приоткрывались , словно живые, при малейшем дуновении ветерка, и, кажется, даже при биении моего сердца!
Чего мне стоило это надеть — только я знаю…
…Первые полдня я упорно, и что важнее, успешно бойкотировала горгон вместе с этим их шёлковым непотребством. Упрямо куталась в халат и отказывалась от каких бы то ни было разговоров.
От обеда я гордо отказалась. Надеюсь, очень надеюсь, горгоны не заметили, что с сожалением… притом с большим. Тефтельки в томатном соусе исходили таким упоительным ароматом, что только слюни подбирай, а воздушный кремовый торт с ягодами чуть было не одурманил меня, не погубил…
Когда солнце устало висеть неподвижно и принялось лениво соскальзывать в лазурную прохладу объятий Нуна, расплёскиваясь золотом по бликующей поверхности, когда я уж не чаяла и не надеялась, мне, наконец, сообщили, что «Владыка изволит меня видеть».
Оскорблённая формулировкой, я тем не менее, чуть не мгновенно облачилась в единственное, что было доступно. И, стоило мне застегнуть последний крючок на поясе, как оживлённое бытовой магией зеркало отделилось от стены, спеша меня «порадовать».
Вот только радость оказалась спорной.
Застыв статуей, я смотрела на незнакомую мне лилаю, на чьём лице проведённая с демоном ночь навеки оставила отпечаток. Даже хуже. Яд инкуба проник куда глубже: в самую душу.
Ведь не зря говорила Наставница Чтения Лиц в Школе Белых Лотосов, чопорная лиана Кюри: глаза — зеркало души!
А я с ужасом лицезрела в отражении своих глаз то, чего раньше не было и быть не могло: отблески пляшущих искр!
Янтарно-багряных, как пламя Запределья!..
Прядильщицы, вы смеётесь надо мной!
…— Теперь госпожа изволит следовать за нами? — звенящую тишину прорезал подчёркнуто вежливый голос горгоны.
Девушки терпеливо ожидали у дверей.
Приставленные соглядатайки ни жестом, ни взглядом не дали понять, что возмущены моим упрямством, и всё же исходящую от них неприязнь я ощущала буквально кожей.
— Изволю, — буркнула я со вздохом.
— Госпожа недовольна? — одна из горгон приподняла тонкую бровь.
— Как же мне быть довольной?.. Мне предстоит идти… в этом… в этом…
Я неопределённо взмахнула руками.
В глазах предательски защипало, чтоб меня, кулёму такую, жроты задрали! Ну ведь позорище, в эдаком непотребстве у людей на виду разгуливать!!!
— Госпоже не нравится платье? — В раскосых влажных очах напротив на миг мелькнуло нечто, похожее на зависть.
Р-р-р-р!
— Вы шутите, вашу ж сажу⁈ — не выдержала я.
— Наш народ лишён чувства юмора. — Серьёзно ответили мне и тут же спросили с плохо скрываемым высокомерием: — Подарок Владыки недостаточно роскошен для госпожи?
Я вновь скрипнула зубами.
Хорош подарочек!
— Это — творение гения Хашури! — с придыханием воскликнула левая горгона, картинно закатив глаза и сложив маленькие изящные кисти перед грудью.
А я-то уж думала, что эти, с перламутровыми щупальцами лишены не только чувства юмора, но и эмоций.
— И сшито оно по последней столичной моде! — обиженно добавила правая горгона.
На этих словах в глазах средней зажглись голубые огоньки и девушки по сторонам замолчали, потупились.
— Если всё разрешилось, не будет ли лучше поторопиться? Не следует заставлять Владыку ждать.
Я поспешно прикусила язык, проглотив колкий ответ, который уже висел на самом кончике и послушно потопала за своими соглядатайками. И всё же я прождала этого напыщенного павлина чуть ли не целый день!
Стоило нам спуститься по нефритовым ступеням на залитую солнцем площадку с фонтанами, как от стайки девушек в длинных летящих платьях, окруживших величественные статуи Прядильщиц, отделились три. Они в упор уставившись на нашу процессию.
— Она тоже участвует в Кастинге? — демонстративно не отвечая на моё приветствие, кисло поинтересовалась у соседки блондинка, обёрнутая в нежно-голубое облако на бретелях. — Меня не предупреждали, что в Лицей теперь берут девиц из Хвоста!
М-да. Вот тебе и платье по последней столичной моде.
А как же старое-доброе «по сарони встречают»?
Впрочем, мне ли сейчас говорить о сарони.
— Что ещё за Кастинг? — спросила я у горгон когда девушки остались за спиной и между лопаток сразу засвербело от чужих неприязненных взглядов.
На детских губах «левой» зазмеилась хитрющая улыбка, она уже собиралась ответить, но предупредительные искры в глазах «средней» остановили её.
— Госпожа сама сказала, что изволит общаться лишь на тему своего возвращения домой. Госпожа передумала?
Я хмыкнула и не ответила.
Вот же вредины!
Ну, Белла, осталось всего-ничего позора, и ты сможешь забыть дворец Владыки, как страшный сон…
Как же чудовищно я ошибалась!
Глава 7
Владыка Света, Страж Мира, Хранитель Белого Дракона Зари, Лорд Островов Белой Кости, Риардон Хатар-Небесный Всадник пребывал на верхнем ярусе потрясающей великолепием беседки размером с трёхэтажный дом из белоснежного, с голубоватыми вкраплениями, мрамора, куда мы с горгонами подымалась по винтовой лестнице.
Поклонившись, мои сопровождающие удалились.
Я прошлась взглядом по фонтану в круглом бассейне с лазоревой водой, по облицованным золотом и камнями аркам и колоннам, прежде чем посмотрела на самого Владыку.
Небесный Всадник с бокалом чего-то пенного и ядовито-зелёного задумчиво взирал на меня.
Вчера мне так и не удалось как следует рассмотреть нашего правителя, да и робела я, если уж совсем начистоту. Сегодня же словно невидимые путы спали с век, совести и воспитания!
На этот раз Владыка был в белом. На правителе был лёгкий кафтанг, прошитый золотой нитью и свободного кроя брюки. Даже сидя в расслабленной позе, откинувшись на высокую, отделанную золотом спинку кресла, огромный, плечистый Владыка вызывал невольный трепет и нервный перестук зубов.
Глубоко посаженные глаза лорда Островов Белой Кости при пристальном изучении оказались тёмными, почти чёрными. Как ничто, как бездна… Суровости этому взгляду прибавляла складка между густых бровей.
Прямой нос, узкие аристократичные скулы, упрямый, выступающий вперед подбородок… Гладкие каштановые волосы убраны в низкий хвост. Короткая густая бородка и усы над четкой, ярко очерченной линией верхней губы.
…В противовес Наставнице лилае Кюри наш старый Наставник Чтения Лиц не раз говорил, что вовсе не глаза — зеркало души, а губы.
— Глаза — лишь ширма, — откашлявшись и лукаво посверкивая магическими линзами своего пенсне, поговаривал Наставник Юм. — Хотите узнать, чего ждать от человека, присмотритесь к его губам…
Осмелев до безрассудности, я нагло пялилась на губы Владыки, перебирая в памяти крупицы мудрости, полученные от Мастера Юма в Школе Белых Лотосов.
Рот правителя с чёткой верхней линией и немного выпяченной вперёд нижней губой с головой выдавал в нём изощренный ум, способность мгновенно генерировать идеи и даже остроумие, кто бы мог подумать. При этом опущенная линия правого уголка ненавязчиво так и довольно красноречиво предупреждала, что мужчина передо мной может быть не только резким и язвительным, но и жестоким. Среди обладателей столь выраженной линии Самсона было немало прославившихся своей жестокостью правителей, вспомнила я уроки Наставника.
Вот только злость и усталость от томительного ожидания начисто отшибли мне инстинкт самосохранения.
Оставив в покое губы правителя, я нагло уставилась прямо в два чёрных омута напротив.
По коже липкими лапками пробежал холодок, внутри предостерегающе дёрнуло. Я поспешно принялась изучать узорчатую плитку под ногами. Почти физически я ощутила усмешку Владыки. Тревожную такую усмешку, от которой в горле сжался ком.
Пока я раздумывала, что ж сделать в первую очередь — принести извинения за невольную дерзость или сперва склониться в поклоне (ни один из вариантов не нравился, оба коробили), заговорил сам Владыка.
Его глубокий низкий голос пробирал до мурашек, до головокружения, подло расшатывал пол под ногами! Потому и смысл сказанного доходил с запозданием, что только больше дезориентировало.
И бесило!
— Если бы Владыка Запределья умер у меня в гостях, миру между нашим королевством и Запредельем пришёл бы конец.
Хлопнув пару раз ресницами, я честно попыталась понять, с чего бы Владыке обсуждать со мной Правителя Запределья. Понимание вместе с остатками храбрости и самоконтроля позорно тонуло в чёрном омуте глубоко посаженных глаз.
— Когда-то наши предки заключили Союз Дланей, разделив на двоих Силу Первой Длани, закрывающей собой прореху между мирами.
— Лучезарной Длани… — вырвалось у меня тихое помимо воли.
Владыка поморщился.
— Особой лучезарности я там не заметил. Длань имеет поэтичный до отвращения цвет зари потому лишь, что питается кровью… Кровью Мира Живых и кровью Мира Мёртвых. Эта паскудина готова разжать хвалёные небесные персты в любой момент… стоит только перекрыть ей доступ к пище.
Только тут до меня дошло, что Владыка не просто так заговорил о Длани.
Конечно, каждый островитянин с детства знает, что Лучезарную Длань питает сила и мощь двух великих правителей!
Нашего, Владыки Света и… Владыки Запредеделья!
Говорили нам и что «Владыки с незапамятных времён зовут Силу свою Кровью, ибо устроены они иначе, чем мы, люди…»
Стоп!!!
Владыка Мира Мёртвых?!!
Я не ослышалась?
Прядильщицы!!!
Ведь Риардон Хатар-Небесный Всадник сразу сказал: если бы Владыка Запределья умер …
Прядильщицы!!!
— Владыка Запределья?.. — я пробормотала это так тихо, что правитель не расслышал моего писка.
Он продолжал говорить.
— … я не мог допустить, чтобы тьма вновь хлынула в мир живых.
Каждое слово Лорда Белых Островов падало камнем.
На этот раз я выдержала тяжёлый взгляд.
Спасибочки шоку, как говорится.
А ведь думала, после ночи с демоном ничто и никогда больше не выбьет у меня почву из-под ног! Ни в прямом, ни в переносном смысле!