотверженно отторгнув всякие мирские привязанности и влечения, подвижник переходит к стяжанию сердечной молитвы, которой необходимо уединение, чтобы такое жительство стало молитвенной лабораторией. Уединенный опыт показывает: для того чтобы ум хотя бы немного пришел в себя от суеты и молвы, ему нужно самое меньшее месяц. Лишь после этого в нем начинает пробуждаться пока еще слабое, но живое молитвенное настроение. А для того, чтобы успокоились страсти и утихли помыслы, и для того, чтобы в молитве ожило сердце, необходимо прожить в безмолвии не меньше полугода. Тогда оно под действием молитвенной благодати вспоминает, что оно рассеянно, и быстро собирается в молитве.
Когда умная молитва переходит в сердечную, такого монаха не могут удержать монастырские стены. Получив благословение старца и обретя милость Божию, такой подвижник стремится в уединение, как жаждущий олень спешит к источнику. У стяжавших сердечную молитву серьезные препятствия также возникают от ревности окружающих и злобности тех, для кого такой монах становится живым укором. Обретение монахом благодати в монастыре подвергается зависти от других монахов, и в этот период соблюсти свой дух в молитве и не утратить благодать очень трудно. Прибежище для сердечной молитвы — не стены монастыря, а леса и горы, поэтому пустыня для такого монаха предпочтительнее до той поры, пока дух человеческий не станет единственной благодатной обителью молитвенника. Тот, кто останавливается в духовном росте, начинает жить формально, без прилежания к молитве и покаянию. Сон, еда, работа — удел такого монаха, утратившего молитвенное устроение.
Тот, кто с юности был склонен к научным изысканиям, приходит с возрастом к определенной гипертрофии собственного ума, который делает рассудок идолом для человека, и этот идол заставляет его постоянно занимать ум какой-либо детальностью, поскольку он уже не может остановиться. Такому человеку, если он обратится к молитве, потребуется много лет на то, чтобы смирить и очистить ум и чтобы пришла в сердце молитва вместе с благодатью. Поэтому ученость есть крайняя степень деградации греховного ума и препятствие для духовной жизни, как и всякое излишество. Сердечная Иисусова молитва — это истинная традиция Православия и ее сокровенная суть. Только с этой молитвой возможно восхождение к непрестанному призыванию имени Господа, которое в завершение становится благодатной ангельской молитвой.
Стремясь к обретению сердечной молитвы, лучше избегать всякого начальствования. Гораздо благостнее для души, чтобы окружающие не боялись нас и без всякого страха и заискивания общались с нами. Духовный опыт показывает, что тщеславие обязательно пустит свои ростки в сердце того, кто склонен к власти, и станет труднопреодолимым препятствием для обретения смирения. Ради стяжания евангельской простоты нужно пожертвовать всем своим эгоизмом, то есть обрести безстрастие. Молитвеннику должно всемерно любить тех, о ком он молится, скорбеть об их грехах и желать им исправления и спасения. Такая молитва легко преодолевает любые расстояния и убирает непонимание, которое привносит в отношения людей лукавый дух.
Сердечная молитва как нельзя лучше соответствует Божественной литургии. В этом священнодействии мы учимся внимательно молиться сердцем, и благодать Святого Причащения открывает нам сердечное место, если мы внимательны и благоговейны во время Евхаристии. Молясь во время богослужения, нужно стараться сохранить душевный мир и свободу от ума и его отвлечений в пустые помышления. Тогда молящийся за литургией получает двойной дар благодати — от Святого Причащения и от Духа Божия.
Никогда не следует корыстно устремляться за стяжанием многочисленных духовных даров, существующих в Церкви. Сердечная молитва гораздо важнее для спасения, чем дар красноречия или духовничества. Если возжелаешь обрести внимательную и постоянную сердечную молитву, приготовься пострадать за нее, так как эта молитва проникает до самых жил и костей человека и потому все восстает против нее, и мир, и сама плоть: «Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные» (Евр. 4:12).
Отсечение скрытых помыслов
После покорения страстей и преображения помыслов необходимо полностью искоренить скрытые помышления в сугубой покаянной молитве. Отсечением помышлений ум делается спокойным и чистым. При отсутствии помыслов и чистоте сердца ум и сердце соединяются и обретают благодать. Чистота сердца — это мудрость и любовь Христовы, сияющие в его глубине. Ты любишь Христа и поэтому жаждешь постоянно молиться Ему всем сердцем, чтобы ни один помысл не оторвал тебя от Возлюбленного Господа. К этой сердечной чистоте приходят через соблюдение евангельских заповедей, поэтому молитва Иисусова, очищающая сердце, — лучшее средство для их исполнения. Простота и доброта привлекают в сердце благодать.
Неуклонная практика сердечной молитвы дает душе великий молитвенный опыт, в котором мы постигаем, что ум всегда легкодвижен и переменчив. Таковыми же являются и его помыслы. Мы неустанно делаем мысли добрыми, а спустя мгновение они обращаются в свирепых волков и норовят растерзать нас на месте. Поэтому для нашего спасения от их вероломства и коварного лукавства необходимо избавиться от всех помышлений полностью и окончательно. В покорении скрытых и опаснейших помыслов нередко мы падаем, встаем и снова терпим поражение, борясь с ними и сердцем, и умом, но само отсечение греховных помышлений совершается лишь милостью Божией и Христовой благодатью. И в этом нелегком духовном подвиге трезвение и бдительность становятся нашей любовью ко Христу.
Молитвенное освобождение сердца от мучащих его греховных помыслов чрезвычайно трудно, но в этом нелегком труде в сердце вливается подлинное счастье, счастье благодати. Ты отвергаешь молитвой помыслы похоти — и взамен приходит ощущение счастья, ты отсекаешь молитвой гневные мысли — и находишь себя счастливым, ты избавляешься от помышлений тщеславия — и ты счастлив таким счастьем, которое не встретить в миру за всю жизнь. Ты не стремишься к тому, чтобы тебе было легко, ты молишься о том, чтобы все люди и ты сам обрели благодать во Христе — и счастью твоему нет границ.
Сердечное умиротворение превыше всех мирских благ, так как оно делает радостным сердце благодатной радостью, которой не знает мир. Если ты невозмутимо и доброжелательно переносишь разногласия и непонимания со стороны окружающих и молишься о них, отсекая молитвой помыслы раздражения и недовольства, ты радостен, ибо делаешь это ради Христа. Если ты стойко и терпеливо принимаешь свои болезни и недуги, отсекая призыванием имени Христова мысли ропота и уныния, ты радостен, получая в этих недугах духовную пользу и поддержку от Господа. Когда ты смиренно и кротко переносишь напраслину, клевету и порицания, отвергая в сердечных воздыханиях к Богу помышления неприязни и ненависти, ты радостен Небесной радостью, сходящейся в твое сердце свыше от Отца Небесного.
У надеющегося на Бога «надежда не постыжает» (Рим. 5:5). Когда она не постыжает? Когда для молитвенника Бог остается единственной надеждой. Ты не надеешься на мир, и Бог укрепляет тебя. Ты не ждешь поддержки от людей, и милость Божия поддерживает тебя. Ты не ищешь опоры ни в чем, кроме Христа, и Господь спасает тебя. Однако, уповая на волю Божию, втайне не должно изыскивать средств и путей, чтобы обрести желаемое, но следует действовать согласно велениям Его благого Промысла. Здесь необходимо быть очень внимательным, чтобы в наше упование не проник эгоизм, корень всякого зла.