Самое серьезное внимание Сюлли уделял развитию сельского хозяйства. Ему принадлежит известная формула, согласно которой «земледелие и животноводство — это две женские груди, которые питают Францию». Он запретил поместным дворянам произвольное обложение крестьян повинностями, освободил сельскохозяйственных производителей от больших недоимок, но в то же время поднял косвенные налоги.
Сюлли поощрял освоение незанятых и запущенных земель. В опубликованной в 1600 году книге «Театр сельского хозяйства», выдержавшей до смерти Генриха IV пять изданий, Сюлли пропагандировал прогрессивные методы обработки земли. Он старался заинтересовать дворянство предпринимательством и вывозом сельскохозяйственной продукции. Одновременно ввел обложение специальным налогом всех буржуа, приобретших (купивших) дворянство после 1578 года.
Действия Сюлли, направленные на ускоренное развитие сельского хозяйства, встречали полное понимание и поддержку Генриха IV. Когда в 1610 году король собрал армию в Шампани для намеченного похода в Рейнскую область, ему стали известны факты грабежей местных крестьян солдатами. Генрих IV вызвал к себе командиров и приказал немедленно положить конец этим бесчинствам. «Что же будет, если мой народ, который кормит меня, который несет государственные тяготы, который оплачивает ваше содержание, будет разорен? Господа, обижать мой народ — это значит обижать меня!»
Умелое управление Сюлли, продолжавшееся до конца царствования Генриха IV, значительно поправило дела в стране. Однако при всех несомненных заслугах Сюлли в деле реконструкции страны следует иметь в виду, что он был лишь способным исполнителем воли Генриха IV. Именно с «добрым королем Анри» народная молва связывала всеобщее успокоение и невиданное по своей продолжительности — двенадцать лет — состояние внутреннего мира.
При всей занятости внутренними делами Генрих IV уделял внимание распространению влияния Франции за пределы Старого Света. Он сознавал важность открытия и освоения новых заморских территорий, которые должны были составить колониальную империю, необходимую, как он считал, для экономического развития Франции. После неудачных попыток французов в середине XVI века обосноваться в Бразилии и Флориде Генрих IV обратил внимание на Северную Америку, чему способствовал любимец короля Самюэль Шамплен, капитан королевского флота. Начиная с 1603 года, Шамплен с благословения Генриха IV предпринял девять длительных экспедиций, в ходе которых детально обследовал район реки Святого Лаврентия и область Великих озер. 3 июля 1608 года он основал город Квебек, ставший административным центром Новой Франции.
Все — и современники, и позднейшие историки, — рисуя политический портрет Генриха IV, отмечали в нем одну и ту же главную черту — склонность к компромиссу и примирению. «Этот гений примирения, которым он был одарен, — отмечал крупный историк второй половины XIX века Габриэль Аното, — особенно проявился в найденном им выходе из религиозных затруднений. Это была самая трудная часть стоявшей перед ним задачи. Всем нужно было дать удовлетворение, делая по возможности меньше уступок, оберегая при этом дворянство и прерогативы королевской власти».
Сходную оценку дает другой историк XIX века. «…Государство отдохнуло при нем от своих долгих страданий, — констатировал Тимофей Грановский, — раны, нанесенные междоусобными войнами, были отчасти залечены. В 1610 году Генрих IV стоял, бесспорно, во главе самого могущественного из государств Европы. Двенадцать лет мира успокоили Францию; в ней было многочисленное воинственное и нетерпеливо ожидавшее новых подвигов дворянство. Отличная артиллерия, хорошо устроенные доходы, значительные запасы, и во главе стоял король, который, бесспорно, принадлежал к числу величайших людей той эпохи…»
Ближайшие соседи Франции — испанские и австрийские Габсбурги — с возраставшим беспокойством наблюдали за энергичной деятельностью Генриха IV, справедливо опасаясь нового военного столкновения с ним. В этом отношении идеальным средством предотвращения такой угрозы было физическое устранение короля. Его наследник был еще слишком юн и несамостоятелен, а Мария Медичи, мать дофина, женщина ограниченного ума, никогда не понимала и не разделяла амбициозных внешнеполитических устремлений своего супруга.
Поколения историков старательно выясняли, не было ли убийство Генриха IV 14 мая 1610 года организовано Габсбургами. Уж слишком очевидна была их заинтересованность в таком исходе. Тем не менее до сих пор доказательств их причастности к этому преступлению обнаружить не удалось. Остается констатировать роковое стечение обстоятельств. Убийство короля произошло накануне отъезда Генриха IV в армию, изготовившуюся в Шампани для похода в Рейнскую область и Испанские Нидерланды. Король намеревался нанести второй, на этот раз сокрушительный удар по могуществу Австрийского дома. Как нередко бывало в истории, предвоенный кризис получил романтическое облачение.
В 1609 году у 56-летнего Генриха IV, известного многочисленными любовными похождениями[4], вызывавшими бешеную ревность его молодой жены, появилась новая страсть — четырнадцатилетняя Шарлотта де Монморанси. Правила дворцового этикета не позволяли королю брать в любовницы незамужнюю девушку из хорошей семьи. Предварительно будущую фаворитку нужно было выдать замуж, позаботившись о приискании ей сговорчивого мужа. В то время Шарлотта была помолвлена с одним из друзей короля, Франсуа де Бассомпьером, имевшим репутацию большого повесы. Генрих IV посчитал этот брак неподходящим для осуществления своих намерений и сумел его расстроить. Затем король поспешил выдать предмет своей страсти замуж за принца Конде, своего ближайшего родственника, казавшегося ему покладистым и незлобивым. Последующее развитие событий показало, насколько король ошибся в своих расчетах.
Молодожены приглянулись друг другу и не скрывали, что счастливы. Конде решительно отказался играть отведенную ему роль. Сразу же после женитьбы он покинул двор и уединился с юной красавицей-женой в одном из своих многочисленных владений. Ярость короля не знала пределов. Он стал настаивать на немедленном разводе супругов Конде, которые, прекрасно зная крутой нрав короля, тайно выехали из Франции и нашли убежище в Испанских Нидерландах. Это побудило Генриха IV ускорить подготовку к военному выступлению, которое решено было нацелить на бельгийские провинции Испании.
Бегство принца и принцессы Конде получило широкий европейский резонанс. Габсбурги и их союзники усмотрели в этом удобную возможность возобновления внутренних распрей, способных ослабить Францию, как это уже бывало на протяжении второй половины XVII века.
Тем временем подготовка к выступлению была завершена. 19 мая 1610 года Генрих IV должен был отправиться в расположение армии. Перед отъездом он решил наконец короновать свою супругу, добивавшуюся этого в течение десяти лет их брака. Кто знает, как долго продлится военная кампания, размышлял король. В его отсутствие страна не может оставаться без управления текущими делами. Этим и должна была заняться Мария Медичи, плотно окруженная министрами-сподвижниками Генриха IV.
13 мая в королевской базилике Сен-Дени была назначена соответствующая церемония. По этому случаю город был празднично украшен: на скорую руку воздвигнуты триумфальные арки из дерева и искусственные фонтаны; повсюду множество цветов. «Никогда, — писал в своих воспоминаниях участник торжественной церемонии кардинал де Ришелье, в то время епископ Люсонский, — собрание дворянства не было столь представительным, как на этой священной церемонии, никогда принцы не были одеты более нарядно, а принцессы и дамы — увешаны драгоценностями; кардиналы и епископы украшают это собрание; уши наполнены очаровательной музыкой и песнопениями; к всеобщему удовлетворению, разбрасываются золотые и серебряные монеты».
Месяц спустя Мария Медичи призналась своему земляку, послу великого герцога Тосканского, что это был самый прекрасный день в ее жизни. Король же, на что многие обратили внимание, явно нервничал, часто вскакивал с места, бросал на присутствующих подозрительно-недоброжелательные взгляды. В один момент он неожиданно взял на руки малолетнего дофина и, подняв его высоко, чтобы видели все, произнес в наступившей тишине сильным голосом: «Господа, вот ваш король!»
Вернувшись в Лувр, Генрих, как сообщает историк Жюль Мишле, провел бессонную ночь. К тому же посетивший отца побочный сын принц де Вандом совсем некстати рассказал, что какой-то прорицатель по имени Лабросс уже который день предрекает близкую смерть короля. Генрих пытался отшутиться. Ему, мол, не первый раз пророчат насильственную смерть, все обойдется и на этот раз… Однако неприятный осадок от рассказа сына долго мешал королю уснуть.
Утро 14 мая не принесло успокоения. Полуденный завтрак проходил как обычно, правда, король был непривычно рассеян и явно не слушал разговоры присутствующих.
В четыре часа пополудни Генрих изъявил желание прогуляться и приказал заложить экипаж. Он был намерен навестить Сюлли, который приболел. Но потом неожиданно поменял первоначальный план и решил ехать к банкиру Поле, точнее — к его рыжеволосой красавице-дочери. Погода стояла солнечная, теплая, и король попросил раздвинуть кожаные занавеси на окнах кареты. Экипаж, в котором помимо короля находились месье де Монбазон и герцог д’Эпернон, неспешно двигался по узким улочкам. За беседой король и его спутники не заметили, что за ними быстрым шагом неотступно следует закутанный в плащ человек. На одном из перекрестков карета короля приостановилась. В этот момент ее дверца внезапно распахнулась, и Генрих IV получил удар кинжалом, нанесенный вскочившим на ступеньку неизвестным.
«Я ранен!» — вскричал король и инстинктивно поднял левую руку, защищаясь от нападения. Этот жест оказался для него роковым. Преступник молниеносно нанес второй удар. На этот раз кинжал пронзил сердце. Король умер на месте. Убийца пытался скрыться, но его схватили и жестоко избили.