«Единственный сын, надежда их, красивый был. Отцу помогал в больнице весной, вежливый. В газете работал, продавал на Кузнецком Ведомости. Вот ведь как бывает то… все под Богом ходим… Жалко юнец совсем был, 14 годков только исполнилось.» – шептались в сестринской, но Иван уже не слышал. Он знал куда идти. Илья сегодня в ночь подежурит, сам предложил, мол, ты Игнатьич с женой побудь дома, утешь.
Он
Накатила волна страха. Будто кто-то рядом в кромешной темноте стоит и смотрит, но не дышит. Такое было уже пару раз за последние часы. 15 часов в темноте и тишине, заряд смартфона сдох полностью только что. Холод пронизывает до костей, пить и есть хочется нестерпимо. И страшно. Олег снова вспоминал тот вечер у Игоря дома.
– Я ведь не всё сказал им. Просто потому, что никогда не доверял этой милицейской репрессивной машине.
Олег отметил, что Игорь Вячеславович назвал правоохранителей по-старому.
– Я в тот вечер вышел из кабинета сказать директору что всё, на сегодня закончил и домой отчаливаю. Он всегда предлагал присоединиться к своему банкету и, что уж говорить, я часто соглашался, дело молодое. Да и парнем он был не плохим, щедрым. В этот раз снова были девки, одна симпатичная, ниже среднего роста, чернявая. Чуть полноватая, фигуристая. Как сейчас помню – глаза яркие чёрные и какие-то странные, будто с угрозой. Я тогда это на действие наркоты списал, многие баловались в нашем творческом мире. Одета в чём не могу вспомнить. Но вот что сказала мне – помню. Подошла и спрашивает:
– Не видел ли тут чулка моего?
– Нет, – говорю, – не видел, я работал, у себя был.
– Сделал я пару шагов и повернул в коридор, там кабинеты боссов были. И вот на тебе – чулок этот прямо передо мной на полу лежит. Я его поднял и назад, а девушки той фигуристой уже нет. Зашёл в офис босса, а там девка та мелкая визжит. И начальник мой лежит кулём на ковре, голова набок, видно что неживой. Чулок автоматом сунул в карман, босса в себя привести пытаюсь, эта орёт. Вызвал скорую, ментов. Приехали, начали задавать вопросы. А я до того спрашивал ведь девку то мол, где вторая? Та мне утверждает, что не было второй. И так уверенно. Охранник на двери на первом этаже то же говорит – поднялись вдвоём они. Я и решил тоже промолчать.
– Ну и почему же это она то была, Жужана? – спросил Олег.
Игорь уже довольно сильно захмелел и продолжил:
– А то. Этот чулок, им задушили директора моего. Экспертиза показала, что душили шнуром или тканевой верёвкой, чулок вполне подходит технически. Но самое главное – чулка у меня не наши. Я его потом, через пару дней как освободили, из кармана вытащил, как вещи в химчистку отнести собрался. На нём JJ вышиты буквы с краю. Ну и самое главное. Знаешь где жила пани Скобска?
– В 21 доме в тех меблированных комнатах? Где я работал? – догадался Олег.
– Нет, в 4-ом. На 2 этаже. Где работал я, вот там редакция «Смельчака» и была.
– Мистика, ну и ну! —протянул Олег. Было уже поздно, завтра в самолёт и снова на работу.
Она
Скобская не была иудейкой. Иначе не видать ей было ни Варшавы, ни Москвы. Так бы в местечке и жила. И, возможно, жила бы долго и умерла от старости, как хорошие еврейские бабушки, окружённая внуками и правнуками. Она была католичкой и отпевать её должен был польский ксендз.
К нему то и отправился Иван, прихватив бутылку недорогого креплёного. Знакомство они свели на почве возлияний и теософских споров о бытии и Божественном слове. Понятно, что как православный и католик, общих точек в основном не находили. Зато пили оба креплёные вина, водку недолюбливали, и встречались на Госпитальном по своим покойницким поводам раз-два в месяц. Для приятельства вполне достаточно.
Ксендз служил. Иван, чуть поклонившись распятию и самому клирику, присел на задней скамье. Интереса не вызвал, хотя завсегдатаи костёла Петра и Павла на русского покосились.
После службы присели в доме поляка, что возле костёла. Иван рассказал про смерть Андрея, ксендз слушал, кивал и сокрушался, утешал как мог. Откупорили бутылку, ксендз принёс ради такого печального события вторую. К третьей оба были уже в полном изумлении. Иван в больнице не первый год служил. Поэтому знал какие порошки с алкоголем принять можно, а какие своё действие потеряют. Правильный состав и всыпал он в рюмку своего визави. Никоем образом не собираясь нанести тому вреда. Просто чтобы уснул.
Всё сработало как надо. На следующий день ксендз спал сном мертвецки пьяного человека и на отпевание не явился. Прочие были или заняты своими делами, или не пожелали тратить времени на девицу без роду и племени. Так и закопали Жужану не отпетой. В том была месть Ивана.
Он
Олег забылся коротким сном. Но холод быстро вернул его к действительности.
С Игорем они потом часто переписывались, но историю эту не обсуждали больше. За несколько лет всё здорово изменилось – Олег женился на немке, уехал на ПМЖ в Германию, нашёл новую работу по своей первой автомобильной специальности на заводе WV. Потом развёлся, пытался наладить свой бизнес, пережил пандемию, заразившись одним из первых в начале 20-ого года. Вернулся на завод, купил квартирку-студию на окраине, раздался вширь и разочаровался в женщинах. Игорь Вячеславович продолжал писать для сетевых изданий и почти перестал фотографировать. Со временем его история стала забываться и уже не казалась мистической. Понятно, что мажор снял двух девчонок, и о второй первая не стала говорить. А что до убийства, то в 90-ых много кого убивали, особенно из богатых. Охранник внизу, так вообще мог быть запуган или подкуплен.
Так иногда думал, вспоминая странную историю, Олег, пока не раздался тот звонок. Игорь звонил из клиники в Берлине, просил приехать, если Олег недалеко. Обычно в 20-ых годах не принято звонить, люди обмениваются сообщениями, видимо дело было важным. Вольфсбург, где трудился Олег от Берлина всего в 2-ух часах по А2. Вечером этого же дня Олег вошёл в палату к Игорю, поздоровался. Тот здорово сдал с их последней встречи пару лет назад.
– Это раковая клиника, я пока держусь, но дела не очень, – Игорь говорил медленно, с усилием, – у меня просьба. Ты можешь последнюю просьбу выполнить? Ты ведь в Москву поедешь?
На это Олег мог отшутиться, что тот рано себя хоронит, но почему-то не стал, только кивнул, присев рядом:
– Да, билет на послезавтра на утро, отвезти что-то надо?
– Тот случай, я рассказывал, когда встретил её, Жужану, душительницу Кузнецкого. Помоги мне. Я боюсь. Она приходит каждую ночь и стоит вот тут. Потом я просыпаюсь. Не думай, это не из-за лекарств. Я тогда не всё сказал тебе. Я ведь забрал её чулок, вот, верни ей!
Олег отдёрнул руку как от гадюки. Но Игорь всё-таки вложил в его ладонь чистый, слежавшийся, плотный серо-сиреневый свёрток ткани. Заговорил быстро, умоляя:
– Ты пойми, никто кроме тебя не знает. Я же коллекционер редкостей, это мой самый ценный экземпляр в коллекции! Я должен был от него избавиться, знаю. Она за ним приходит. Я боюсь. Она хочет его обратно, я очень прошу тебя. Сделай, ты же мне веришь, ты знаешь, что всё непросто, есть непознанное. И она есть! Я старый, в бога и ад не верю, я только одного боюсь. Умру, а там, за краем – она!
– Да просто выбросим его, сожжём. А ты проси сильнодействующего снотворного. Как терапия пойдёт тебе лучше станет. А от этого избавлюсь хоть сейчас, – Олег совершенно не собирался нестись в Москву из-за странностей больного старика.
– Нет, – Игорь тяжело упал на подушку, – не выйдет, я пытался. И сжигал его. Он снова утром у меня, как тогда, после СИЗО.
Так или иначе, но августовским вечером около 6-ти он стоял перед дверью четвёртого дома по улице Кузнецкий Мост. Дверь ожидаемо была закрыта, рядом – кнопка домофона с камерой. Надо было решаться, внизу живота холодком растекался страх. И тут дверь открылась. Две щебечущие дамы преклонных лет Олега не заметили, он галантно поддержал им дверь и скользнул внутрь.
«Лестница одна, этаж второй, сразу направо и до конца. Оставить так чтобы не было видно, запихнуть куда-нибудь.» – повторял Олег. Наверху хлопнула дверь. По лестнице спускалась уборщица. После поворота направо на 2 этаже Олег упёрся в закрытую стеклянную дверь, откуда, видимо, только что уборщица и вышла. За стеклом был виден нужный коридор, где когда-то размещались кабинеты главреда и директора. Олег сбежал вниз, догоняя уборщицу.
– Извините! Извините!! – крикнул ей, входящей в техническое помещение, где у стены были видны вёдра и баллоны к кулеру. Не услышала. Раздражённо рванул дверь. Тётки видно не было. Сделал шаг внутрь, чтобы включить в помещении свет. Дверь за ним тихо и быстро захлопнулась.
Олег уже около суток сидел в этом помещении, оказавшемся каменной ловушкой. Тишина и темнота были абсолютными. Холодно, есть и пить уже не хочется, вялость во всём теле. В кармане что-то мешалось, вынул и пронял что держит в руке чулок призрака, о котором совсем забыл. Вытянул руку вверх и прошептал: «Забери, отпусти меня.»
Тьма покачнулась и чулок выскользнул из пальцев вверх. Быстрым движением обмотался вокруг шеи Олега. Кричать тот уже не смог.
Эпилог
– Материал смотрел? – старший лейтенант двинул листы дознавателю Сергею, – тут ещё документы его и телефон. Он выложил пакет на стол, – давай не задерживай процесс, к завтра чтоб мысли оформил.
Сергей охнул и потянулся. Ещё не хватало этого ко всем висякам. Убийство в центре Москвы.
– Я к шефу на совещание, работай, – старший вышел из кабинета. Ему хорошо, пятница. Побазарят и бухать будут, сегодня день рождения у зама. Простые смертные будут работать – солнце ещё высоко.
– Так, что тут у нас… Гражданин ФРГ Барский Олег Валентинович… тааак гражданство двойное, карточки-фигарточки… Трупий телефончик сдох, ага…
Сергей присоединил свою зарядку к смарту Олега. Продолжил изучение:
– Механическая асфиксия … в результате удушения… тело обнаружено … травм не зафиксировано… по адресу Кузнецкий Мост дом 4… 8-00… осмотр проводится при естественном освещении… свидетелей не выявлено … всё как всегда плохо, короче, – закончил Сергей изучение тощей папки. Хернёй страдать категорически не хотелось. Хотелось жрать.