— Я тут подрядилась на одну работу. Растить двух мальчишек — дорогое удовольствие.
Поллард не хотелось врать, но других путей она не видела. Да это была и не совсем ложь, так, почти правда.
Сандерс покончила с первой пышкой и принялась за вторую.
— Так кем ты работаешь?
— Частный заказ, нечто вроде банковской безопасности.
Сандерс кивнула. Агенты в отставке часто перебивались консультациями отдельных фирм и мелких банковских систем.
— Так или иначе, мне сказали, что департамент до сих пор ведет это дело. Ты что-нибудь знаешь?
— Нет. Но зачем им это?
— Я надеялась у тебя узнать зачем.
— Мы ничего не знаем. Они тоже. Дело закрыто.
— Ты уверена?
— А зачем вести его дальше? Мы их взяли. У Марченко и Парсонса не было соучастников. Понимаешь, мы следили за ходом расследования, так что мне ли не знать. Мы не нашли ни одной улики, свидетельствующей, что имела место некая третья сторона, так что продолжать работу представляется бессмысленным. В полиции это знают.
Поллард снова прокрутила в памяти разговор с Холменом.
— Марченко и Парсонс были связаны с бандой «лягушатников»?
— Нет. Так вопрос никогда не ставился. По крайней мере, данных нет.
— А с другими бандами?
Сандерс зажала пышку двумя пальцами и аккуратно откусывала от нее, чтобы не запачкаться.
— Мы допросили мать Марченко, их домовладельца, почтальона, какого-то придурка из видеомагазина, куда они частенько заглядывали, и соседей. У этих парней не было ни друзей, ни подельников. Они никому не говорили о том, чем занимаются, так что — зуб даю — они работали на пару, и точка. Не считая безвкусной коллекции золотых ожерелий и «Ролекса» за две тысячи долларов, все деньги они хранили на черный день. Никаких роскошных машин, бриллиантовых колец — да и жили-то они в трущобе.
— Но должны же они были на что-то тратиться. Вы же нашли только девятьсот тысяч.
Это, конечно, крупная сумма, но Марченко и Парсонс ограбили двенадцать банков. Поллард, сидя в «Стэнс донатс», произвела в уме расчет. Кассирши оплакивали потерю самое большее пары тысяч, но в хранилище за день могло скопиться от двухсот тысяч и больше. Если Марченко и Парсонс брали по триста тысяч с каждого хранилища, получалось три миллиона шестьсот тысяч, из которых половину они легко могли растранжирить. Поллард не находила в этом ничего удивительного. Однажды она взяла вора, который потратил двенадцать тысяч в публичных домах, и банду из Центральной Америки, которая спустила два миллиона на чартерные рейсы в Лас-Вегас, наркоту и горячих техасских девочек. Поллард предполагала, что недостающую сумму Марченко и Парсонс просто могли промотать.
Сандерс доела пышку.
— Они их не потратили. Они их попросту припрятали. А с теми девятьюстами тысячами была странная история. Парсонс набил ими матрас. Ему нравилось спать на деньгах.
— Сколько всего они взяли?
— Шестнадцать миллионов двести тысяч минус то, что мы нашли.
Поллард присвистнула.
— О господи, да это же куча денег! Что они с ними сделали?
Сандерс посмотрела на оставшиеся пышки и с сожалением закрыла коробку.
— Мы не нашли никаких улик, подтверждающих наличие покупок, депозитных счетов, операций с крупными суммами, подарков — ничего; никаких медицинских рецептов и подозрительных привычек. Мы прослушали их телефонные звонки за целый год, исследовали буквально каждое слово — и опять ничего. Мы обрабатывали и старую леди — эта украинка такая сучка! Лидс не сомневался, что она в курсе всех событий. И что ты думаешь? К концу дня пришлось снять с нее все подозрения. У нее не оказалось денег даже на то, чтобы купить лекарство. Мы не знаем, куда они подевали награбленное. Возможно, миллионы до сих пор валяются в какой-нибудь кладовке.
— Выходит, вам пришлось закрыть дело?
— Конечно. Мы сделали все возможное.
Работа отдела заключалась в том, чтобы задерживать грабителей. Как только злоумышленники оказывались схваченными, подразделение пыталось вернуть пропавшие средства, но в конце концов приходилось переключаться на других акул, кружащих возле банков. Конечно, внезапно могли всплыть новые свидетельства, указывающие на подельников Марченко и Парсонса, но Поллард понимала, что, скорее всего, возмещение убытков ляжет на плечи страховых компаний.
— Может, полиция продолжает заниматься этим делом? — спросила она.
— Знаешь, у нас столько совместной работы по другим ограблениям, что мы с копами едва лбами не сталкиваемся. Дело закрыто. Банки могли заключить контракт на самостоятельное расследование, но мне об этом ничего не известно. Могу узнать, если тебя интересует.
— Да, это было бы здорово.
Поллард прикинула в уме возможные варианты. Если Сандерс сказала, что дело закрыто, значит, оно закрыто, но как быть со словами юного Холмена, который сказал жене, что все еще работает над ним? Поллард задумалась, уж не ищет ли полиция след, способный привести к пропавшим деньгам.
— Слушай, можешь сделать мне копию дела?
— Не знаю. Попробую.
— Мне хотелось бы посмотреть списки свидетелей, сделанные полицией. И твои, между прочим, тоже. Может, придется пообщаться с людьми.
Сандерс засомневалась. Она резко встала, чтобы убедиться, что в офисе никого не осталось. Посмотрела на часы.
— Лидс меня убьет. Надо ехать.
— Как насчет списка?
— Только, пожалуйста, не проболтайся Лидсу. У него всегда ко мне куча придирок.
— Не проболтаюсь, что ты.
— Перешлю тебе по факсу.
Поллард вышла из здания вместе с Сандерс и направилась к машине. Было без четверти два. Мать, наверное, втолковывает детям, что в комнатах должна стоять чистота, что за собой надо прибирать, а день между тем только начался. У Поллард появилась мысль, где она может достать необходимую информацию, но для этого ей пригодилась бы помощь Холмена. Она нашла номер его сотового и стала звонить.
18
Расставшись с агентом Поллард, Холмен вернулся к «хайлендеру» и позвонил Перри — сообщить о судьбе «меркьюри».
— Двое парней пригонят тебе машину. Поставят ее в переулке.
— Эй, погоди-ка. Ты позволил каким-то говнюкам сесть за руль моей девочки? Ты с дуба рухнул?
— У меня теперь новая тачка, Перри. Как прикажешь возвращать тебе машину?
— Пусть это мурло только нарвется на штраф — сам будешь платить.
— У меня теперь и сотовый есть. Оставить номер?
— Зачем? Сообщить тебе, если твои гребаные друзья угонят мою машину?
Холмен оставил ему номер и отключился. Перри выводил его из себя.
Холмен бродил по Уэствуду, ища место, где можно перекусить. Большинство ресторанов, мимо которых он проходил, выглядели слишком роскошными. После встречи с агентом Поллард Холмен стеснялся своей наружности. Он, конечно, отгладил брюки, но понимал, что вид у них затрапезный. Это были тюремные брюки, купленные в секонд-хенде на деньги государства, и уже лет десять, как они вышли из моды. Холмен остановился перед супермаркетом, глядя на снующих туда-сюда детей с большими пакетами. Наверное, он мог бы приобрести пару джинсов и несколько рубашек, но тратить деньги Чи на одежду казалось ему неловким, поэтому он воздержался.
Пройдя еще квартал, он за девять долларов купил у уличного торговца очки «рэй-бэн». Ему нравилось, как он в них смотрится. Через пару кварталов он вспомнил, что точно такого же стиля очки он носил, когда грабил банки.
Холмен выбрал «Бургер-кинг» напротив главного входа в Калифорнийский университет. Тут можно было взять большой гамбургер и картошку фри, к тому же везде лежали инструкции по пользованию таким же сотовым телефоном, как у него. Он настроил голосовую почту и стал вводить в память телефона номера, которые нашел на листочках в бумажнике. Вдруг телефон запищал. Холмен подумал, что нажал не ту кнопку, но потом понял, что ему звонят. Он не сразу сообразил, как ответить на вызов.
— Здравствуйте, — сказал он.
— Холмен, это Кэтрин Поллард. У меня к вам вопрос.
Холмен сразу решил, что дела пошли не так. Они расстались всего час назад.
— Да, конечно.
— Вы встречались со вдовой Фаулера?
— Да, на похоронах.
— Хорошо. Нам надо ее навестить.
— Прямо сейчас?
— Да. У меня как раз есть немного свободного времени. Встретимся в Уэствуде. Там магазин детективных романов в Брокстоне, к югу от Уэйберна, с чем-то вроде стоянки перед входом. Припаркуйтесь и ждите меня. Я буду за рулем.
— Да, конечно, но зачем нам с ней встречаться? Вы что-нибудь узнали?
— Я разговаривала с двумя людьми из полиции, оба сказали, что дело закрыто, но я думаю — здесь что-то нечисто. Она может помочь нам.
— Почему вы решили, будто жена Фаулера что-то знает?
— Ваш сын ведь обсуждал расследование со своей женой?
Простота этого умозаключения произвела на Холмена впечатление.
— Может, стоит ей сначала позвонить? Вдруг ее нет дома?
— Никогда не звоните свидетелям, Холмен. По телефону они всегда отпираются. Сколько времени вам потребуется, чтобы добраться до Уэствуда?
— Я, в общем-то, и не уезжал.
— Тогда встретимся в пять.
Холмен повесил трубку, пожалев, что не купил в супермаркете новую одежду.
Когда Холмен вышел на стоянке перед магазином, Поллард уже ждала его рядом с синим «субару». Стекла в машине были подняты, мотор работал. Автомобиль явно служил Поллард уже не первый год и нуждался в капитальной мойке. Холмен забрался на пассажирское сиденье и захлопнул дверь.
— А вы быстро добрались, — сказал он.
Поллард отошла от обочины.
— Да, спасибо, а теперь слушайте — мы должны выяснить у этой женщины три вещи. Первое. Участвовал ли ее муж в расследовании дела Марченко и Парсонса? Второе. Сказал ли он той ночью, что уходит из дома повидаться с вашим сыном и остальными, а главное, что они собирались делать? И третье. Упомянет ли она, что Марченко и Парсонс были связаны с «лягушатниками» или еще какой-нибудь бандой? Это те самые ответы, которые вы так хотите узнать.