«Ум Христов» должен стать нашей жизнью не временно, а на всю вечность. «Ум Христов» есть Дух Божий, открывающий наши духовные очи прозрения и постижения Бога. Этот Ум открывает нам наше сознание, вмещающее в себя Самого Господа, сияющего в нем сиянием превыше солнечного света. Это есть сияние Божественной любви и Божественного Разума, который есть весь — благо, весь — свет, весь — совершенное добро. В устной молитве мы постигаем, насколько мы грешны. В сердечной молитве мы осознаем, что все люди лучше нас. В непрестанной молитве к нам приходит познание того, что эта молитва и ее благодать есть непосредственная милость Божия и Его исключительный дар. В духовной, созерцательной молитве Господь открывает нам Свою смиренную и кроткую любовь, воспламеняющую наше сердце огнем покаяния. И все это восхождение нашего духа есть восхождение к вершинам Христова смирения.
Любовь Божия, которая «излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5:5), делается сладостным и блаженным плачем, как преизбыток Божественной благодати. Благодать безначальна, поэтому в благодатной молитве человек также становится безначальным по дару Духа Святого. Благодатная молитва — вершина покаяния, а Божественное созерцание при совершенном отсутствии мыслей — ее сияющий Небесный венец. Сердечная молитва — это милость Божия, непрестанная молитва — дар Божий, а благодатная молитва — откровение Бога человеку. В ней Бог открывается преображенному сердцу как Божественная мудрость и любовь, а человек, воспринявший и усвоивший это откровение, несет его людям через слово и собственную жизнь.
К Богу мы приходим, как грешники, а в благодатной молитве пребываем с Богом, как сыны Божии. Благодаря благодатной молитве мы постигаем, что «всякий, кто призовет имя Господне, спасется» (Мф. 4:17). Глубинный смысл созерцания — это непрерывное Богозрение. В этом блаженном состоянии дух человека больше не обманывается никакими помыслами и не отвлекается ничем, что бы ни возникало. Тот факт, что мы еще увлекаемся помыслами или привязанностями, является признаком того, что у нас еще нет созерцания. Чем устойчивее и внимательнее твое вхождение в молитвенное созерцание, тем дальше ты находишься от ошибок и искушений в умном безмолвии. Настоящий безмолвник никогда не оставляет любовь к Богу и ближним, помня, что это — основа всей его духовной практики. Когда молитва утверждается в благодати, она из непрестанной становится созерцательной, приводя дух к видению несозданного света.
Подобная молитва является, по своей сути, пришествием света Христова, открывающего нам «Царствие Божие, пришедшее в силе» (Мк. 9:1). Господь Иисус Христос, явленный в нашем духе, становится нашей истинной вечной жизнью, соединяющей нас с Отцом Истины: «Сей есть Сын Мой возлюбленный; Его слушайте» (Мк. 9:7). Насколько мы исполняем евангельские заповеди, настолько мы соединяемся с Сыном Божиим. Насколько мы постигли Сына, настолько открывается нам Отец Небесный. Познание Отца в благодатной молитве есть познание через Сына Отчей любви. Таким образом, созерцательная молитва в Духе Святом возводит наш дух в жизнь Святой Троицы: «Я открыл им Имя Твое, и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (Ин. 17:26).
Те, кто довольствуются одной молитвой, не достигают возможного для человека совершенства, хотя и постигают Бога более глубоко, чем стремящиеся постичь Его одним интеллектом. Ни интеллектуальное богословие, ни молитва, даже горячая, но без умного богословского видения, не являются совершенством. Лишь постижение, включающее в себя оба указанных понимания, как единую жизнь в Духе, приближается к полноте Богопознания. Духовный подвиг состоит не только в том, чтобы стяжать благодать, но и и в том, чтобы хранить приобретенное состояние духа, даже когда благодать отходит, а именно, не отдавать ум старым привычкам рассудочного мышления. Нужно научиться не бороться со злом, а удерживать ум от зла. Преследуя зло, святым не стать, а злым станешь. Если мы научимся удерживать ум от впадения в греховные состояния, то несозданный свет созерцания поглощает этот ум, раскрывая в нас Божественное присутствие Христа.
Пока не придет всеутверждающее действие Божественной благодати, всякая аскетика и всякий подвиг человека останутся лишь человеческим действием и, следовательно, тленным. На самом деле весь духовный подвиг сводится к поиску слияния нашей веры с жизнью Самого Бога. Выражается этот поиск в молитве, но главным образом — в непрестанной молитве. Наиболее совершенной является чистая молитва, поэтому она есть вершина всех аскетических практик. Но священное созерцание является даром Самого Бога и, как таковое, находится по ту сторону земных усилий. Как говорил прп. Пафнутий, есть три отречения. Первое — отречение от мира, второе — отречение от страстей, как телесных, так и душевных, и третье — отречение от всего видимого и временного, когда мы собираем ум в сердце и в совершенном безмыслии, то есть умном безмолвии, заключаем его там, погружаясь духом в созерцание невидимого и вечного.
Практическое погружение ума в созерцание состоит в следующем: прекрати, насколько возможно, всякие мирские разговоры. Успокой дыхание так, чтобы оно было едва заметно. Научись пребывать в неподвижности тела, начиная с получаса, а затем постепенно увеличивая до часа и более, пока не придешь к совершенной неподвижности ума без всяких отвлечений. Практикуя так без устали днем и ночью, не стремись ни к каким видениям и озарениям, не цепляясь ни за что внутреннее и внешнее, и через непрестанную покаянную молитву ты несомненно полностью соединишься со Христом. Это и есть настоящее отречение и совершенное безстрастие. Все мирские попечения полностью оставляют созерцающее сердце, в котором начинает действовать благодатное молитвенное созерцание «во всяком благочестии и чистоте». Божественная любовь ко всем людям рождается и возрастает в нем, окрыляясь неизреченными действиями Святого Духа.
Благодатная молитва приносит духу нашему свет и творит нас причастниками славы Божией. Само видение Небесного света происходит в тот момент, когда человек его совсем не ожидает, ибо «не придет Царствие Божие приметным образом» (Лк. 17:20), как Отцы говорят, — с ожиданием. Но случается это внезапно и чаще всего во время молитвы. А предваряется такое видение особым миром души и несет в себе кроткую умиротворяющую любовь и подлинное воскресение души. Оно всецело есть плод покаяния и прощения грехов. Оно приходит к смиренным в день, в который не ожидаешь, и в час, о котором не думаешь. Святые покрывают благоговейным молчанием это таинство.
Благодать делает дух человека неизменным: освящает, обоживает, и наполняет его Божественной любовью и состраданием, и приводит к истине: «Пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1 Ин. 4:16). Действие любви Христовой рождается в нас не по нашим делам и желаниям, но есть произволение Святой Троицы. Такая Небесная любовь есть прямое и ничем не обусловленное Боговидение, воспринимаемое лишь очами просвещенного духа, когда совершенно отринуто всякое своеволие и многочисленные попечения века сего, когда человеку «оставляются грехи его». Ради стяжания Истины-Христа подвижник избирает совершенное удаление от всякого общения и ограничивает себя так, как не могут ограничить его никакие церковные уставы и постановления.
Признаки неложного внутреннего свидетельства об оставлении грехов таковы: вселение Святого Духа, проясняющего и изменяющего ум и сердце; рождение в душе преображающих ощущений благодатной жизни, которая не может быть следствием пустого воображения или перевозбуждения, тихая и кроткая святая радость и внутренний мир, достигающий такой степени, что ум забывает весь мир и приходит в состояние потери всякого осознания материального существования. Но восхищение духа человеческого в область Безначального Божественного бытия — явление весьма редкое. И такое видение дается человеку лишь на короткое время, а затем покидает его, если Бог, по неведомым для нас причинам, считает нужным, чтобы жизнь его продлилась на земле. В состоянии совершенной сверхизобильной благодати человек не может делать что-либо иное, ни даже иметь общение с другими людьми.
Подлинное духовное становление и преображение личного бытия совершает Божественная любовь, которой свойственно совершенство познания Бога и мира без участия ума. В совершенной любви место ума занимает Божественная благодать, дарующая человеку истинное ведение и познание Бога: «Если я всем сердцем люблю Бога, то я весь целиком пребываю в Нем. И только так Его бытие становится моим. Если я, подобно Христу, люблю всех, то бытие всех силою любви делается моим бытием» (старец Софроний). Без тайного, то есть скрытого от наших глаз, или же явного и видимого озарения нетварным светом человек не познает должным образом своего греха и ограниченности ума. Духовная молитва есть время зарождения в сердце Божественной мудрости и время освящения духа невещественным светом Христовым, светом радости, светом, неизмеримо превосходящим солнечный, ибо это есть свет любви и Божественной славы.
Не следовать священному созерцанию, но отвергать его, как недостижимое или невыполнимое в наше время, — это уничижение Православия и опасное заблуждение. Видеть свой грех и безпорядочные движения греховных помышлений и страстей составляет начало созерцания. Середина созерцания — приход благодати в очистившееся смиренное сердце и соединение с ним умиротворенного успокоившегося ума. Завершение созерцания — полнота просвещения нетварным светом и Божественное Откровение. В созерцательной молитве наш дух познает истину, когда освящается и просвещается Святым Духом. Это познание совершается еще на земле и переходит с нами в вечность.
В Боге мы напрямую постигаем, что зло не абсолютно, но абсолютно только вечное Благо, Которое совершенно в Своей любви. Невозможно биться за относительную правду, приводя к гибели все живое. Быть убитым за любовь — это и есть победа Божественной любви над всяким злом. И в созерцательной молитве сердце, став безпредельным, усваивает эту безпредельную любовь, изливая ее на весь тварный мир. Просвещаясь Духом Божиим, дух человеческий исполняет евангельскую заповедь: «Не противься злому», тем самым уничтожая в себе всякое зло Божественной благодатью. Даже если одно сердце обретает благодатную любовь, в мире возрастает благо и умаляется зло. Так благодатное сердце распинает себя ради Христовой любви.