Глеба с некоторых пор стало раздражать пусть и номинальное, но все же присутствие Артура в жизни Елены. Это был единственный соперник, с которым он не знал, как бороться. Елена отказывалась переезжать к Глебу. Месяц назад он впервые предложил ей съехаться, но получил отказ. Еще раз, спустя пару дней, вернулся к теме. Лена спросила: «В качестве кого?» Глеб не нашелся, что ответить. С одной стороны, его радовали свобода и одиночество: он привык сохранять свой суверенитет во всем, с другой стороны – злило то, что его желание не исполнялось так, как он хотел. А он хотел, чтоб его женщина принадлежала только ему. Естественное мужское желание. Елена несколько раз заговаривала с Глебом о ребенке, хотела родить от него. Глеб был равнодушен к детям. Он, конечно, понимал, что беременность Елены могла бы поставить точку в ее отношениях с Артуром и это был самый простой путь получить женщину в собственность. Но Глеб простых путей не искал – любил разыгрывать сложные многоходовки. Поэтому от темы детей он отмахивался. Елена затихала.
Вечером Глеб сидел в своем кабинете в одной из башен Москва-Сити за широким дубовым столом. Он заказал себе точно такой же, как у президента: резные ножки с позолотой, столешница обтянута зеленой кожей, ручки у выдвижных ящиков – массивная бронза. «Старомодно и консервативно», – утверждал Петр. «Зато надежно и стабильно», – парировал Глеб.
Глеб что-то писал. Несмотря на постоянную работу с компьютером, его почерк не изменился со школьных времен – он был каллиграфическим. Тайная детская гордость. Перфекционизм во всем.
– «Дорогая моя, любимая моя…» Пошлость какая. Черт, не получается! Впервые в жизни не получается.
Глеб злился, комкал лист, швырял его в корзину для бумаг, стоящую в другом конце кабинета, около окна. Комки либо не долетали, либо перелетали, что злило Глеба еще больше. Обычно – попадал.
– Да что ж за день такой… Ничего не выходит! – Глеб посмотрел в компьютер, начал набирать текст, стуча по клавиатуре. – Так, еще раз. Никогда не писал писем. Как это делается… «Я полюбил тебя сразу, как только увидел…» Нет, так не пойдет. Все не то.
Глеб взял телефон, набрал номер:
– Петь, как у нас дела? Подготовь мне отчет об открытии счетов в Казахстане для наших деревообрабатывающих фабрик. Как зачем? Ты совсем дурак? Я под санкциями. Правда, в хорошей компании. – Глеб любил смеяться над собственными шутками, хотя и знал, что это дурной тон. – Да, в Казахстане деревообрабатывающая отрасль не особо развита, но в нынешних реалиях это направление очень перспективное. Да, срочно. До совета директоров. Да, я знаю, что он через час. Ты справишься.
Глеб встал, посмотрел в окно. Москва лежала у его ног, но он ее не видел. Весь день лил дождь, тучи плотным кольцом обнимали стеклянные высотки Москва-Сити. Глеб подумал, что так, наверное, видят город умершие, оттуда – с небес. Чертыхнулся, сплюнул через левое плечо и отошел от окна.
– Вот еще что: найди мне писателя Артура Осипова. Нет, информацию я и сам могу найти. «Яндекс» еще работает, «Википедия» тоже. Это нужно сделать до твоего отчета и до совета директоров. Назначь с ним встречу… Хорошо, в нашем ресторане. То есть совсем срочно. Нет, к Елене не обращайся, она, конечно, все может, но это задание лично тебе. Лично. Почему именно его? Я сказал, что именно Осипова, значит, Осипова! Да, считай, биографа ищу… Нет, блин, я не знаю, что он ее муж. Это только для тебя служба безопасности работает, а я олух неосведомленный… Я и про тебя знаю все, что надо знать… Все, Петь, давай работай!
Глеб положил трубку. Посмотрел на экран компьютера, что-то набрал. «Яндекс» покорно выдал информацию: «Артур Осипов. Писатель, сценарист, драматург. Последний лауреат премии Ленинского комсомола. Получил премию в 25 лет».
– Это я все знаю, служба безопасности давно доложила… – Глеб дальше щелкал по ссылкам, тихо проговаривая себе под нос: – Еще один бывший поцелованный Богом. А потом расцелованный. И последние несколько лет – полное забвение. Печально.
Глеб откинулся в кресле, потянулся.
Через час перед ним сидел Петр. За широкими панорамными окнами смеркалось. Москва сквозь плотный туман тускло мигала далекими вечерними огнями, длинные змеи автомобильных пробок причудливо закручивались в спирали.
– Теперь ты понимаешь, как правильно я сделал, что слил доллары в марте, когда все скидывали рубли? – Глеб внимательно смотрел на Петра.
– Да помню, помню. – Петр впервые в жизни выглядел растерянным. – А я тогда, наоборот, скупал баксы. Кто ж знал, что долларовые счета наш милейший Центробанк потом заморозит?
– Ну, дружище, это не его, а твои проблемы. Руководство ЦБ уж точно не идиоты. На таких, как ты, и был расчет. Очевидно, надо было меня слушать. Всегда причем. – Глеб будто получал удовольствие от того, что отчитывал своего верного «серого кардинала». Он же Санчо Панса.
– Глеб, это так нестандартно… то, что ты делал с рублем в марте. – Петр не привык оправдываться, но сейчас сделать это было необходимо.
Глеб что-то беззаботно рисовал на бумаге карандашом. Острые линии, пересекаясь друг с другом, образовали остроконечную звезду. Глеб увлекся. Карандаш то взлетал, то опускался хорошо отточенным грифелем на лист, тихо поскрипывая.
– Да, нестандартно. Чуйка. Она меня никогда не подводила. Хочешь, позлю тебя? Считай: я продал доллары по 95. 120 миллионов. Это у нас получается сколько? – спросил Глеб, не поднимая глаз от рисунка.
Петр взял калькулятор.
– 11 миллиардов 400 миллионов рублей.
Глеб продолжал рисовать и разговаривать с Петром:
– Положил на полгода под 23 процента годовых, то есть за полгода, к сентябрю, это будет… округлим, то есть 11,5 % за полгода… 1 миллиард 140 миллионов. Курс на этот момент был 62. Поменял обратно на доллары. Уже наличные. Это сколько там?
– С процентов 18 миллионов 387 тысяч. – Петр почесал в затылке.
– Во-от. Это только процентов 18 миллионов долларов. А основное тело?
– Сколько? – не понял Петр.
– Ну, раздели 11 и 8 миллиарда на 62. – Глеб оторвался от карандашной звезды и поднял глаза на Петра.
– 183 миллиона, грубо 900 тысяч. – Петр чувствовал, что злится.
– А с деньгами не надо грубо. Округлять можно, а грубо нельзя. – Глеб засмеялся своей шутке. – И что получается? Основное тело выросло на 63 миллиона, проценты добавили 18. За полгода прибыль 80 миллионов баксов, как ты выражаешься – грубо. А потом, на досуге, посчитай, на сколько попал ты. Умник!
Глеб явно был доволен собой, разговором и рисунком. На листе красовалась объемная, почти кремлевская звезда.
– Петь, а у меня талант, смотри, как нарисовал. – Глеб показал Петру свое творение.
– Талантливые люди талантливы во всем. – Петр даже не взглянул на рисунок.
– Вот и я о том же. – Глеб скомкал рисунок, кинул его в корзину для бумаг. – Попал! – обрадовался хозяин кабинета.
Петр был сосредоточен.
– А твои прогнозы по курсу – какие? И еще, Глеб, тут такое дело. По ходу, мои кипрские счета заморозили. Ничего не могу достать. Как думаешь, можно что-то сделать?
– Да я же не Господь Бог, откуда мне знать, – засмеялся Глеб.
– Ну ты же вхож туда. – Петр поднял палец и показал вверх.
Глеб встал и подошел к окну. Город у его ног погрузился во тьму, плотные дождевые облака плотно накрыли здания, дома, едва различимый транспорт. Где-то там, внизу, бурлила обычная столичная жизнь, но с 85-го, последнего, этажа башни «Око» это было незаметно. Глеб обернулся к Петру:
– Там, куда ты показываешь, еще лет 7 назад предупреждали о том, что нужно забрать деньги из офшоров. А то, как сказал ВВ, будете потом пыль глотать, бегая по судам, пытаясь их разморозить. Помнишь? Забрал? А я забрал. Ибо начальника нужно слушать.
Глеб подошел к столу, зашуршал бумагами:
– Так, сейчас совет директоров начнется. Ты готов поднимать банковскую целину в казахских степях?
Петр открыл папку, достал документы.
– Подготовил. – Петр передал бумаги. – Мы осваиваем новые территории?
– Да, чтобы вернуть старые. – Глеб опять рассмеялся своей шутке. – Сейчас все узнаешь. Пошли.
В переговорную вошли Глеб, Петр, Елена и другие члены совета директоров.
Глеб сел во главе стола:
– Коллеги, приветствую, начинаем. С вашими докладами я ознакомился, в целом ситуация понятна. То, что просела логистика, то, что сейчас стало совершенно невозможно получать комплектующие из Европы для наших заводов, – это тоже очевидно. Финских лаков и красок тоже больше нема. Путь один – выходить из-под санкций. Заводы стоят, а рабочим платить надо. Думаю, что ни у кого из вас нет в этом никаких сомнений. Вокруг заводов – городские инфраструктуры, которые питаются за счет заводских налогов. Ваши предложения?
– Мы идем на Восток? – Петр внимательно посмотрел на Глеба.
– Правильно. Но идти туда уже поздно. Туда нужно уже бежать. Да так быстро, чтобы никто из конкурентов нас не опередил. Поэтому каждый из вас берет на себя новую территорию для освоения. Петру Сергеевичу я уже поручил Казахстан, Никита Иванович возьмет Китай, у нас с ними, кстати, было несколько проектов в прошлом году. Теперь давайте подумаем про третье направление. Ваши предложения? – Глеб излагал четко и очень понятно.
– Малайзия? Сингапур? – предложил Петр.
Он не понимал, почему Глеб, который обычно предварительно советовался с ним по всем вопросам, в этот раз важнейшую и ключевую тему с ним не обсудил. Петр почувствовал себя обиженным мальчиком, которого так неожиданно и неприятно предал друг. Ему не понравилось это ощущение.
Глеб продолжал:
– Весьма модные и современные направления. Но слишком замороченные, особенно Малайзия. Да и потом – Сингапур чересчур дорогой. И сидит под америкосами.
– Индия? – Петр чувствовал себя будто на игре «Поле чудес».
– Возможно. Но, по моим данным, политический вектор этой страны еще не определен. Так что – рано.
В разговор вступила Елена: