[2] но никто не обращал на него внимания.
Холмен подошел к стойке.
— Если вы не против, можно переключить на новости?
Бармен оглянулся с таким видом, словно самое интересное, что ему предстояло на сегодняшний день, это налить Холмену выпить.
— Все, что угодно. Принести вам что-нибудь?
Холмен посмотрел на двух сидевших рядом женщин. Они наблюдали за ним.
— Пожалуй, содовую. Так как насчет новостей?
Бармен выжал на лед немножко лайма, до краев наполнил стакан, поставил его перед Холменом и лишь тогда переключил канал: двое комментаторов обсуждали ближневосточный вопрос.
— А как насчет местных новостей? — спросил Холмен.
— Вы собираетесь смотреть новости прямо сейчас? Там же одни мыльные оперы гонят.
— Попробуйте пятый или девятый канал, — подсказала одна из женщин.
Бармен нашел местный канал, и точно: несколько высокопоставленных чиновников из полицейского департамента Лос-Анджелеса проводили пресс-конференцию.
— О чем они? — спросил бармен. — О тех убитых копах?
— Да, они узнали, кто это сделал. Дайте послушать.
— Что случилось? — заинтересовалась вторая женщина.
— Можно послушать? — прошипел Холмен.
— Я уже видела это утром, — махнула рукой первая. — Ничего нового.
— Пожалуйста, дайте послушать, что они говорят.
Женщина фыркнула и закатила глаза — мол, откуда такой взялся? Бармен сделал погромче, но теперь помощник шефа полиции по фамилии Доннелли пересказывал картину преступления и сообщал информацию, уже известную Холмену. Фотографии убитых офицеров мелькали на экране, пока Доннелли давал краткую характеристику каждому — и в последнюю очередь Ричи. Это были те же снимки, которые Холмен видел в газете, но теперь его пробрала дрожь. Казалось, Ричи смотрит с экрана прямо на него.
— Надеюсь, они поймают подонка, который это сделал, — сказал мужчина, сидевший в дальнем конце стойки.
— Неужели нельзя что-нибудь другое посмотреть? — спросила первая женщина. — А то надоело: сплошные убийства.
— Слушай, — велел Холмен.
Женщина повернулась к подружке, делая вид, что у них конфиденциальная беседа, только громкая.
— Кругом паршивые новости, и все еще удивляются, что их никто не смотрит.
— Заткни пасть и слушай, — повторил Холмен.
Камера взяла Доннелли крупным планом. Вид у него был решительный, и тут же справа от него на экране появилась еще одна фотография.
— Мы выписали ордер на арест этого человека, Уоррена Альберто Хуареса, обвиняемого в убийстве офицеров.
Женщина повернулась к Холмену.
— Вы не имеете права разговаривать со мной в таком тоне! — воскликнула она. — Как вам хватило наглости обращаться ко мне в таких выражениях?
Холмен постарался расслышать за ее криком то, что говорит Доннелли.
— Мистер Хуарес проживает в Кипресс-парке, — продолжал Доннелли. — У него богатое уголовное прошлое: вооруженные нападения, грабеж, незаконное хранение оружия, и известные банды…
— Эй, не притворяйся, что не слышишь! — возмутилась женщина.
Холмен пытался сосредоточиться на словах Доннелли, но все равно многое пропускал.
— …связываются с нами по телефону, который вы видите на ваших экранах. Не пытайтесь — повторяю — не пытайтесь самостоятельно задержать преступника.
Холмен пристально рассматривал лицо на экране. Уоррен Альберто Хуарес в прошлом был участником группового изнасилования: густые усы и до того прилизанные волосы, что казалось, будто с него сняли скальп. Он лениво щурился, стараясь выглядеть крутым. Такая манера популярна среди чернокожих и латиносов, но на Холмена она впечатления не производила. В свое время, когда он мотал срок в мужской колонии и Плезент-Уэлли, он повышиб немало дерьма из голов этих щурившихся придурков, чтобы остаться в живых.
— Я с тобой говорю, черт возьми! — не унималась женщина. — Как ты посмел меня затыкать?!
— Сколько с меня за содовую? — спросил Холмен.
— Я сказала — я с тобой говорю!
— Два доллара, — ответил бармен.
— У вас есть платный телефон?
— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
— Там, за туалетами.
Холмен положил два доллара на стойку и проследовал в указанном направлении к телефону, пока женщина осыпала его бранью. Когда Холмен добрался до аппарата, он вытащил листок с номером девонширского участка. Ему пришлось подождать, пока Леви закончит говорить по другой линии. Наконец капитан снял трубку.
— Я слышал, есть новости, — сказал Холмен.
— Тогда вы знаете ровно столько же, сколько я. Из Паркер-центра звонили меньше часа назад.
— Они уже взяли его?
— Мистер Холмен, они только ордер выписали. Когда арест будет произведен, меня поставят в известность.
Холмена колотило так, будто он неделю сидел на амфетаминах. Ему не хотелось отпускать Леви, поэтому он сделал пару глубоких вдохов и заставил себя расслабиться.
— Я все прекрасно понимаю. Они знают, почему это случилось?
— Я слышал, что имела место вендетта между Хуаресом и сержантом Фаулером. В прошлом году Фаулер арестовал младшего брата Хуареса, и того убили в тюрьме.
— Ричи был связан с Хуаресом?
— Нет.
Холмен ожидал большего, например того, что Леви назовет ему причину, объединяющую все четыре убийства, но капитан молчал.
— Погодите минутку… погодите… значит, этот говнюк убил четырех человек, просто чтобы добраться до Фаулера?
— Послушайте, мистер Холмен, я понимаю, о чем вы… вы думаете, что во всем произошедшем есть какой-то смысл. Мне бы тоже этого хотелось, но увы! Ричард не имел никакого отношения к аресту Хуареса. Насколько мне известно, Мэллон и Эш — тоже. По крайней мере, такое впечатление сложилось у меня после разговора с их начальством. Вероятно, позже, когда мы будем больше знать, смысл появится.
— Они нашли его подельников?
— Я понял так, что он действовал один.
Холмен почувствовал, что его голос дрожит, и попытался придать ему уверенности.
— Но это же полная бессмыслица. Как он узнал их месторасположение? Следил? Сидел в засаде и ждал момента подстрелить четырех парней, когда ему нужен был только один? Похоже на откровенный бред!
— Я знаю. Мне жаль.
— У них не возникает сомнений насчет личности убийцы?
— Они опираются на факты. Они проверили по картотеке отпечатки на гильзах, найденных на месте преступления. Отпечатки принадлежат Хуаресу. Кажется, у них есть свидетели, которые слышали неоднократные угрозы Хуареса и видели его в тот вечер около моста. Хуареса пытались арестовать, но он успел бежать. Послушайте, меня вызывают по другой линии…
— Правда, его вот-вот схватят?
— Не знаю. А теперь я действительно…
— И еще одно, капитан, пожалуйста. В новостях сказали, что он участвовал в групповом изнасиловании.
— Да, если я правильно понял.
— Вы знаете, в какую банду он входит?
— Не знаю… нет, сэр. Мне надо идти.
Холмен поблагодарил капитана Леви и пошел разменять у бармена доллар. Громогласная женщина бросила на него злобный взгляд, но промолчала. Холмен взял мелочь, вернулся к телефону и позвонил Гейл Манелли.
— Привет, это Холмен. Есть минутка?
— Конечно, Макс. Я как раз собиралась тебе звонить.
Холмен сообразил: Гейл хотела сказать ему, что полиция назвала имя подозреваемого.
— Помнишь, ты говорила, что, если мне понадобится несколько дней, ты уладишь все с Гилбертом?
— Тебе нужно отлучиться?
— Да. Накопилась масса неотложных дел, Гейл. Больше, чем я думал.
— Ты уже связывался с полицией?
— Только что общался с капитаном Леви. Так ты договоришься с Гилбертом? Всего пара деньков. Он хорошо относится ко мне…
— Я сейчас же позвоню ему, Макс… уверена, он поймет. Послушай, может, тебе встретиться с психологом?
— У меня все в порядке, Гейл. Мне не нужен психолог.
— Не забывай все то, чему научился, Макс. У тебя же богатый опыт. И не пытайся выглядеть человеком с железными нервами. Подумай, каково будет пережить такое несчастье в одиночку.
Холмену захотелось спросить, не желает ли она разделить с ним чувство вины. Ему надоело, что все обращаются с ним так, будто он может натворить бед.
«Брось, — напомнил он себе. — Гейл просто выполняет свою работу».
— Мне нужно время, вот и все. Если я передумаю насчет психолога, то дам тебе знать.
— Я просто хочу, чтобы ты понял — если что, я рядом.
— Знаю. Слушай… мне надо идти. Спасибо за помощь. Скажи Тони, что я звякну ему на днях.
— Скажу, Макс. Береги себя. Я знаю, тебе больно, но самое лучшее, что ты можешь сделать, это поберечь себя. Твой сын бы это одобрил.
— Спасибо, Гейл. Увидимся.
Холмен повесил трубку. Гейл может считать, что Холмену важнее всего покой, но и у него было свое мнение на этот счет. Преступный мир он знал превосходно. И знал, как использовать свою осведомленность.
8
Друзей у преступников не бывает. Бывают соучастники, поставщики, «крыши», шлюхи, «папочки», дилеры, сообщники, укрыватели, жертвы и боссы. Любого можно убрать, а вот доверять нельзя никому. Большинство тех, кого Холмен встречал за десять лет в Ломпоке, арестовали не потому, что их дела вели Дик Трейси или Шерлок Холмс. На них настучал кто-то из знакомых — без доносчиков полиция бы далеко не ушла.
Холмен хотел найти того, кто мог бы убрать Уоррена Хуареса.
— Ты тупой гринго, у которого вместо мозгов — дерьмо, — заявил Гэри Морено по прозвищу Чи.
— Лучше скажи, что по-прежнему любишь меня, братишка.
— Нет, послушай меня, Холмен: почему ты не драпанул? Я десять лет ждал, чтобы задать тебе этот вопрос, гребаный англичанишка.
— Не надо было ждать десять лет, Чи. Мог бы просто заглянуть в Ломпок.
— Тебя потому и взяли, что ты так думаешь, чертов уродец! Я бы вылетел из банка и дал бы деру до самого Сакатекаса, будто мне в жопу перец вставили. Ну давай, иди сюда, брат.