аздался хруст. Толстяк взвыл от боли:
— Ты сломал мне пальцы!
«Теперь он долго не сможет считать на калькуляторе», — пронеслось у Винни. Он нагнулся, ухватил ножку стула, на котором сидел толстяк, и дернул. Тот кулем повалился на пол. Открыв ящик стола, Винни обнаружил там короткоствольный револьвер тридцать второго калибра. Задрав рубашку, он засунул его за ремень и произнес:
— Это опасная штучка, она тебе не нужна — поранишься еще!
Дотянувшись до пачки денег, Винни начал считать. Толстяк со сломанными пальцами и разбитым лицом глядел на него, не в силах ему помешать. Винни закончил считать.
— Пятьсот, — сказал он, засовывая банкноты в карман; несколько штук он оставил на столе. — Мой друг вычтет это из твоего долга. В пятницу он хочет получить проценты. А еще через неделю пять штук.
— Но я не смогу собрать пять тысяч к этому времени, — захныкал толстяк.
— Продай «кадиллак», — предложил Винни.
— Я не могу, он заложен.
— Возможно, мой друг возьмет его за долг, — сказал Винни. — Я спрошу его. Ты бы смог платить только проценты.
— Ты с ума сошел! Эта машина новая — она обошлась мне в тридцать пять тысяч.
— Ну, это только предложение, — произнес Винни. — Конечно, будет дешевле заплатить пять штук.
— Я не могу, — опять заныл толстяк. — Я сейчас не могу.
— Я передам другу, что ты пообещал, — сказал Винни и вышел из офиса.
Винни сидел на своем месте, жевал попкорн и в который раз с увлечением смотрел невероятно длинный фильм Орсона Уэллса. Он любил Уэллса, любил его густой рокочущий голос и умел прекрасно ему подражать. Винни был талантливым имитатором.
Глава 2
Бипер запищал, когда Винни выходил из кино.
— Вот черт, — пробормотал Винни, — эта скотина не может подождать до завтра.
Он посмотрел на часы: еще можно успеть, если поторопиться. Он поймал такси до Кармин-стрит в Литл Итали.
— Подожди меня, — сказал он водителю, когда они остановились перед кофейней «Ла Богем». Но тот наотрез отказался:
— Плати шесть баксов, я тороплюсь!
Винни посмотрел на него так, как он обычно глядел на своих неплательщиков, сказал: «Стой здесь» и вылез, не дожидаясь ответа. Он вошел в кофейню и, пройдя мимо столиков, остановился перед одним из них у входа в подсобку. За этим столом сидел верзила в помятой шляпе, держа в огромной руке крошечную кофейную чашечку.
— Привет, Чича, — поздоровался Винни.
— Почему не ответил на вызов? — спросил здоровяк.
— Было проще зайти.
Чича кивнул и произнес:
— Он здесь.
Подождав, пока тот нажмет кнопку, Винни открыл дверь. Бенедетто сидел за маленьким столом, заваленным бумагами; перед ним лежал калькулятор. Винни сразу же вспомнился толстяк. Оба они каждый день считали свои деньги.
Старый приятель Винни Томас Провенсано, теперь кассир и секретарь Бенедетто, работал за соседним столом; он подмигнул Винни.
— Ну, Винни, — произнес Бенедетто, не отрываясь от бумаг. Ему было далеко за тридцать, он рано поседел и одевался с иголочки.
— Мистер Би, я поговорил с толстяком, — произнес Винни.
— Ну и что он?
Винни извлек пять сотен мелочью и положил их на стол.
— Он раскололся на пять сотен после того, как я сломал ему пальцы.
Бенедетто замахал рукой:
— Ты же знаешь, я не люблю подробностей!
Винни знал это, но также он знал и то, что Бенедетто всегда с удовольствием слушал про подобные штучки.
— Между нами говоря, мистер Би, я сказал толстяку, что он должен заплатить проценты к пятнице, а пять штук — на следующей неделе.
— Он заплатит?
— Он купил новый «кадиллак». Я сказал ему, что вы возьмете его и он будет платить только проценты.
Бенедетто засмеялся.
— Мне это нравится. Ты крутой парень, Винни; далеко пойдешь, если перестанешь мотаться по киношкам.
Это было у Бенедетто и высшей похвалой, и насмешкой, и Винни благодарно кивнул. Бенедетто был капо в семье Карлуччи и по слухам должен стать новым доном, если прошение о помиловании теперешнего дона, обвиненного в тройном убийстве, будет отклонено. Хорошее настроение Бенедетто было постоянной заботой Винни. У того был нрав гремучей змеи, и земля вокруг него была усеяна трупами тех, кто ему хоть однажды не угодил, как, например, отец Винни — Онофрио Калабрезе.
Бенедетто передал деньги Томми Про, тот быстро сосчитал их и убрал в сейф, затем вынул оттуда же другой конверт и отдал Бенедетто.
— Зарплата, парень, — произнес Бенедетто, вручая конверт Винни.
Винни быстро засунул его в карман, произнеся:
— Спасибо, мистер Би.
— Убедись, что толстяк выполняет то, что ему следует, — сказал Бенедетто. — И зайди после того, как заберешь проценты. Что тебе еще осталось?
Винни знал, что Бенедетто помнит состояние каждого дела; просто он хочет услышать об этом от самого Винни.
— На этой неделе все, — сказал Винни.
— Приятно слышать, — ответил Бенедетто. — Так и продолжай.
— Хорошо, мистер Би, — сказал Винни и повернулся к выходу.
— И еще, Винни…
— Да, мистер Би.
— Что это у тебя происходит с кино, а? Я еще ничего подобного не встречал.
— Понимаете, это вроде хобби.
Бенедетто кивнул.
— Ты становишься слишком взрослым для того, чтобы иметь хобби. Сколько тебе сейчас?
— Двадцать восемь, мистер Би.
— Пора бы тебе уже самому зарабатывать бабки.
Винни не ответил, его прошиб холодный пот.
— Возможно, толстяк не выпутается, и тогда ты на нем сможешь хорошо заработать.
— Как скажете, мистер Би, — произнес Винни.
— А теперь пошел отсюда.
Винни вышел. Такси ждало, он дал водителю адрес в Челси и устало опустился на заднее сиденье. Вытащил конверт, сосчитал деньги: три тысячи долларов — самая удачная неделя за все время. Работа на Бенедетто имела свои преимущества, но его идея насчет самостоятельного зарабатывания денег начинала давить на Винни. Пойти на это — значит стать конченым человеком, полноправным членом семьи. Если он сделает это, то Бенедетто станет его хозяином навсегда. А Винни очень не хотелось стать чьей-то собственностью.
Глава 3
Винни заплатил таксисту, дал ему пятерку на чай и побежал вверх по ступенькам. Как считала вся семья, Винни жил в квартире на Бликер-стрит, оставшейся после смерти его матери, однако ночевал он там все реже и реже. По-настоящему он жил в трехкомнатной квартире в Челси.
Винни открыл почтовый ящик с надписью «Майкл Винсент». Три года назад он нашел адвоката по телефонной книге, совершенно законно сменил свое имя, получил номер социальной безопасности, права, карточку избирателя и паспорт, а также открыл счет в банке. Он два года платил налоги как вольный писатель и получил кредитные карточки и текущий счет, подписал договор об аренде квартиры в Челси и даже успел получить ссуду и расплатиться. Он вносил деньги на банковский счет мелкими купюрами и каждый раз в разных отделениях, никогда не выписывал чек и имел двенадцать тысяч долларов на текущем счету, не считая нескольких припрятанных сотенных и полусотенных купюр. Майкл Винсент был одним из самых уважаемых людей в городе.
— Ну, как дела? — спросил Винни вслух сам себя, поднявшись на второй этаж. — Я очень рад вас видеть!
В конце концов после многочисленных проб он решил остановиться на голосе Тирона Пауэра. Пауэр был звездой, его вокальные данные наиболее точно подходили Винни, а безупречный калифорнийский выговор и мягкая дикция актера были для Винни как раз тем, что нужно. Он только вчера посмотрел «Лезвие бритвы» и сейчас пытался воспроизвести безмятежный голос Ларри, героя Пауэра.
— Я очень рад вас видеть, — повторил он, открыв три замка на передней двери своей квартиры.
Квартира была обставлена в классическом нью-йоркском стиле: стена с камином, облицованная кирпичом, мягкая мебель белого цвета, поблескивающая стеклом и кожей: на стенах — несколько хороших репродукций и множество киноафиш — среди них были «Касабланка», «По ком звонит колокол», «Пятница его девушки». На полках были расставлены по названиям что-то около тысячи видеокассет с фильмами.
Винни включил автоответчик.
— Майкл, дорогой, — произнес низкий женский голос, — я жду тебя к обеду в девять. Не опаздывай. А еще лучше постарайся и приди пораньше.
Винни снял черный костюм, в котором он ходил к должникам, — нечто вроде униформы. Затем залез под душ, вымыл голову и уложил волосы феном. Убрав два золотых браслета и блестящие часы в корзину на верху вешалки, он надел позолоченный «Ролекс» и маленькое золотое кольцо с семейным гербом. Винни нашел его изображение в архиве генеалогического департамента Нью-Йоркской публичной библиотеки; после этого он отправился в ювелирный магазин, выбрал себе кольцо и выгравировал на нем свой герб. Это была едва ли не единственная вещь, за которую он заплатил сам.
У него был скромный гардероб, состоящий из костюмов и пиджаков от Ральфа Лауренса, которые ему регулярно доставляли по заказу из полудюжины магазинов. Сегодня он выбрал клетчатый твидовый пиджак и фланелевые брюки; хлопчатобумажная рубашка и итальянские мокасины дополнили его туалет — теперь он был готов к занятиям. Он посмотрел на часы; у него было еще целых двадцать минут.
Винни добрался до Ваверли-плейс на Бродвее за пять минут до начала занятий. Он уже сидел в аудитории киношколы при Нью-Йоркском университете, когда вошел профессор. Темой занятия было составление бюджета.
Профессор Варинг, держа в руках письменные работы своих студентов, произнес:
— Мистер Винсент.
Винни поднял руку.
— Вы действительно считаете, что могли бы снять этот фильм за два с половиной миллиона?
Все тридцать человек в классе, как один, посмотрели на Винни.
— Я думаю, что смог бы, — произнес он мягким голосом Тирона Пауэра.
— Каким же образом, расскажите, — предложил Варинг.
Винни сел.
— Ну, если действие фильма происходит в Нью-Йорке, то это вовсе не значит, что он должен быть отснят в Нью-Йорке. Моя смета предусматривает съемки в Атланте с частичным использованием готовых уличных кадров, сделанных в Нью-Йорке; это, кстати, заложено в бюджете фильма.