Джонатан Рэнсом был одет в джинсы, хлопчатобумажную рубашку и ботинки, какие носят в пустыне. Довольно высокий, поджарый, в хорошей форме, на лице — сильный загар от многомесячной работы под экваториальным солнцем. От солнца же — растрескавшиеся губы и розовые веснушки на носу. Начавшие седеть волосы по-армейски коротко острижены. На лице выделялись темные глаза и крепкий нос красивой формы. С двухдневной щетиной на лице, он мог сойти за итальянца или грека. Более смелое предположение — уроженец Южной Америки или Европы. Но все эти догадки были неверны. Он был американец, родился в Аннаполисе, штат Мэриленд, тридцать восемь лет назад в родовитой семье южан. Даже сейчас, в тесном самолетном кресле, он, казалось, главенствовал над окружающими.
Чтобы успокоить нервы, Джонатан стал собирать разнообразные журналы, статьи и обзоры, которые привез для подготовки к медицинскому конгрессу, — сложил в стопку и сунул в сумку. Большинство из них имели заглавия вроде «Диагностика и предотвращение тропических инфекций», «Гепатит С в Африке к югу Сахары: клиническое исследование» и были написаны выдающимися медиками из прославленных университетов. Последняя статья, отпечатанная на обычном принтере, была озаглавлена «Лечение детских болезней, вызванных паразитами». Под заголовком стояло его собственное имя: «доктор Джонатан Рэнсом, „Врачи без границ“». Вместо названия медицинского учреждения он указал свое нынешнее место работы: лагерь для беженцев № 18 под патронажем ООН, озеро Туркана, Кения.
Уже восемь лет Джонатан работал в гуманитарной организации «Врачи без границ», оказывающей медицинскую помощь в кризисных регионах. Его врачебное искусство было востребовано в Либерии и Дарфуре, Косове и Ираке, в десятке других мест. Последние полгода он служил главным врачом в лагере близ озера Туркана, на границе Кении и Эфиопии. Нынешняя численность лагерного населения достигала ста тысяч человек. Большинство прибыло сюда с полуострова Африканский Рог, из Сомали и Эфиопии — семьи, изгнанные из родных мест, опустошенных войной. Будучи одним из всего лишь шести врачей в лагере и единственным профессиональным хирургом, он брался лечить все — от сломанных лодыжек до огнестрельных ран. Но в этом году он увенчал себя славой и в другой сфере: сто сорок раз принимал роды и не потерял ни одного новорожденного.
Помимо этого, он стал своего рода экспертом по болезням, вызываемым паразитами. Поскольку мировое сообщество все больше внимания уделяет проблемам бедности и болезней в развивающихся странах, внезапно вошли в моду врачи, имеющие опыт работы «на передовой». В начале весны они получили приглашение от Международной терапевтической ассоциации выступить на эту тему с докладом на ежегодном конгрессе. Джонатан не любил публичные выступления, но приглашение принял. Тема доклада стоила того, чтобы привлечь к ней более широкое внимание, да и возможность обратиться к такой влиятельной аудитории предоставлялась не очень часто. Он просто не имел права уклониться. Международная терапевтическая ассоциация оплатила проезд, заказав ему билет на самолет и зарезервировав номер в гостинице. По крайней мере несколько ночей он сможет поспать в нормальной постели с чистыми простынями и твердым матрасом. Он улыбнулся. Перспектива казалась заманчивой.
Но именно в этот момент Джонатан увидел полицейский эскорт и почувствовал, что у него перехватило дыхание — сердце ёкнуло, и все тело, от шеи до кончиков пальцев, словно разбил паралич.
Два сине-белых «ровера» Управления британских аэропортов ехали вдоль самолета с включенными мигалками. Через короткое время к ним присоединились еще два автомобиля. Джонатан вжался в сиденье: он увидел достаточно.
Эмма, беззвучно произнес он, хотя ему хотелось кричать. Они пришли за мной.
— Они станут наблюдать за тобой, но ты их не увидишь. Если они будут работать профессионально, ты вообще ничего не заметишь. Но не сомневайся — они всегда рядом. Не теряй бдительности. Никогда.
Эмма Рэнсом смотрела через стол на Джонатана. Ее взъерошенные темно-рыжие волосы падали на плечи, отблески пламени камина вспыхивали в зеленовато-карих глазах. На ней был шерстяной джемпер кремового цвета. Левая рука на перевязи, чтобы лишить подвижности плечо и дать возможность зажить огнестрельной ране.
Это было в конце февраля, за пять месяцев до поездки Джонатана в Лондон. Уже три дня они сидели, как в норе, в альпинистской хижине высоко на горном склоне над деревушкой Грименц в швейцарском кантоне Вале. Хижина эта служила для Эммы «кроличьей норкой» — укрытием на время, когда обстановка чересчур накалялась.
— Кто это «они»? — спросил Джонатан.
— «Дивизия». У них повсюду свои люди. Врач, с которым ты работал какое-то время, или просто случайный визитер. Инспектор ООН или важная шишка из Всемирной организации здравоохранения. Сам знаешь. Люди вроде меня.
«Дивизией» называлось секретное агентство под эгидой Министерства обороны США — прежнее место службы Эммы. «Дивизия» проводила самые темные из всех возможных операций. Тайные, всеми отрицаемые и, главное, неподконтрольные конгрессу. Само агентство не занималось сбором разведывательной информации. Члены этой организации не были шпионами, скорее — оперативными работниками, внедренными в зарубежные страны для достижения целей, признанных важными для безопасности или интересов США в мире. Цели могли быть разными, например манипуляция политическим процессом путем шантажа, вымогательства, подтасовки результатов выборов, срыва имеющих геополитическую важность назначений на должность или еще проще — физическое устранение влиятельного лица.
Все оперативники «Дивизии» работали под серьезным прикрытием и под чужими именами. Все они имели паспорта других государств. Короткие операции длились до полугода, более сложные могли продолжаться два года и более. До отправки агента за границу создавалась тщательнейшим образом документированная легенда. В случае поимки или разоблачения оперативника Соединенные Штаты отрицали всякую связь с ним и не предпринимали никаких усилий для его освобождения.
— И что же мне теперь делать? — спросил Джонатан. — Торчать здесь в горах еще лет двадцать?
— Продолжай жить дальше. Представь, что я умерла. Забудь обо мне.
Джонатан поставил на стол чашку с чаем.
— У меня не получится.
— У тебя нет выбора.
Он взял ее руку в свою:
— Ты не права. У меня есть выбор, как, впрочем, и у тебя. Мы можем остаться здесь вместе или вернуться в Африку, отправиться в Индонезию или… черт, сам не знаю… но мы могли бы куда-нибудь уехать. Далеко-далеко, где им даже не придет в голову нас искать.
— Такого места не существует, — прошептала Эмма. — Мир стал слишком мал. Нет больше уголков на свете, где можно было бы просто опустить шторы и исчезнуть. Все укромные места обнаружены, утыканы веб-камерами, и кто-то уже собирается построить там пятизвездочный курорт. Как ты не понимаешь, Джонатан? Если бы для нас существовала возможность остаться вместе, я бы с радостью за нее ухватилась. Мне тоже не хочется с тобой расставаться. На прошлой неделе, когда я исчезла в этой расщелине, не только ты потерял меня. Я тоже лишилась тебя и даже не была уверена, что когда-нибудь увижу тебя снова. Ты должен мне поверить: у нас нет иного выхода, кроме как расстаться. Если, конечно, мы хотим выжить.
— Но…
— Никаких «но». Так нужно — вот и весь разговор.
Джонатан начал было протестовать, но Эмма прижала палец к губам:
— Послушай меня: что бы ни случилось, ты не должен вступать со мной в контакт до тех пор, пока я не разрешу. Как бы ты ни скучал по мне, как бы ни был уверен в своей полной безопасности, убежден, что никто не следит за тобой, ты не должен даже помышлять об этом. Знаю, что это трудно, но ты должен мне довериться.
— А если я все-таки нарушу запрет?
— Они узнают и доберутся до меня быстрее, чем ты.
Десять дней назад Джонатан и Эмма прибыли в Швейцарию, чтобы провести здесь длительный, давно откладываемый отпуск. Опытные альпинисты, они решили совершить восхождение на пик Фург, расположенный на полпути между деревнями Ароза и Давос. В горах произошел несчастный случай: они попали в снежную бурю и Эмма сорвалась с крутого склона. Джонатан спустился с горы в полной уверенности, что жена мертва. На следующий день он получил адресованный ей конверт, содержимое которого приоткрыло дверь в ее тайное прошлое. Джонатан мог бы его проигнорировать, но такое поведение было не в его правилах. Он принципиально не искал легких путей и поэтому погрузился в тайный мир Эммы, страстно желая обнаружить правду, которую она скрывала со дня их встречи.
Его поиски завершились на вершине холма близ Цюриха — их результатом стала смерть четырех человек и ранение Эммы.
Это случилось три дня тому назад.
Джонатан сжал ее руку, а она — в ответ — его. Он не мог отрицать, что в ее прикосновении чувствовалась нежность. Но была ли это любовь? Может, она сделала это просто по привычке?
Внезапно она встала и принялась кругами ходить по хижине.
— Еды у тебя хватит на неделю. Оставайся здесь. Никто не знает об этом месте. Когда уйдешь отсюда, действуй так, как если бы я умерла. Накрепко запомни: это единственный выход. Пользуйся своим американским паспортом. Возвращайся на работу и соглашайся на любое назначение, которое тебе предложат.
— А «Дивизия»? Ты думаешь, у них не возникнет возражений?
— Как я уже говорила, они будут наблюдать. Тебе не нужно беспокоиться. Ты ведь не профессионал. Они не станут тебя трогать.
— А если все-таки станут?
Эмма прекратила свое кружение, плечи ее напряглись. Ответ ее он знал заранее:
— Им нужна я, а не ты.
— И когда же я увижу тебя снова?
— Трудно сказать. Мне надо обеспечить нашу безопасность.