Увидевший Бога становится Богоподобным, созерцающий славу Божию делается обоженным и совершенно иным существом, подобно тому как спящий человек во сне действует и говорит, а после пробуждения обнаруживает себя совершенно другим человеком, живущим полностью другой жизнью, не той, что приснилась ему. Если ум чист, то тело также чисто от похотливых приражений. Если сердце чисто, то в духе ясно созерцается солнцеподобный свет Христов. Безстрастие приходит к нам с непрестанной молитвой, но пока оно не укрепится, произволение человеческого духа испытывает колебания и ослабление его стойкости. Лишь омытая безстрашием, мужественностью и закаленная в огне самоотвержения, благодатная созерцательная молитва навечно соединяется с сердцем.
В Божественном созерцании ум забывает обо всем, что не является Богом. И даже выйдя из созерцания, не желает отходить от Бога ни на мгновение. В духовном восхищении или изумлении ум человеческий забывает весь мир, объятый священным безмолвием Христовой любви. Тогда просвещенный дух зрит напрямую славу Божию, однако сущность просвещенного духа остается вне каких-либо умозаключений. Когда нет слов, тогда и достигается Богосозерцание. Когда такое состояние Божественного созерцания достигнуто, его нужно поддерживать непрерывно. Должно помнить, что истина не достигается словами, она обретается самоотверженной практикой. Привязанность к телу и есть запутанность души в плоти. Бог есть Дух и создал нас духами или богами: «Соединяющийся с Господом есть один дух с Господом» (1 Кор. 6:17).
«Боговидение приходит через умное действие души, а не через рассудок» — этому мы учимся у святых отцов. Нам надлежит на опыте постичь глубины Православия, но не интеллектом, а сердцем, и таким образом непосредственно стать носителями Православия, которое тогда всецело проявляется в нашей жизни и служит открытию в нас единства со Христом. Молитва, даже непрестанная, или самодвижная, для которой уже не нужны четки, еще относится к этому миру, но Божественное созерцание полностью выводит нас из мира. Это есть настоящее отречение, без которого невозможно стяжать обожение. Только в созерцании полностью прекращаются все мирские заботы и попечения, становясь евангельской нищетой духа, ибо для таких душ открывается во всей полноте Царство Небесное. Только в его свете прозреваешь свет Христов и только в Его безмолвии услышишь вечное слово.
Старец Софроний говорит: «Видеть свой грех составляет начало созерцания». А об обожении он сказал совершенно замечательно и глубоко: «Истинно веруют во Христа только те, которые веруют в свое обожение». Следовательно, единственная истинная форма жизни — быть святым по благодати Духа Святого. Быть святым — значит быть обоженным или христоподобным человеком. Когда умаляется Божественное Откровение и низводится до нашей меры невежества, тогда для всякого человека исключается возможность истинного покаяния и освящения души. Тогда отрицанием священного созерцания уничижается и само Православие. Предполагать, что Господь Иисус Христос не находится в нашем сердце, в самых глубинах нашего сознания, — все равно что утверждать, будто в спасении появляется другой Христос, а не Тот, Который уже есть внутри нас с самого нашего рождения.
Богосозерцание, или Боговидение, не ухватить уму, окутанному страстями и пытающемуся рассуждать об истинном безмолвии, как сказано: «доколе не облечетесь силою свыше» (Лк. 24:49). Все умопостроения о Боге — не для практиков, а лишь для теоретиков. Не знать Бога и не пытаться постичь Его, как Он есть, — вот два самых больших заблуждения. Богопознание — это чистое откровение Духа Святого. Обладание Божественной благодатью — вот единственное достойное доказательство истины. Такое постижение истины есть стяжание Святого Духа, Иже везде сый и вся исполняяй. Не создавая в уме никаких определений о сущности и несущности, о бытии и небытии, подвижник пребывает в благодатной молитве, которая возводит дух его к умному восхищению в свет Христов.
Следует иметь в виду, что созерцательные переживания не есть само созерцание, которое есть соединение со Христом во Святом Духе, а также совершенное Богопросвещение. Тот, кто обрел такое состояние Богоединения, ни к чему не привязан, видит всех людей подобными ангелам, к похвале и хуле относится равно и безстрастно и может смиренно и безпрекословно принять смерть ради Христа, ибо он уже умер и воскрес в Господе. Смерть существует только для греховного ума, однако для чистого и безгрешного ума или сердца никакой смерти не существует, так как такой подвижник перешел из смерти в жизнь благодаря священному Богопостижению. Ее просто нет для безсмертного духа человеческого, преображенного нетленной благодатью безсмертного Бога.
Ради созерцания необходимо полностью оставить все земные привязанности, как бы больно это ни было. Монастыри для созерцательных подвигов малопригодны из-за множества обязанностей, которые там необходимо выполнять. Один монах живет, как Бог, двое живут, как ангелы, а трое — как на базаре. В монастырях для духовного возрастания не должно быть более двенадцати человек. Но и пещеры не должны быть для нас больше Бога. Для созерцателя должен существовать единственно лишь вечно юный Возлюбленный Господь Иисус Христос. Все остальное — земной тлен и прах. «Что тебе до того?» — говорит Христос. — «Ты иди за Мною» (Ин. 21:22).
Никогда не должно путать наслаждение и блаженство. Наслаждение — это душевное сластолюбие, оно может быть очень тонким. Например, кто-то может наслаждаться мыслью о том, что живет на Афоне, или пребывает в прославленном монастыре, или что является монахом или священником. Есть ли в этих помыслах Бог? Все это, к сожалению, ложные демонические состояния, выражающие себя в возбуждающем чувстве наслаждения, из которого рождается тщеславие. Полностью противоположно ему благодатное состояние блаженства духа, приводящее сердце к спасению в чистоте и смирении.
Самое болезненное испытание в духовной жизни — это переход от благодатного взлета духа человеческого к вершинам Богосозерцания и пребывания в Божественном свете к последующему осознанию полного своего недостоинства и душевной искаженности и испорченности всего нашего существа пред высочайшей святостью и безгрешностью Божественной милости. В этом состоит весь трагизм духовной жизни. Поэтому архимандрит Софроний говорит, что благоразумные мужи не дерзают говорить о Богопознании без трепета, поскольку это есть уже некое притязание на обладание искомым. Но он же решительно призывал отбросить всякое малодушие в постижении этого высочайшего творческого процесса, чтобы всякий дух человеческий мог всецело включиться в жизнь Бога, следуя за Христом в вечность.
Нам дана от Бога прямая возможность выйти из всех ограничений мира и греховного ума в великую свободу обоженного духа. Многие люди не возжелали уподобиться Богу и не поверили в дарованное им безсмертие, осудив самих себя и последующие поколения на совершенный упадок и гибель. Как только человек умаляет Божественное Откровение об обожении и безсмертии, всякое стяжание таких высоких целей перестает влечь к себе. С другой стороны, богословствующие теоретики запугали всех нас чудовищным разрывом между нами и святостью. Тот, кто решился следовать за Христом, должен решительно преодолеть это сложившееся отрицание самой Божественности души и ее освещения, чтобы победить грех и даже смерть. Никто не может выйти из этой брани победителем, если не соединится всецело со Христом.
Только в истинном созерцании снимаются все противоречия, которые создает наш эгоистический ум. Когда ум спокоен и обуздан молитвой, Христос убирает все противоречия нашего греховного мышления и благодать Христова наполняет созерцание мудростью Боговедения. Главное правило — безпонятийность созерцания, которое являет нам нетварный свет Божественного присутствия внутри нас. Когда в молитвах говорится, что «всякий дар и всякое благо свыше есть», это означает, что они приходят к нам из сокровенных глубин нашей личности, где пребывает Христос вместе с Отцом и Святым Духом. Личность человека или ипостась так же непостижима, как непостижим Бог, Который сотворил ее и пребывает в ней. Не ищи Христа нигде, кроме как в свободе Духа и истине.
Христос, как Бог, есть абсолютное совершенство, следовательно, все Его качества совершенны. Значит, все сотворенное Им — также совершенно. Таким образом, мы приходим к постижению всеобъемлющего совершенства всего сотворенного, где ни в чем нет исключения, а есть лишь отпадение от этого совершенства в греховное состояние. Поэтому наш дух, очищенный от грехов и возрожденный Духом Святым, возвращает свое прирожденное совершенство. Постигнув его в молитвенном созерцании, мы обретаем себя в совершенном единении со Христом, Спасителем наших душ.
Мы усиливаем и приумножаем в духовной практике лишь наши молитвы и созерцание, а не Святой Дух. Все процессы мышления ложны и преходящи, а потому и ошибочны. Но Христос, духовное Солнце нашей души, открывает нам Свою славу, выходя в созерцании из помышлений, как дневное светило выходит из темных туч. Все, что единственно и истинно существует, — это Христос, чистая и совершенная любовь. Остальное не имеет самостоятельного существования. Появляются ли вещи, — Христос неизменен, изменяются ли они, — «Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же» (Евр. 13:8). Поэтому все явления и предметы, какие бы они ни были, — святы и совершенны во Христе Иисусе, как пишет прп. Симеон Новый Богослов в одном из своих гимнов. Непостижение того, что все во Христе и из Христа, называется заблуждением.
В священном созерцании мы полностью освобождаемся от необходимости размышлять о Боге, потому что зрим Его, как Он есть, и так приходим к прямому постижению Бога. В этом состоит глубочайший смысл созерцания. «Созерцание есть единение и обожение, совершающееся в благодати Божией после оставления всего, что запечатлевает ум», — так пишут отцы-исихасты. Подвизайся так, чтобы твоя молитва привела тебя к совершенному созерцанию, а созерцание — к безстрастию, подобно тому, как мертвый не отвечает живым. В блаженном созерцательном