— Модест Игоревич, вы, кажется, хотели еще что-то нам сообщить? — как можно мягче поинтересовался Ортега.
— Ах, да, — профессор вышел из задумчивости. — Не знаю, насколько это поможет. Дело в том, что город закладывала сама Императрица с подачи Фаворита в начале восемнадцатого века. Так вот, первый камень они заложили именно здесь, на вершине холма, где впоследствии предполагалось выстроить Храм Господень. Планировалось, что он охватит территорию, которую сейчас занимает Жовтневая площадь. — Модест Игоревич кивнул на окно. — Там до сих пор видны остатки опоясывающего фундамента. Вот на этом фундаменте строительство и замерло, по какой причине — неизвестно. Мне удалось обнаружить обрывок старого документа, в котором шла речь о том, что «водночас все работные люди побросали инструмент свой строительный и пуще ветра бросились бежать, а кто не успел, тот сгинул смертью лютой». М-да… Не знаю, насколько это соответствует действительности… Уже гораздо позже все-таки выстроили церквушку, тот самый Преображенский собор, о котором я уже упоминал — до сравнительно недавнего времени там располагался Музей религии и атеизма, и только в начале девяностых прошлого века церковь передали местной епархии… — Директор музея снова замолчал. Ортега посмотрел на Дария: масан сидел прямо, в его позе явственно читалось напряжение. Почувствовав взгляд нава, Дарий поднял голову и едва заметно кивнул.
— И еще, — вновь заговорил профессор. — Информация из закрытых источников. Во время оккупации города фашистами именно в этом районе длительное время околачивались сотрудники «Аненербе».
Виталий не удержался и присвистнул. Ортега сделал то же самое, только про себя. Если информация насчет «Аненербе» верна, то все сходится: специалисты самого засекреченного института Третьего рейха по изучению паранормальных явлений на мелочи не разменивались.
— Ну, и что теперь? — в голосе полковника угадывалось тщательно скрываемое волнение.
Нав снова посмотрел на масана, затем перевел взгляд на Виталия.
— Мы готовы, — наконец, сказал он, и Барабаш облегченно выдохнул. — Только нам понадобится некоторая помощь.
— Все, что в моих силах, — с готовностью отозвался полковник.
— Значит, так, — Ортега поднялся и принялся расхаживать по комнате. — Поскольку, как я понимаю, мы работаем неофициально, то число посторонних, задействованных в этом деле, должно быть ограниченно.
— Согласен, — кивнул Барабаш.
— Следовательно, мне нужен человек от вас, которому вы доверяете, и который будет связующим звеном между нашей группой и вами. У него должно быть достаточно полномочий в случае возникновения непредвиденных осложнений с местным населением и властями.
— Капитан Скворцов, вы с ним уже знакомы, — тут же определил полковник. — Ему я доверяю полностью, а полномочиями я его наделю, это не вопрос.
— Насколько капитан в курсе событий? — осведомился нав.
— Ну, знает о них в общих чертах, но не более.
— Ему известно о Стене?
— Нет, — помолчав, признался Барабаш. — Но лишних вопросов не задает. Кроме того, он не оперативник, а сотрудник информационно-аналитического отдела, то есть котелок у него варит в нужном направлении.
— Это хорошо. Далее, охраны у нулевых ворот быть не должно. Туда нас проводит капитан Скворцов, который останется снаружи и обеспечит связь, а, при необходимости, и прикрытие.
— Без проблем. А 26-й вход?
— Это пусть вас не волнует. Мы потом все за собой приберем, вам останется только опломбировать дверь. И последнее — работать будем ночью.
— Почему? — брови полковника удивленно поползли вверх. — Можно и сейчас, я уже говорил, что там высокий забор, а если вы еще облачитесь в рабочие комбинезоны…
— Просто нам ночью удобнее, — сказал Ортега, взглянув на Дария. — И как-то привычнее.
— Ну, и что ты обо всем этом думаешь? — спросил нав у масана, когда гости, распрощавшись, удалились. Правда, полковник все время порывался уволочь москвичей пообедать, но Ортега вежливо отказался, сославшись на необходимость серьезной подготовки к ночной операции.
— Ничего, — грустно покачал головой Дарий. — Пока мы тут общались, было еще семь всплесков, правда, не таких сильных, как тот первый, возле церкви. И, что самое паскудное, я не могу определить характер этой Силы.
— Виталий, твое мнение?
— Даже не знаю, — крепыш потянулся. — Похоже, полковник воспринимает нас как симбиоз Ведьмака, «Охотников за привидениями» и Скалли-Малдеров. Хотя мы всего-навсего «группа профилактики».
— Виталий, твоя любовь к фантастике когда-нибудь тебя погубит, — заметил масан.
— Отнюдь, — спокойно возразил крепыш. — Именно любовь к этому жанру и позволила мне совершенно спокойно воспринять реальность Тайного Города, а также комфортно чувствовать себя в обществе вампира и навья.
— Как говаривал мой дядя Влад, хоть кол ему на голове теши, — проворчал масан.
— Ну, положим, твой дядя Влад кол использовал не для голов, а совсем для других мест. Это во-первых. А, во-вторых, дядя Влад не более, чем легенда. С таким же успехом мог появиться миф не о Владе Дракуле, а, скажем, о великом вампире Стефане Батории…
— В принципе, все, о чем рассказали полковник и профессор, очень хорошо корреспондируется с той информацией, которую мне сбросил Сантьяга, — Ортега неуловимым движением отобрал бутылку «Царичанской» у Виталия и сделал глоток. — Единственное, о чем я не знал, так это об «Аненербе». А все остальное сходится. Похоже, мы столкнулись с тем, что с давних пор беспокоило Сантьягу.
— Ты думаешь, здесь замешаны гиперборейцы? — спросил Виталий.
— Ну при чем здесь гиперборейцы! — Ортега театрально закатил глаза. — Чуть что — сразу гиперборейцы! Нет, брат Виталий, гиперборейцы — это как раз то, что комиссар понимает. Я говорю о другом.
— О чем? — Виталий с интересом поглядел на нава.
— Тебе лучше не знать.
— Ну конечно: меньше знаешь — крепче спишь. Ладно, тогда я пошел, подготовлюсь, да вздремну чуток. И перекушу. Ортега, ты как насчет обеда? Шуркя, конечно, у них нет, но зато свининка — пальчики оближешь. Дарий, тебя даже не приглашаю, в меню местных ресторанов окисел железа в виде гемоглобина явно не предусмотрен.
— Высушу, — пообещал масан, обнажая иглы.
— А ну успокоились, оба! — рявкнул Ортега. — Виталий, извлеки чип с записью встречи из своей «глушилки» и давай сюда. Можешь сходить пообедать, а потом сразу ко мне. Дарий, возвращайся к себе в номер и ложись спать. Я пока солью информацию с флэш-драйва полковника и займусь анализом. Выполнять!
Было уже далеко заполночь, когда троица незаметно выскользнула из гостиницы, для чего Ортеге пришлось воспользоваться «Заговором Слуа» и приказать дежурному персоналу и случайным прохожим забыть о встрече. Зной несколько поутих, но все равно было душно и жарко. Знакомый «Опель» капитана Скворцова ожидал на стоянке.
Минут через семь подъехали к высокому забору. Капитан сделал знак остальным ждать его в машине и, выбравшись на воздух, принялся возиться с внешней, едва заметной на фоне серого бетона, дверцей. Наконец, замок щелкнул, и Сергей вернулся к автомобилю.
— Можно выходить, — негромко сказал он, внимательно оглядываясь по сторонам. Проспект по обе стороны от площади был ярко освещен, и от этого темнота, в которой утопала несостоявшаяся станция метро, казалась еще гуще. — Все тихо.
— Надеюсь, «Накидка пыльных дорог» нам здесь не потребуется? — поинтересовался Дарий, выпархивая из «Опеля» и оправляя черный плащ.
— Упокойся, дружище, никаких следящих систем здесь нет и быть не может — тебе же сказали, стройка законсервирована, — Виталий вылез с другой стороны и принялся закреплять на себе всевозможные приборы и устройства.
Ортега покинул автомобиль последним. Некоторое время он смотрел вверх, в темное небо, на котором едва угадывались дрожащие звезды. Над миром царила тишина, изредка прерываемая далекими раскатами грома. «Похоже, гроза надвигается», подумал нав, и негромко процитировал:
— Тиха украинская ночь…
— Ой, держите меня! — Виталий, поправляя очки ПНВ, неожиданно оказался рядом. — Нав цитирует человского поэта!
— А что тебя смущает? — пожал плечами Ортега. — Мне нравится Пушкин. Ведь ночь действительно тихая, отрицать этого ты не можешь…
Словно в опровержение, откуда-то с юго-запада донесся скорбный и протяжный вой.
— Это еще что такое? — удивился нав.
— Ракетостроители очередной двигатель испытывают, — пояснил Сергей, выныривая из темноты. — Мы к этому привыкли.
— А это кто? Неужели Вождь? — Виталий уставился куда-то сквозь мрак. Ортега взглянул в том же направлении, привычно переходя на ночное зрение.
В самом центре площади возвышался постамент, увенчанный пятиметровой фигурой Вождя с протянутой куда-то в сторону Днепра рукой.
— Азаг-Тот, — процедил масан; в темноте он видел не хуже нава.
— Ага, Азаг-Тот или этот? — скаламбурил Виталий.
Ортега поморщился — ему, как и многим другим гаркам, пришлось участвовать в достопамятной схватке с тварями Кадафа на Красной площади, когда упомянутый Азаг-Тот едва не воплотился, и воспоминания об этом не относились к числу самых приятных.
— Ладно, Виталя, не поминай демона к ночи…
— А то выплачешь очи, — подхватил крепыш. — Ладно, я готов.
— Я тоже, — прошелестел масан.
— Сергей Владимирович, мы готовы, — Ортега повернулся к капитану. — Кстати, возьмите вот это и прицепите к мочке уха. — Нав протянул собеседнику нечто, напоминавшее клипсу. — Это трансивер, который позволит нам держать связь. Управляться с ним просто: здесь небольшой тумблер, включил-выключил. А это регулятор громкости. Во включенном состоянии прибор работает в дуплексном режиме, в выключенном, соответственно, не работает вообще.
Сергей защелкнул прибор на мочке правого уха и проверил связь. Слышимость была превосходной, а для передачи информации достаточно было говорить шепотом.
— Похоже, больше ничего не забыли, — подытожил Ортега.