– Я бы никогда не сделал ей больно, – говорю я. Мой голос звучит хрипло. Как же мне хочется, чтобы это было правдой. Это самое честное, что я могу ему сказать.
Оглядев меня с ног до головы, Эр Джей явно хочет сказать что-то еще, но в моем кармане жужжит телефон. Выдыхаю с облегчением – сам не ожидал, что так обрадуюсь спасению, – но тут же вижу на экране отцовский номер и тихо матерюсь.
– Папа, – бормочу я и включаю громкую связь с кратким: – Да?
Сбросил бы его на автоответчик, если бы не был так рад перевести тему. Допрос Эр Джея начинал меня напрягать. Понятия не имею, откуда еще у него мог взяться такой интерес, если только Слоан не влияет на наши с ним отношения куда сильнее, чем я думал. Интересно, не решила ли она настроить Эр Джея против меня, пока мы с Кейси вместе. Я знаю, что это все из лучших побуждений – она просто защищает сестренку, – но Слоан может быть совершенно беспощадна.
– Доброе утро! – с жалким воодушевлением восклицает отец. Полагаю, этот голос он изображает ради матери Эр Джея на том конце провода. – Застал вас до завтрака?
– Ага, чего надо?
Последнее время он звонит мне чаще, чем за все годы моей жизни вместе взятые. Это часть его резкой смены ролей – и пародия на папашу из какого-то телесериала меня пугает и оскорбляет одновременно. С тех пор как в его жизни появилась Мишель, он словно бы обнаружил в себе родительское начало и стал пытаться восполнить десятилетие игнора. А может, просто хочет, чтобы Эр Джей с матерью считали его хорошим отцом.
Я ему не верю. Люди так быстро не меняются. Не уверен, что они вообще меняются. Просто учатся лучше прятать недостатки. Так что нет, я не верю, что мой отец резко перестал быть эгоистичным мудаком и начал волноваться о таких мелочах, как «семья».
Где был этот семьянин, когда мама умерла? Где угодно, только не рядом со мной, это уж точно. До ее смерти мы были близки. Вместе смеялись, плавали под парусом. Иногда я даже убеждал его поиграть со мной в приставку. Нам было весело.
А потом ее не стало, и отец про меня словно забыл. Закопался в работу и приписал меня к категории чего-то неважного. Иногда он вспоминал о моем существовании, ему становилось стыдно, он швырял в меня деньгами и опять исчезал.
Со временем мне понравилось быть одному. Ну реально, какому подростку не понравится ходить на ушах без последствий? Что бы я ни делал, в какие бы дикие истории ни влипал, отец даже не моргал. Летом перед десятым классом – когда я еще учился в Балларде, как и семьдесят пять процентов отбросов Сэндовера, – я закатил вечеринку в нашем особняке в Гринвиче. Весь дом разгромили подчистую, после десятка жалоб на шум появились копы, а отцу было все равно. Он нанял уборщиков и ушел в кабинет, заключать какую-то там важную сделку с японским производителем техники. Когда меня исключили из Балларда, а затем и из той напыщенной шведской частной школы? И глазом не повел. Выписал очередной чек и отправил меня в Сэндовер.
Так что, что бы это ни было, в этой непрошенной оливковой ветви, которую он тыкает мне в нос, я не заинтересован. Мне стало плевать много лет назад.
– Я хотел поговорить с вами о рождественских каникулах, – говорит папа. – Могли бы провести их все вместе.
– Ага, да. Мне кажется, нас уже поздновато водить в Диснейленд, пап.
– Мишель предлагает съездить в горы. Может, покататься на лыжах?
– Мне-то что? Делай, что хочешь, пап. У меня другие планы.
– Обдумай этот вопрос, – настаивает он, явно решив игнорировать мою грубость в качестве какой-то психологической атаки. – А пока мы с Мишель хотели заехать к вам в гости на днях. Хотим сводить вас поужинать, мальчики. Что скажете?
– Я пас.
Сбрасываю звонок без какого-либо сожаления. Даже неодобрительный блеск в глазах Эр Джея не может меня смутить. Понимаю, мы теперь братья, и его это тоже касается, но лучше ему в это не лезть. Ему не понять восемнадцать лет наших отношений, просто потому что он знаком с Дэвидом всего несколько месяцев. Бо́льшую часть из которых мы провели в этой комнате.
– Зря ты так, – говорит мой сводный брат. – Мог бы хоть немного постараться.
– Мог бы, но не хочу. Поверь мне, не покупайся на этот спектакль. Он не заслуживает того, чтобы ты за него заступался. Эти разговоры заканчиваются куда быстрее, если я даже не притворяюсь, что мне интересно.
– Может, это не спектакль, – замечает Эр Джей.
Закатываю глаза. По какой-то нудной причине он всю прошлую неделю донимает меня, мол, мы должны помириться. Вот только он не знает моего отца и не знает, что это такое, проснуться однажды утром и обнаружить, что ты перестал существовать для собственного папы. По крайней мере, отцу Эр Джея хватило совести загреметь в тюрьму.
– Сказано же тебе, весь этот сопливый бред – это всего лишь бред. Все эти подарки и обещания путешествий, которыми он засыпает вас с матерью, все эти попытки быть твоим другом. Все это ненастоящее. Он просто пытается впечатлить твою мать. Показать себя с лучшей стороны, чтобы она не забрала половину его состояния при разводе.
В лице Эр Джея проступает неуверенность.
– Что? – требовательно спрашиваю я.
– Ну не знаю… – Он нервно теребит кончик галстука.
– Что? – повторяю я.
– Какой-то части меня кажется, что этот брак реально удастся, – признается он наконец.
У меня отвисает челюсть.
– Чел.
– Да знаю я.
– С каких это пор?
Он лишь пожимает плечами.
– Они выглядят счастливыми.
– Они молодожены, конечно, они пока счастливы. Он небось сегодня утром отлизывал ей на кухонной стойке.
Эр Джей морщится.
– Фу. Это же моя мама. В любом случае я не говорю, что это точно надолго. Только то, что я этому не удивлюсь.
Осуждающе качаю головой.
– Что случилось с твоим цинизмом? Это было моим любимым качеством в тебе. Точно Слоан во всем виновата.
– Мне нравится видеть маму счастливой, – бормочет он, направляясь к двери. – Уж прости.
Правда, когда мы доходим до дверного проема, он останавливается и смотрит на меня, опять преграждая дорогу.
Вскидываю бровь.
– Ты что-то еще хотел сказать?
После секундной паузы он отводит глаза и шагает за порог.
– Ничего, – бросает Эр Джей, не оборачиваясь. – Забудь.
Глава 4Эр Джей
Слоан вне себя от злости. Я думал, что раньше видел ее взбешенной, но это что-то с чем-то. Этакая зловещая тишина, под которой скрывается вулкан ярости. Кажется, она даже не дышит.
– Что думаешь? – спрашиваю я, но она мне не отвечает.
Час назад она позвала меня на наше место в стороне от заросшей лесной тропинки, на спрятавшуюся среди кустов скамейку. Я прибежал сразу после тренировки по плаванию, попросив Лоусона прикрыть меня и придумать какую-нибудь отмазку для тренера, почему я так рано смотался. Причину внезапной тревоги мне не объяснили, но можно догадаться, что все снова сводится к вопросу, тревожащему нас вот уже неделю.
Подкатывая к Кейси, дубина Фенн вынуждает нас что-то решать.
Мы знали, что рано или поздно нам придется припереть его к стенке из-за участия в аварии Кейси, но Слоан все сомневалась, не стоит ли сначала обсудить это с самой Кейси. Она объясняет это тем, что Кейси заслуживает правды, а Фенн, наоборот, не заслуживает шанса придумать, что сказать. Но я лично подозреваю, что она боится последствий, если Кейси узнает. Слоан до ужаса пугает мысль о том, что Кейси снова впадет в депрессию и на этот раз уже может и не выкарабкаться из той дыры.
А еще, я так думаю, она опасается, что чувства Кейси к Фенну затуманят ее разум, и она примет неправильное решение. Я знаю, что Слоан хочет отдать запись копам. Но от этой идеи у меня внутри все крутит. Не хочу стучать на своего сводного брата.
Но и девушку свою предать не могу.
Ненавижу оказываться посередине.
– Ну хоть намекни? – настойчиво прошу я.
Над нашими головами птица встряхивает ветку, и моя девушка вздрагивает, выходя из ступора.
– Она могла умереть, – возражает Слоан так, словно продолжает какой-то напряженный спор в собственной голове, в котором я не участвовал. – Фенн бросил ее там одну, с разбитой головой. Кейси могла истечь кровью. – Передернувшись от этой картины в своей голове, она начинает ходить туда-сюда. – Он мог убить ее, Эр Джей.
– Да, может быть, – осторожно говорю я. Спорить сейчас с ней – жизнью не дорожить, а я этим вечером умирать не собирался. – Но в то же время, если бы Фенн не вытащил ее из машины, она бы утонула.
Слоан резко разворачивается ко мне.
– Так ты, значит, на его стороне.
– Нет. Я просто предлагаю другую точку зрения на контекст.
– На хер твой контекст.
– Слоан. – Я вздыхаю. – Мы все еще не знаем, кто был вторым человеком на записи. Тем, который первый мимо камеры пробежал. Мы не знаем, кто это был, был ли он за рулем машины. А без этой информации очень легко обвинить во всем единственного, кого мы смогли опознать.
Слоан фыркает, вскидывая руки.
– А я не обязана быть справедливой. Моя младшая сестренка чуть не погибла, а Фенн врал нам месяцами! Это подозрительно, Эр Джей. Подозрительно!
Тут она права. Мой сводный брат в этой ситуации выглядит не очень хорошо. Фенну не повезло, что только ему хватило тупости сверкнуть лицом на камеру лодочного сарая. Если бы мы знали, кто был с Кейси изначально, то решение Фенна сбежать после ее спасения было бы мелкой деталью. Припиской в конце закрытого дела. Вместо этого его действия в ту ночь и в каждый последующий день выглядят не столько героическими, сколько подозрительными.
– По-моему, тебе пора решить, на чьей ты стороне. – Слоан наступает на меня, и ее глаза пылают как угольки. Она тычет мне пальцем в грудь, и, будь это кто-нибудь другой, это было бы угрозой.
– Ты же знаешь, что я не могу.
Я беру ее за руку, но она быстро отдергивает ладонь. Последнее время я много чего ей прощаю в свете обстоятельств, но и на ультиматумы тоже не пойду.