— Его заключили под стражу? — решил я уточнить.
— Не совсем, — покачал головой Обухов. — Пока домашний арест. Дальше будет видно.
— Как Гааз на это всё отреагировал?
— Да пока тише воды, ниже травы. Ходит убитый, словно у него мама второй раз умерла, — махнул рукой мэтр. — Ничего, придёт в себя, адаптируется, будет шёлковый. На счёт того, что он тебе сможет чем-то помешать, даже не думай, выбрось из головы.
— До свидания, Дмитрий Евгеньевич! — выйдя из кабинета главного лекаря, я кивнул секретарю. — Всего доброго вам.
Челюсть секретаря чуть не отделилась от головы и не покатилась по полу. Кажется, он был растроган от того, что я наконец назвал его по имени.
Сделав шаг с крыльца больницы, я придержал шляпу и взглянул в ясное ночное небо. Свет городских фонарей мешал увидеть мириады звёзд, но до тех, что всё-таки пробивались сквозь множество помех, казалось можно было дотянуться рукой. Что самое странное, было не особо морозно, можно и на коньках покататься. Я позвонил Насте с таким предложением, она охотно согласилась.
— Как там у тебя дела с учёбой? — спросил я, когда мы отъезжали от её дома.
— Да всё нормально, кроме одного, — печально улыбнулась Настя. — Если я на этой неделе не оплачу обучение, то меня в понедельник автоматически отчислят. У меня была последняя надежда заработать на неплохом проекте нового торгового центра на окраине, да эту работу перехватили прямо перед носом, предложив более выгодную цену. Причём сделала эту пакость моя однокурсница. Наверно я слишком громко обсуждала с подружками эту тему, а та подслушала, потому что застройщик давно снял объявление. Теперь я уже не успею найти достойный заказ, чтобы исправить ситуацию.
— У меня есть деньги, чтобы оплатить твоё обучение, — сказал я. — Я ведь тебе уже предлагал.
— Да, я помню, — кивнула Настя. — Но я не хотела бы тебя нагружать своими проблемами.
— Для меня это не проблема, поверь, — сказал я, вспомнив сумму, которую увидел на экране банкомата. На эти деньги можно было весь курс отучить в университете от поступления и до выпуска. — Ты только скажи, сколько тебе не хватает.
Настя некоторое время молчала, потом надумала и назвала. Наверно думала, что для меня это реально серьёзная сумма.
— И всё? — переспросил я на всякий случай.
— И всё, — кивнула она. — Сможешь?
— Без проблем, — сказал я и остановился возле отделения банка, символ которого был на одном из моих формуляров. — Я сейчас сниму нужную сумму со счёта, пока банки не закрылись, потом едем на каток. А завтра ты спокойно оплатишь свою учёбу.
— Я, как только заработаю, сразу отдам, — с абсолютно серьёзным лицом заявила Настя.
— Не переживай, я тебе не последнее отдаю, — улыбнулся я.
— Спасибо тебе большое, Саш! — радостно воскликнула девушка, потянулась ко мне и поцеловала в щёку. — Ты мой спаситель!
Я сходил до банкомата, снял чуть больше денег, чем она озвучила, потом положил их в бардачок перед ней, и мы поехали на каток. Живой музыки сегодня не было, но мы чудесно провели вместе время. Я потихоньку начал привыкать к мысли, что это моя девушка. Я видел и чувствовал, как она тянулась ко мне, но сдерживалась и старалась не давать волю чувствам и эмоциям. Железная выдержка, что тут сказать. Даже я периодически с трудом сдерживал внутреннее влечение и желание прижать её к себе. Спрашиваете зачем? Затем, что я хочу сам к этому прийти, не опираясь на внутренние ощущения и всплывающие из подсознания образы и эмоции. Я хочу сам почувствовать к ней достаточное влечение, не основанное на памяти тела и скрытых воспоминаниях.
Перед тем, как выйти из машины напротив своей парадной, Настя снова поцеловала меня в щёку, поблагодарила за помощь и пошла к парадной. Проводив её взглядом, я плавно нажал педаль газа и неспешно покатил домой.
— С Настей гулял? — спросила мама, случайно встретив меня на выходе из прихожей.
— Да, — улыбнулся я. — Откуда ты знаешь?
— Ну не на стройке же ты был до десяти вечера, — усмехнулась она. — И вид у тебя слишком довольный и мечтательный. Как она?
— Да вроде ничего, с учёбой справляется, — пожал я плечами, не зная, что ещё добавить.
— Ты же прекрасно понимаешь, что я не это имела ввиду, — сказала мама и выжидательно смотрела на меня, ожидая ответа.
— Она не торопит меня, — ответил я. — Ждёт, пока я сам сделаю первый шаг.
— А ты сам что об этом думаешь? — серьёзно спросила мама. По её взгяду я не заметил напряжённости, значит она не видит проблемы в моём сближении с Настей, что я видел во взгляде отца.
— Думаю, что скорее всего я его сделаю, — вздохнул я. — Не вижу никаких причин, которые мне бы помешали, но я для этого ещё не созрел.
— Правильно, не торопись, присмотрись как следует, — сказала мама. — Я верю в тебя и в разумность твоего поведения, думаю ты не совершишь ошибку.
— Я тоже на это очень надеюсь, мам, — сказал я, обнял её и поцеловал в щёчку. — Всё будет хорошо, не переживай.
— Как я могу не переживать, интересный ты, — сказала она, немного отстранившись и глядя мне в глаза. — Я ж мать, я же тебя на этот свет произвела. Пока я есть, я буду за тебя переживать. Ладно, иди отдыхай уже, спокойной ночи.
— Спокойной ночи мам, — сказал я и ещё раз поцеловал её в щёчку. — Я тебя люблю.
— И я тебя, — сказала она и тоже дотянулась до моей щеки.
Я шёл в свою комнату и вспоминал свою прошлую жизнь. Точнее жизнь в другом мире. А часто ли я говорил маме, что люблю её? Я конечно понимал, что это так и есть, но вот говорил ли? Наверно нет. Казалось, что это и так понятно, само собой разумеется. Это не совсем так. Надо чаще говорить любимым людям, что ты их любишь. Главное — не надо бояться это сказать, это ведь самые важные слова, которые любой человек хочет услышать из уст любимого человека и, если говорить это чаще, значение этих слов и их магическая сила никуда не денется, если этот человек будет чувствовать, что ты говоришь правду.
Глава 5
Подходя к своему кабинету в среду утром, я понял, что нахожусь перед нелёгким выбором. Слева от двери сидит Клавдия Сергеевна, сестра жены Корсакова вместе с самой Виолеттой Сергеевной. Справа от двери приветливо улыбается Иосиф Матвеевич Гартман, а рядом с ним примерно его возраста симпатичная женщина с измождённым лицом. Видимо его жена, которой я тоже сказал приходить пораньше. Решено, прилеплю недельный планер на стену и буду записывать, кто и когда должен приходить. Однако не надо забывать и про регистратуру, чтобы и там время это не занимали. Как вариант — на первый час приёма запись заранее не подавать. Если никого сам сюда не вписал, тогда отдать в свободный доступ.
— Я дико извиняюсь, Клавдия Сергеевна, вы не сможете немного подождать? — с виноватым видом обратился я к сестре Виолетты Корсаковой. — Я сейчас другую пациентку посмотрю сначала, она очень плохо себя чувствует.
— Да, да, конечно, Александр Петрович! — улыбнулась она. Это хорошо, уже улыбается. — А мы с ними уже поговорили, я сама предложила идти первой, так что никаких проблем.
— Отлично! — вздохнул я с облегчением. — Иосиф Матвеевич, проходите вместе с супругой.
Пока я снимал пальто, надевал халат и мыл руки, главный знахарь скорой помощи уже уложил супругу на манипуляционный стол. Вот что значит, человек с пониманием, ничего говорить не надо.
— Извините, я вас не познакомил, — произнёс Иосиф Матвеевич. — Мою супругу зовут Мая Абрамовна. А это наш легендарный лекарь Александр Петрович, сын Петра Емельяновича Склифосовского.
— Прям уж такой и легендарный, — фыркнул я. — Вы преувеличиваете, Иосиф Матвеевич!
— Нисколечко! — сказал он решительно и подмигнул мне, стоя так, чтобы жена его не видела. — Александр Петрович единственный лекарь, который сможет тебе помочь, Мая. Вот увидишь, ты поправишься.
— Обязательно, — кивнул я. — Света, ставь капельницу сразу, флакона три готовь.
— А это зачем, если не секрет? — удивился Гартман.
— Интоксикацию снимать, — ответил я, начиная сканировать грудную клетку пациентки.
— Но у неё же нет интоксикации, — возразил он.
— Во-первых, интоксикация у неё уже есть, — покачал я головой. Клетки злокачественного образования выделяют большое количество вредных метаболитов.
— Большое количество чего? — вскинул брови Гартман. Его и без того продолговатое лицо вытянулось ещё больше.
— Продуктов жизнедеятельности и распада тканей, — пояснил я. Вот она разница образования в институте и училище. Или может у них такие термины не используются, тоже вполне возможный вариант. — А ещё интоксикация усилится от моего воздействия на само образование. Так что и дома побольше жидкости и мочегонные сборы добавить, чтобы всё это быстрее выходило.
— Да, Александр Петрович, — кивнул, нахмурившись, Гартман. — Я вас понял, сделаем. Вы уж меня простите, волнуюсь, больше не буду вас отвлекать.
На границе верхней и средней доли левого лёгкого я нашёл дулю с два моих кулака размером. И как пациентка ещё жива до сих пор? Верхняя и средняя доли не функционируют, кое-как дышит нижняя. В средостенье и у корня лёгкого множественные метастазы.
А ещё они нашлись в надключичных и подключичных лимфоузлах, окологрудинных. Скорее всего надо искать и отдалённые метастазы, то есть сканировать весь организм. Займусь этим чуть позже, а сегодня обязательно надо проверить главное — нет ли засланцев в головном мозге.
Когда я приложил ладонь к голове пациентки, Иосиф Матвеевич удивлённо выпучил глаза, но промолчал, как и обещал. Не зря я сюда полез, метастаз нашёлся. Благо, что в единственном числе и небольшой.
— Света, зови Бориса Владимировича, — сказал я медсестре, а сам потихоньку начал с воздействия на основной очаг.
Опухоль в лёгком слишком большая, тут никакая дезинтоксикация не поможет и мне энергии при всём желании не хватит, чтобы это удалить. Начну с того, что попробую восстановить проходимость крупных бронхов, чтобы хоть немного увеличить функциональность лёгкого.