Основная идея главы. Россия к середине ХХ века стала одной из двух великих держав мира (по сути дела поделивших мир). После жестоких передряг начала ХХ века наша страна казалась могучим Голиафом (1-я Книга Царств, 17). Но, как и этот библейский великан, она рухнула от метко брошенного камня. Правда, для этого потребовался ни один десяток лет, пока наследники бездарно управляли страной, делили и боролись за власть, подрывая могущество красной империи.
Некоторые люди, получив созданное другими наследство, заботятся о его преумножении, но чаще созданное другими просто растрачивается новыми хозяевами. Так получилось и с Советским Союзом.
выполнил свою задачу, настали новые времена и появились новые задачи. Нужно было плавно и продуманно отойти от его способа правления, не нанося ущерба стране. Наследники оказались неспособными действовать по единому плану. Не тот калибр.
В 1982 году к концу правления в стране накопилось слишком много проблем, которые надо было решать уже давно и которые власти, похоже, не рисковали будоражить (как бы чего не было). Однако, отложенные в долгий ящик и вовремя не разрешённые проблемы как застаревшие болячки. Они разрешаются гораздо труднее и болезненнее.
То же самое и со своевременным омоложением руководящих кадров. Если, во время их не менять — накапливается критическая масса недовольных карьеристов, которым не редко все равно какому богу служить, лишь бы тот дал должность повыше. не особенно любил менять соратников, если они не показывали строптивость. Стабильность кадров была залогом его долгого правления.
Но то, что отвечает интересам лично верховного правителя не обязательно отвечает интересам страны.
К концу брежневского правления такая критическая масса уже накопилась на всех уровнях власти. Кроме того, кадры номенклатуры, сплочённые при железной дисциплиной и идеей коммунизма, стали уже другими после провала хрущёвской бездумной попытки построить за двадцать лет коммунизм. Трудно десятилетиями верить в то, что является красивой сказкой. Началось перерождение госаппарата, карьерные интересы затмевали глаза. Прежде думать Родине, а потом о себе хотелось все меньше и меньше.
2.1. Несостоятельные наследники
2.1.1. управлял страной очень долго с 1924 года по 1953 год. Но только в середине 30-х годов он избавился от необходимости вести борьбу со своими соперниками. В основном уже после этого он заложил базу советской системы управления, решил самые важные задачи, оставив в наследство эффективное государство, которое нужно было совершенствовать и модернизировать в соответствии с велениями постоянно изменяющегося времени. Железом и кровью он отстоял независимость и создал щит, позволяющий защитить страну. Все остальное должно было бы приложиться почти само собой. Быть добреньким было бы уже легче. Правда, государственная мудрость нужна была и в этом случае.
В стране была тогда гордость за великие победы и вера в то, что преодолеть можно все, а светлое будущее не за горами. Это позволяло ещё какое-то время правит, используя терпение народа.
Сталинские наследники могли бы уже расслабиться и позволить быть менее жёсткими. Нужно только не растерять созданное, и преумножить капитал. Всего лишь. Но и на это нужна мудрость государственного управления. А вот её то порой так не хватает наследникам. Впрочем, расслабиться они сумели, не сумели только преумножить капитал.
«…Любая сила, любая мощь, сколь бы несокрушимой она ни казалась, бессмысленна, если утеряна её способность к развитию и быстрому приспособлению к новым обстоятельствам…».[58]
2.1.2. И снова обратимся к французскому историческому роману. Морис Дрюон написал: «Целых тридцать лет наследники Филиппа Красивого с усердием, достойным лучшего применения, разрушали дело его рук, тридцать лет чередовались на троне непомерно раздутое честолюбие и предельное ничтожество — в итоге страна оказалась открыта для чужеземных вторжений, общество захлестнула анархия, а народ был доведён до последней степени нищеты и отчаяния».[59]
Что же это как наваждение? И там тридцать лет и у нас почти тридцать лет. С 1953 по 1985 год, когда к власти пришёл «меченый» генеральный секретарь ЦК КПСС, сумевший окончательно всего за шесть лет развалить супердержаву.
Резкие суждения звучать так: «Пользуясь наследием, мы вышли в космос и в Мировой Океан, совершили титанические прорывы в технологии, имели 300-миллионную Империю и долго-долго жили, не боясь никакой межнациональной резни, никакой Чечни, безработицы или падения курса рубля. Пока не скурвилась наша правящая верхушка. Пока не пришли разрушители Империи и треклятые „реформаторы“. Пока не была расчленена Империя».[60]
Менее резкие отличались только тональностью. Например, бывший заместитель председателя КГБ СССР констатировал: «Десятилетия после смерти во главе партии — за исключением очень короткого периода, когда пост Генерального секретаря ЦК занимал, — стояли люди, для которых политика нередко служила только фразой. Некомпетентность не позволяла прогнозировать события, опираясь на данные серьёзных учёных: социологов, философов, политологов и историков».[61]
Может быть, кто-то скажет, что пристрастен к любимому председателю КГБ СССР. Что же вполне возможно. Но ведь дело в том, что так считали многие другие знающие люди, не говоря уже о многих миллионах простых людей, которые симпатизировали. Впрочем, об этом позже (см. пункт настоящей книги).
2.1.3. сменили серенькие личности, чудачеством и дуростью они ещё могли удивлять, но ума, силы воли и настойчивости у них уже было гораздо меньше.
«Они по инерции что-то делали. Но их работа шла по ниспадающей кривой. Они не были политиками в широком смысле этого слова, они выросли на партийных интригах и выше интриги подняться не могли».[62]
Началось все с. Он ведь стал символом антисталинизма. Нет, автор настоящей книги не о том, что не нужно было сокращать роль государственного принуждения. Эта было очевидная необходимость.
Свои жёсткие задачи государственное принуждение при выполнило (если ещё сильно не переборщило). Выполнило, не смотря на неоднократные перегибы и перекосы. Нужно было начать переходить к более спокойному правлению с использованием экономической заинтересованности. Даже в окружении к концу его правления это уже начинали понимать.
Хуже было то, что нового руководителя страны бросало из одной крайности в другую.[63] И так практически во всем.
Самым ярким политическими выступлением некоторые признают выступления против культа личности на XX и XXII съездах КПСС. Однако при этом почитатели предпочитали не замечать:
— знаменитые выступления на партийных съездах полны неточностей, некоторые факты вообще, похоже, подтасованы, а выводы не основаны на реальности. Его выступления носят скорее характер политической демагогии, чем серьёзного расследования;
— сам «играл одну из главный ролей в организации массовых репрессий в Москве и на Украине».[64] Естественно, это он скрывал от народа и членов той самой партии, которую он воспитывал в духе антисталинизма. Мало того, уместно будет предположить, что хрущёвские разоблачения «культа личности» носили не столько общественный характер, сколько личный;
— своей неуёмной критикой и сталинизма расшатал позиции Советского Союза в странах союзниках. Это кончилось (с его указания) подавлением восстания в Венгрии в 1956 году и резко стимулировало отход китайского руководства от сотрудничества с Москвой, не говоря уже о более мелких внешнеполитических проблемах.[65] Это ли не перевешивает некоторый положительный результат бестолковой критики сталинизм?
— в своей практической деятельности внутри страны допускал проведение массовых расстрелов (например, Новочеркасск в 1962 году) и необоснованных репрессий, когда расшатанные им государственные устои неэффективные способы управления, вызвали народные возмущения. А уж за пределами страны массовые расстрелы были ещё по круче (например, Венгрия в 1956 году);
«разоблачил культ, и тут же возникает культ[66] самого ».[67]
И тут нужно ещё раз повторить для непонимающих дураков и понимающих (но делающих вид, что не понимают) умных: нет, автор настоящей книги не против снижению роли принуждения в управлении государством, не против серьёзного разговора о сущности сталинского периода отечественной истории, не против ещё много чего. Но нельзя же забывать об истине и государственной пользе.
Вообще, даже беглый анализ, например внешнеполитической деятельности, говорит о многих проблемах, которые он создавал, не думая о последствиях.
Но не меньше проблем создавало его «мудрое» правление внутри страны.[68] Перечислять его закидоны просто места не хватит. Впрочем, дураков в России, как и плохих дорог, было всегда достаточно. Удивляет не это. Удивляет какой должна быть правящая партия, которая так долго (годами) терпела выходки своего лидера. Правда, к её чести не вечно терпела.
Да и в области идеологии он прославился не с лучшей стороны. Что стоит только одна Программа КПСС, принятая в 1961 году. Только круглый идиот не мог увидеть глупости, которыми она буквально была напичкана. С хрущёвским размахом нам было обещано построить коммунизм к 1980 году. Все что вскоре будет в нашей стране было расписано в той программе, наобещано и … естественно, не выполнено. Хотя бы уже потому, что многое и невозможно было выполнить.[69]
Шараханья вызвали такой большое недовольство у простого населения и у руководства КПСС. Без особого труда его сместили в 1964 году. Никто за нег о не вступился.
Но даже через много лет выходки не забывались. «Ради объективности следует сказать, что у руководителей старшего поколения были опасения и тревоги за судьбу Отечества, — писал о ситуации 1984 года. — Пережив историю с, фигурой неоднозначной по своим качествам, политическим целям и делам, они опасались прихода к власти человека авантюрного склада, непредсказуемого, способного совершить действия с далеко идущими отрицательными последствиями для государства. Ведь именно внёс немалый вклад в начало разрушения государственности и Союза».[70]
Кстати, нанёс он удар и по системе отечественной разведки. «В пятидесятые годы практически все основные аспекты деятельности английских, западногерманских и французских, а также в значительной мере американских спецслужб находились под контролем советской разведки.
Крах начался после измены одного за другим нескольких офицеров КГБ, бежавших на Запад, и предательства агентуры в США, позволившей ФБР выявить сеть помощников КГБ в различных американских ведомствах. Последовавшая волна шпиономании захлестнула не только США, но и Европу. XX съезд КПСС и разоблачение преступлений сталинской клики внесли полнейшую сумятицу в ряды тех, кто служил резервуаром, пополнявшим агентурный аппарат разведки. Массовое бегство рядовых коммунистов сопровождалось расколом многих партий, оттоком попутчиков, усилением антисоветских проявлений в различных слоях общества. С точки зрения приобретения новых источников резидентуры оказались у разбитого корыта».[71]
Такие вот закидоны были при этом руководителе КПСС. К счастью все кончается, даже правление таких правителей.
2.1.4. Вместо непредсказуемого пришёл предсказуемый. Номенклатура вздохнула, шараханий не стало. Но и ничего особенно не делалось. Стабильность кадров стала называться залогом успешного развития.
После сталинского правления, который как Пётр Первый, эксплуатировал дворян на всю катушку, после хрущёвского правления, который как бестолковые наследники Петра Первого, устраивал переделки и перестройки, наступило спокойное брежневское правление.
Номенклатура почувствовала себя как российское дворянство, когда был принят Указ о вольности дворянства: хочешь служи, хочешь не служи. Жить стало спокойней и немного прибыльней. Это уже хорошо. За годы брежневского правления номенклатура окончательно устаканилась как правящий класс.
Нельзя не согласиться со следующим утверждением о : «Человек этот был типичен для верхушки тогдашней политической элиты».[72] Они устраивали друг друга и в этом одна из причин его долгого правления. «В отличие от или не обладал яркими личностными характеристиками. Его трудно было назвать крупным политическим деятелем. Он был человеком аппарата и, по существу, слугой аппарата».[73]
Они устраивали друг друга, правитель и его аппарат, дополнявшие друг друга.
2.1.5. Время правления принято называть «застоем». Правление вполне заурядного, по-своему доброго и положительного человека. Вот только для нашей страны нужны не столько добрые, сколько умные. И не столько умные, сколько способные управлять страной. Добрый царь — предел народных мечтаний, для страны нужен царь, способный ею управлять. Управлять эффективно, а не просто удерживать власть. Это две разные вещи.
Силён был, прежде всего, в аппаратных играх. «…Он был особенно искушён, даже изощрён, хитёр и изобретателен в аппаратной борьбе. В общем, он сумел, пусть медленно, но, не рискуя конфликтами и срывами, вытеснить, „выжать“ из руководства всех своих соперников и недоброжелателей. И без кровавых репрессий, как, и даже без публичного словесного уничтожения, как, он обеспечил полное послушание, покорность и даже вселил страх в души своих соратников… очень ловко манипулировал властью, удерживая каждого на том месте, на котором, по его мнению, тот или иной человек ему был удобен»[74]
Но аппаратные игры обычно важны на время укрепления личной власти. А потом что?
2.1.6. «…Дальше стал разрушаться, разваливаться как личность и как политик. Всякая власть портит, абсолютная власть портить абсолютно. Но то, что раньше было трагедией, теперь стало фарсом. Неумеренное славословие принимало гротескные формы. Обилие наград и званий превысило все допустимые „нормативы“.[75]
В глубине души многие либо смеялись, либо плакали. Но только так чтобы никто посторонний не видел.
«И самая поразительная и вместе с тем неприглядная гримаса истории состояла в том, что при всех его негативных качествах, в том числе в долгий период его угасания, в общем-то, маразма, у него не оказалось соперника, страна, партия, руководство не смогли выдвинуть никого лучшего».[76]
Позже экс-председатель КГБ СССР констатировал: «Страна хотя и медленно, но верно катилась под гору. Не все, надо сказать, делалось так уж плохо, но тем не менее самая верхняя часть государственной пирамиды была парализована, и это не могло не сказаться на ситуации в стране».[77]
Деградировала «руководящая и направляющая сила советского общества». «…Партия как инструмент власти с 50-х годов деградировала, постепенно превращаясь из рычага власти (или дубинки, мы ведь говорим безоценочно) в сборище карьеристов, в богадельню для интеллектуальных и нравственных инвалидов (доказательством этому служит её бесславный конец)».[78]
Многие думающие люди осознанно или на уровне подсознания понимали, что дальше так нельзя. В обществе нарастала, с одной стороны — апатия, а с другой — ожидание перемен.
2.1.7. Бремя военных расходов становилось все более и более непосильным для страны. Гонка вооружений изматывала Советский Союз.
Все это налагалось на опасные для СССР события в Польше, где рабочие объединились в независимый профсоюз «Солидарность», приобретший сильное влияние в стране. Впервые в авангарде оппозиции оказались рабочие, что ещё раз подрывало ложный тезис о классовой природе социализма. Ох, уж эта Польша вечно она проблемы для России создаёт.
Руководство Польши вынуждено было пойти на введение военного положения. Стало ещё раз очевидно, что европейские союзники обходятся не дёшево для «первого в мире государства рабочих и крестьян». Это на западных границах Советского Союза.
На южных в конце 1979 года руководство страны неразумно влезло в Афганистан, и стала повторяться ситуация, с которой столкнулись США во Вьетнаме. Только теперь в этой роли оказался Советский Союз. На Родину стали прибывать трупы убитых солдат и офицеров. Это, не говоря уже о экономических затратах.
Ухудшились советско-американские отношения. Оставались напряжёнными советско-китайские.
Все бы это было, впрочем, не так и важно. Хуже было с экономической ситуацией.
2.2. Великая сила инерции
2.2.1. Созданная при империя продолжала развиваться и после его смерти благодаря его военным, научным и промышленным победам. Разумеется, ковали эти победы миллионы простых и не очень простых советских людей. Это и были их победы.
В наследство приёмникам «вождя народов» досталась супердержава. Но не это главное. Главное в том, что стране был дан мощный импульс, который не мог затухнуть, через пару или тройку лет. Наследники во власти вынуждены были оглядываться на его дела и в какой-то мере пытаться сделать ещё больше. Больше, не получалось, но инерцию развития страны это позволяло сохранить на десятилетия.
2.2.2. Страна была по-своему уникальной. Формально демократическая, но с одной единственной партией, которая официально в Конституции была названа по сути правящей и уже в силу этого партий как таковой не являющейся.
«Советский Союз был империей, — писал, — держался на том, что партия в нем была всем. У этой партии, по сути дела, осуществлявшей государственную власть, был мощный кулак под названием КГБ, с помощью которого она всех несогласных вбивала в землю по шляпку».[79]
Это, конечно, преувеличение в духе лебедевских острот. Но истине все же соответствующее.
2.2.3. Некоторые называли существующий в СССР политический режим коллективной монархией. Узкая группа лиц (руководство КПСС) избирала из своей среды руководителя, которого слушалась, но который, в свою очередь, был вынужден к ней прислушиваться.
Они так сроднились с властью, что покидали её, как правило, только со смертью. «Напрасно думают, что люди властолюбивые держатся за власть, понуждаемые лишь жаждой наживы и почестей. Прежде всего, и больше всего ими движет почти абстрактная страсть направлять судьбы мира, не допускать, чтобы они вершились помимо их воли, воздействовать на мир и во всех случаях быть непогрешными. А богатство, почести — это лишь знаки или орудия их могущества», — так писал Морис Дрюон о средневековой Франции.[80]
Но за столетия человеческая натура изменилась очень мало. Если вообще изменилась. Коммунистические правители, принципиально, не отличались от всех прочих. Власть обычно не бывает только приятным времяпровождением. Больше она похожа на наркотик, разрушающий человека.[81]
Такова природа власти. А если она ещё и налагается на особенности человеческого здоровья….
2.3. Здоровье — важный фактор правления
2.3.1. При правлении явственно и актуально встал вопрос о здоровье высшего руководителя. Впрочем, после него это тоже не был пустяковым вопросом.
Тернист путь к власти, особенно к высшей власти в стране. Этот путь не просто тернист, он труден и часто опасен для жизни и здоровья. Не легко даётся власть, за неё приходиться дорого платить. В том числе здоровьем. «Жизнь всегда вносит поправки в любые замыслы. Свою фортуну можно ждать много лет, а приходит она иногда, когда уже почти перестаёшь надеяться».[82]
Похоже, так оказалось с, который пришёл к власти, когда ему оставалось только готовиться к смерти.
2.3.2. «Мне кажется, — ещё в 1992 году написал, — к вопросу о состоянии здоровья лидеров нам пора научиться подходить спокойно и „по-взрослому“. Нельзя создавать питательную среду для различных слухов, будоражащих общественное мнение. На мой взгляд, надо непременно, в обязательном порядке выработать соответствующий механизм, который позволял бы объективно и непредвзято оценивать физические и психические возможности лидера. Ибо здоровье такого уровня человека, наряду с его интеллектуальными, политическими и другими качествами, — залог успешной здравой политики.
Если не хватает здоровья, то даже самый мудрый политик не в силах осуществить свою программу — так произошло с.[83]
Вот тут тот и встаёт вопрос о здоровье вождя. «А надо ли знать о личных слабостях своих вождей простым смертным…? — задал вопрос бывший руководитель охраны и и тут же ответил. — Да. Когда при тоталитарной или псевдодемократической системе[84] страной безраздельно заправляет единственный человек, от его личных прихотей не защищён весь народ. От блажи, причуд, нездоровья этого одного человека, от того, с какой ноги он встал, роковым образом зависела иногда судьба не только собственной страны».[85]
Именно так «Здоровье и власть» назвал свою книгу, бывший начальник 4-го Главного управления министерства здравоохранения СССР (знаменитой «Кремлевки»). Правда, чуть раньше его предшественник Борис Петровский дал большое интервью под заголовком «Власть и здоровье». Был ли здесь плагиат в названиях, разбираться не будем. Но, начнём с более раннего врачебного повествования.
«Могу сказать с полным убеждением, — говорил академик Б.В. Петровский, — сущность человека, его характер особенно ярко проявляется во время болезни, как собственной, так и близких. Не только работоспособность, решения, но и взгляд на мир Божий зависят от состояния здоровья в значительно большей степени, чем кажется. Думаю, что связь между состоянием здоровья главы государства и его решениями, его управление страной, безусловно, существует.
С другой стороны, есть и обратная зависимость. Чем больше берет на себя человек, тем скорее изнашивается его сосуды, сердце, мозг».[86]
Если Петровский был достаточно осторожен при упоминании конкретных фамилий, то приводил уже конкретные примеры. Но об умершем и всеми тогда критикуемым. Порой создаётся впечатление, что критика тогда нужна была для упрочения авторитета резко отличного от него. На личном контрасте явно выигрывал. Но настало время, и самого сменил. И вот тут снова стоило вспомнить все, что писали о дряхлеющем.
2.3.3. Кстати, в СССР существовала интересная практика отдыха и лечения руководителей иностранных государств. « как-то совершенно справедливо сказал однажды, что друзей можно приобретать, не только поставляя им оружие и продовольствие, но и заботясь об их здоровье, их работоспособности. оценил эту идею, подхватил её и предложил направлять приглашения руководителям государств и партий для отдыха и лечения в нашей стране.
Первыми откликнулись руководители коммунистических партий и правительств социалистических стран, которые стали ежегодно посещать нашу страну для отдыха и диспансеризации, причём эти, на первый взгляд, сугубо медицинские поездки постепенно превратились в политические встречи. Приезжало много гостей из развивающихся стран. В иные годы их число достигало нескольких тысяч. Это было большим испытанием для 4-го управления, учитывая, что приезжали многие руководители, обращавшиеся до этого в лучшие медицинские учреждения Запада».[87]
А уж какое раздолье было для получения спецслужбами важной политической информации! Хотя, автор настоящей книги и не знает, действовали ли отечественные спецслужбы в этом направлении. Но упустить такой шанс могли только глупцы. Нельзя же все сводить к работе с агентами влияния, можно и информацию получать. Хотя с пуританской точки зрения информация о врачебной тайне — сугубо личное дело.
2.3.4. «Врачебная тайна — одна из самых деликатных. Оглашать её безнравственно. Это не материал для публичных обсуждений и уж тем более для журналистских расследований.
За одним исключением: здоровье политика тайной быть не может. Такова международная норма.
В странах, которые принято называть цивилизованными, о здоровье лидеров нации избиратель знает все. Широко публикуются их медицинские анализы. Самые мелкие недомогания подлежат пристрастному обсуждению специалистов. Президентские обмороки транслируются в прямом эфире…
Не так у нас. Традиция узнавать о здоровье своих вождей из некрологов была заложена в идеологии: носители бессмертного учения ничем болеть не могли».[88]
Сказано с явным контекстом. Дескать, не верно было в коммунистические времена. Народ должен знать здоровье своих вождей.
В принципе это так. Если человек идёт на то, чтобы управлять другими, а тем более страной, он должен идти на определённые ограничения в своих правах на врачебную тайну. Но во все времена верховные правители пытались скрыть свои болячки.
Если силы лидера на исходе, то у некоторых политиков рангом пониже, а также у целых политических кругов возникает соблазн и появляются возможности манипулировать лидером.
«В общем, на мой взгляд, дело ясное: народ вправе и обязан знать полную правду о здоровье того человека, которого он предназначает в свои лидеры», — написал о времени брежневского застоя.[89] Прав то он прав, но на самом деле, прав тот, у кого больше прав.
2.4. Андропов как феномен
2.4.1. Конечно, нельзя сводить все проблемы брежневского правления к состоянию здоровья самого. Если бы все упиралось в здоровье. Чаще всего проблема была в мозгах. Не желали наши правители чего-либо менять.
В 1982 году к концу правления в стране накопилось слишком много проблем, которые надо было решать уже давно и которые власти, похоже, не рисковали будоражить (как бы чего не было). Однако, отложенные в долгий ящик и вовремя не разрешённые проблемы как застаревшие болячки. Они разрешаются гораздо труднее и болезненнее.[90]
То же самое и со своевременным омоложением руководящих кадров. Если, во время их не менять — накапливается критическая масса недовольных карьеристов, которым не редко все равно какому богу служить, лишь бы тот дал должность повыше.[91]
не особенно любил менять соратников. Особенно, если они не показывали строптивость. Стабильность кадров была залогом его долгого правления.[92] Это устраивало и самого генсека и весь правящий строй.
Но то, что отвечает интересам лично верховного правителя, не обязательно отвечает интересам страны.
К концу брежневского правления такая критическая масса недовольных уже накопилась на всех уровнях власти. Кроме того, кадры номенклатуры, сплочённые при железной дисциплиной и идеей коммунизма, стали уже другими после провала хрущёвской бездумной попытки построить за двадцать лет коммунизм. Трудно десятилетиями верить в то, что является красивой сказкой. Началось перерождение госаппарата, карьерные интересы затмевали глаза. Прежде думать Родине, а потом о себе хотелось все меньше и меньше.
Длительное устойчивое правление временно стабилизировало положение, но угли тлели все сильней. Это как пожар на торфянном болоте, сначала он незаметен, а потом не остановим. После смерти процесс уже стал неотвратим, без серьёзной государственной идеи стабильного государства в России просто не может быть.
2.4.2. Но на короткое время ситуацию сумел стабилизировать новый генеральный секретарь. «Избрание Генеральным секретарём ЦК КПСС вдохнуло надежду. Высокообразованный, интеллигентный человек, с огромным опытом политической работы, прекрасно осведомлённый о реальном положении дел, он понимал: дальше так нельзя, невозможно».[93]
«Обаяние его личности, — писал бывший начальник ПГУ КГБ СССР об, — в моем кругу оперативных работников разведки среднего и рядового эшелона было велико. Он был дальновиден, практичен и остроумен, говорил просто и по делу».[94] Таких свидетельств можно привести достаточно много. И не только со стороны сотрудников госбезопасности, для многих из которых он был почти полубогом.
Вероятно, ещё одним косвенным подтверждением народного уважения к служат упорно появляющиеся слухи о том, что его отравили.[95] Не хочется просто так смириться, что народная надежда умер как обычный смертный, а не от козней врагов. Мифологизация — довольно характерное явление для многих популярных личностей.
2.4.3. В книге, изданной в 1999 году, писали: «При ответе на вопрос: „Как вы оцениваете деятельность правителей и политических лидеров страны от Николай Второго и Керенского до и ?“ — наибольшее число положительных оценок неизменно получает в последние пять лет ».[96]
Разные, очень разные люди, с теплотой отзывались об. «…В личном плане это был человек почти безупречный», — писал Г. Арбатов.[97] Писали о андроповском аскетизме по натуре и образу жизни.[98] Заметим, что народ российский любит аскетизм своих правителей.
«Что бы ни говорили теперь об, я испытываю к нему только глубокое уважение», — отметил бывший охранник высокопоставленных деятелей (и в том числе ).[99]
Известная актриса Людмила Чурсина (невестка ) сказала уже в 1995 году: «… был настоящим патриотом, меньше всего думал о себе».[100] И таких высказываний совершенно разных людей можно привести не мало.[101]
«Я знаю, — писал, — что после избрания Генеральным секретарём ЦК КПСС получил десятки тысяч телеграмм и писем с просьбами и требованиями укрепить в стране дисциплину и порядок, повысить ответственность руководителей. И откликнулся на этот зов народа. „Год “ остался в народной памяти как время наведения порядка в интересах простых людей».[102]
2.4.4. Правда, со стороны некоторой части патриотической оппозиции коммунистическому режиму порой называли изощрённым царедворцем. На всех оказывается не угодить.
Особо не нравилось в тех кругах, что он якобы ориентировал КГБ на то, что главным врагом является «русский национализм». С этой точки зрения в середине 90-х годов возникал вопрос: «До каких же пор русские патриоты, нынешние коммунисты будут привлекать к себе в союзники весьма одиозных персонажей нашей многострадальной истории, основываясь на старых догмах, утративших всякую жизненную силу?».[103] И через пять лет тот же журнал написал: «Русское» ещё больше стало запретным, когда властью в стране окончательно завладел русофоб. «Шовинисты», «националисты», «патриархальщики» — так называли тех, кто мыслил по-русски.[104]
Удивительно, как могут некоторые даже не совсем ограниченные люди говорить: «Вот, при был порядок». Хорош порядок — против России…». Но такая оценка бытовала только среди сравнительно небольшого круга патриотически-настроенной интеллигенции. Большинство так не думало.
Кстати, среди высказываний можно найти и выделение особой подрывной роли воинствующих сионистских организаций.[105] Так что цитат набрать можно самых разных.
«Когда я оказался в КГБ, — вспоминал один из бывших сотрудников госбезопасности, — меня ошарашил факт, что КГБ уделяет большое внимание евреям, рассматривая эту часть советского населения как потенциальных врагов. На „еврейской линии“ сидели отдельные оперработники, а каждый прочий оперработник рассматривал наличие евреев в „объекте оперативного обслуживания“ — на каком-нибудь относительно важном промышленно-оборонном предприятии — как существенный элемент „оперативной обстановки“. Чем больше там было евреев, тем большей представлялась опасность происков противника».[106]
Немного преувеличено (официально был в ходу интернационализм, но названные настроения все же были), немного не точно (были и другие национальные линии, например, украинский национализм, что, впрочем, не означало пренебрежения к этим национальностям). А, самое главное, не учитывающее активное участие некоторых лиц еврейской национальности в диссидентском движении, что и объясняло пристальное внимание КГБ к «еврейской линии». Впрочем, будем откровенны, преувеличение в приведённой цитате все же было не такое и большое. Все это было, не было только государственного антисемитизма.
Но вернёмся к теме о малоизвестных моментах. Не знали люди и о национальном происхождении. «О детстве и юности этого советского лидера мало что известно, так же как и о его родителях».[107] Это, похоже, было ещё одной государственной тайной. уже после крушения коммунизма в стране написал: «В статьях авторов „русского направления“ можно найти немало спекуляций относительно чистоты родословной. У него находили следы армянского, греческого и, конечно же, еврейского происхождения».[108]
Сам «деликатно» обходит это вопрос стороной, отмечая лишь: «…Молодые люди 20-30-х годов, как и лидеры страны и партии, мало думали о своих близких и дальних национальных корнях, тем более на Северном Кавказе».[109] Но умалчивание говорит порой лучше всяких слов. Тем более, что молчали не все.
Намёки (как М. Шагинян в коммунистические времена написала о местечковом происхождении по материнской линии) о наличии еврейской крови все же иногда проскальзывали. Например,, немного обиженный на, писал о его «семитских чертах лица».[110] Внешность, действительно, вызывала сомнения в русском происхождении.[111]
От «кремлёвского» врача известны слова о том, что младенцем его сироту мать взял к себе в дом богатый купец еврейской национальности.[112]
Вадим Кожинов, наоборот, писал о том, что в 1993 году он беседовал с бывшим заместителем председателя КГБ, и он сказал, что, как в конце концов выяснилось, мать родилась в еврейской семье, но ещё в раннем детстве осиротела и был удочерена русской семьёй, по всем документам являлась русской и, возможно, даже не знала о своём этническом происхождении».[113]
«Нерусская фамилия матери, — писал Леонид Млечин, — Евгении Карловны Файнштейн — послужила основанием для слухов о его еврейском происхождении».[114] Слухи, действительно, были, но в большинстве своём непроверенные.[115]
Стопроцентные русские националисты такого простить вряд ли могли. Для них был еврей. Как писал еженедельник «Новое время» самого русские националисты считали полуевреем.[116] Писали, что они даже посылали на родину гонцов изучать его генеалогическое древо.[117]
Но с точки зрения стопроцентного иудея он не был таковым. Значит для разумного, волевого и делового человека остаётся быть только коммунистом-интернационалистом и не афишировать своё происхождение. И, действительно, сколько-нибудь широко об этом не говорили.
Однако помнили. «Бывший помощник пишет, что раздражала популярность. Однажды он в сердцах сказал :
— Да что особенного сделал для страны? Думаешь, почему бывшего председателя КГБ, пересажавшего в тюрьмы и психушки диссидентом, изгнавшего многих из страны, средства массовой информации у нас и за рубежом не сожрали с потрохами? Да он полукровка, а они своих в обиду не дают».[118]
2.4.5. Тем не менее уважали многие. Бывший первый заместитель председателя КГБ СССР в 1995 году писал: « пользовался авторитетом не только у сотрудников органов госбезопасности. Когда он был избран Генеральным секретарём ЦК, большинство людей восприняло это с одобрением, несмотря на то, что он являлся Председателем КГБ — организации, прямо скажем, не очень популярной. Но люди почувствовали, что именно такой человек был нужен и, надо сказать, доброе отношение к нему не утрачено в народе и по сей день».[119]
Единственно, в чем был не вполне прав — это когда говорил о «не очень популярной организации».[120] Тут на сказалась, видимо, атмосфере первой половины 90-х годов, когда популярность органов госбезопасности действительно была не высока. Однако, это был относительно короткий промежуток времени.
более всего был популярным именно из-за принадлежности к КГБ. Кто же, кроме очень узкого круга посвящённых, мог знать в народе что-нибудь об, кроме того, что он постоянно возглавлял КГБ. О том, что пишет стихи, иногда допускает некоторые либеральные идеи, что человек он интеллигентный и порядочный знал ограниченный круг лиц. Но о его должности в КГБ знали многие. А это уже давало тогда серьёзные основания для народных симпатий. Его самого, пожалуй, знали гораздо меньше, чем КГБ. Впрочем, и сам КГБ знали немного. В советские времена об этом ведомстве говорили гораздо меньше, чем в постсоветские.
С точки зрения сугубо ведомственных интересов оно может быть и лучше. Чем меньше знают, тем больше любят. Помните у Пушкина : «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей» (дальше продолжать эту цитату не стоит).
Вера во всесилие КГБ, в то, что сложные проблемы нашего общества и государства могут быть решены энергичным вмешательством специальной службы, уходят своими истоками в туманную область мифотворчества. И это тоже — правда. Миф или не миф, но верили в это многие.
В известной книге (впервые издана в 1980 году) одного из так называемых «антисоветчиков» можно прочитать: «КГБ — советское учреждение. У него есть план и отчётность о выполнении, сложная иерархия начальников, поощрения и взыскания, путёвки в санатории, партийные и комсомольские собрания — есть все, что бывает в любом советском учреждении. А значит: есть в КГБ успехи и неудачи, есть и пассивность, и энергия, и бюрократическая глупость, и леность мысли, и взлёты её, и интриги, и подхалимство — все есть. Нет непогрешности, безошибочности, сказочной прозорливости, которые расписывает советская пропаганда».[121]
Все это так. Это правда, но только не вся. Была ещё особая система подбора кадров, не всегда, впрочем, идеальная, учитывающая не только умение, но и убеждение, а иногда и родственные связи. Однако такая система была, и она приносила свои плоды в формировании Органов. Была Идея, которой служили. Плоха или хороша коммунистическая идея, но это была Идея. Разумеется, искренне её служили не все, но они были. И ещё был долговременный председатель КГБ, которого, мягко говоря, уважали, а некоторые и просто восторгались. Все это делало систему по-своему уникальной в структуре власти тогдашней страны.
Это понмиали многие. «Была единственная организация, которую боялись и которая сохранила, больше благодаря своему руководству, бескорыстное служение тому государственному строю, который её породил. Это был КГБ, защищавший идеи социализма, единство многонационального государства и существующие порядки».[122]
Но все же жить в обществе и быть вне него нельзя было. КГБ это был частью государственной машины. Той самой машины, которая начала судорожно буксовать в середине 80-х годов ХХ века. Похоже, что КГБ был уникальной частью, но он принципиально не отличался от остальных частей. Разница была лишь в степени деградации.
2.4.6. Тайная полиция есть в любом современном государстве. Но не в любом государстве руководители спецслужб становятся руководителями государства.
В январе 1982 года умер второй секретарь ЦК КПСС Михаил Суслов. Встал вопрос: кто его заменит. Похоже, была долгая борьба за этот пост. «Суслов умер в январе 1982 года, избрали секретарём ЦК 24 мая».[123]
Кстати, «… не прислушался к совету насчёт его преемника и вместо рекомендованного им решил назначить Федорчука, возглавлявшего до этого украинский КГБ».[124]
10 ноября 1982 года скончался. Генеральным секретарём ЦК КПСС был избран. Новый генеральный секретарь стал формировать свою команду. Для него уже серьёзно больного человека это было особо важно — на кого опираться в работе.
Одним из членов ЦК, постоянно находящихся в Москве, был старый знакомый —. «Именно стал на время главным советником по кадровым вопросам. поддержал выдвижение Воротникова, а также рекомендовал перевести на работу в ЦК КПСС и. По совету были назначены заведовать отделами в ЦК КПСС В. Медведев и у ».[125] Так, во всяком случае, сообщает. И частично, это подтверждается другими источниками.
Надо также сказать, что пригласил в Москву также Г.В. Романова и Г.А. Алиева.
В апреле 1983 года в Москву из Томска был переведён на должность заведующего Отделом организационно-партийной работы. По его словам перевод был сделан при содействии.[126]
Чем привлёк ? Георгий Арбатов писал: «В нем его, расположила тоже непримиримость к коррупции (помню свой разговор с на поминках по в день его похорон, когда тот говорил, что не перестанет бороться против этого зла, чего бы это ему ни стоило, — я убеждён, что говорил он искренне)».[127]
«Энергичный, бескомпромиссный, резкий до грубости, убеждённый одновременно и во всесилии партии, и в собственном всезнании, по замыслу, видимо, должен был стать в его руках „новой метлой“ которой тот собирался выметать партийную конюшню».[128]
На была возложена задача по смене руководства партийных организаций по регионам страны, а это создавало возможности по формированию делегатов на пленумы и съезды партии, состав которых во многом формировался из местных парторганизаций.
«В течение 1983— 1984 г.г. ему удалось расставить на ключевые посты первых секретарей обкомов и крайкомов КПСС около 70 процентов своих людей, которые готовы были выполнить любое его указание, обеспечить арифметическое большинство при голосовании на пленумах ЦК по любому вопросу», — писал.[129] Даже, если он немного преувеличивал, то не так и много.
2.5. КГБ СССР на страже безопасности страны
2.5.1. В январе 1954 года во исполнение постановления ЦК КПСС «О серьёзных недостатках в работе партийного и государственного аппарата» был создан Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР. Всего какой-то комитет при СМ СССР. Это вам не НКВД или МБ, а просто комитет.
« вывел партаппарат из-под постоянного контроля спецслужб. Он вообще не хотел усиления чекистского ведомства, поэтому оно не стало министерством, а получило второразрядный статус госкомитета».[130] КГБ стал боевым отрядом партии, подчиняющимся не только высшему руководителю страны, но и частично руководству партии вообще.
2.5.2. Также следует не забывать, что КГБ СССР, точнее его руководящий состав, всегда состоял из двух категорий руководителей: профессионалов, т.е. начавших службу с рядовых должностей, и партийного набора, т.е. направленных представителей партийной номенклатуры по решению соответствующих коммунистических инстанций.
Причём, последние занимали, как правило, более важные посты. Для примера, посмотрим, кто возглавлял КГБ СССР с 1953 года по 1991 год: Серов И.А. (профессионал), Шелепин А.Н. (партийный работник), Семичастный В.Е. (партийный работник), (партийный работник, задержавшийся в КГБ), Федорчук В.В. (профессонал), (партийный работник, задержавшийся в КГБ), (партийный работник, задержавшийся в КГБ). Как видим, соотношение преимущественно в пользу партийной номенклатуры.
Не нужно думать, что направляли только в кресло председателя КГБ СССР, мелкую партноменклатуру направляли на мелкие должности, но всегда на руководящие. Количественно партработники составляли меньшинство даже среди руководящего состава КГБ, но в силу занимаемого ими положения они вполне уравновешивали большее количество профессионалов.
Между этими двумя категориями была одна заметная разница: для профессионалов службу в госбезопасности была делом жизни, для партийных работников — временным пристанищем, куда их направляли. Хотя это деление все же не категорично.
Психология партработников, естественно, в общей массе отличалась от психологии профессионалов, которые начинали служить ради романтики, патриотизма или по другим подобным мотивам. Партработники шли в КГБ получать более высокую должность. Разумеется, все сказанное, характерно только для общей массы, в каждом конкретном случае ситуация была своя.
Некоторые партработники задерживались в КГБ до самой пенсии. Но многие возвращались обратно в лоно партаппарата.[131] Благо действующее тогда законодательство позволяло не терять стаж и прочие льготы при таких перелётах с места на место.
Были ли противоречия между двумя группами? Разумеется, были. Профессионалам, например, не нравилось, когда им ставили начальника, который (хотя бы в начале) не понимал многого элементарного в чекисткой деятельности. На взгляд профессионала должности партработники получали слишком легко (откуда профессионалам было знать, что порой все было не так просто). Но указанные противоречия не следует слишком преувеличивать.
2.5.3. «Комитет государственной безопасности считался завидным местом. Работа в комитете сочетала в себе желанную возможность ездить за границу[132] с надёжностью армейской службы: звания и должности, во всяком случае до какого-то предела, идут как бы сами, присваиваются за выслугу лет.
Красная книжечка сотрудника КГБ была и своего рода масонским знаком, удостоверяющим не только благонадёжность её обладателя, но и его принадлежность к некоему закрытому ордену, наделённому тайной властью над другими. Один из приятелей рассказывал другому:
— Видел его сегодня на стадионе. Когда он показал свою книжечку, люди перед ним чуть ли не по стойке «смирно» вытянулись и честь отдели…».[133] Написано не много с излишним ехидством, но в целом так оно и было. А престижность и есть престижность. Она манит и привлекает.[134]
Как известно, в западных странах существует довольно устойчивое мнение о кровавых следе, который тянулся от ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ. К слову, ещё в конце 20-х годов в одной из книг, изданных на Западе, было написано: «Можно с уверенностью сказать, что русский народ не может представить себе правительство без тайной полиции. Не успела охранка кончить своё существование в первые же недели революции, как большевики заменили её ЧК».[135]
Потом писали на Западе ещё больше, и мнение об органах государственной безопасности Советского Союза было довольно негативное. Кстати, одно время в последние годы горбачевской перестройки в России у многих было такое же мнение. Но ненадолго.
2.5.4. «Как известно, во главе Комитета государственной безопасности СССР с 1967 года стоял …Эпоха считается поистине „счастливой порой КГБ“, — написал один из генералов госбезопасности.[136]
За 15 лет, в течение которых он руководил системой КГБ, эта система, прежде всего, несколько расширилась и сформировалась как единая государственная структура. Приобрела стабильность и солидность. КГБ избавился от несколько унизительного словосочетания «при Совете Министров СССР», и стал просто КГБ СССР. В подчинении у председателя КГБ СССР было людей больше, чем во многих министерствах.
Каким пришёл Комитет государственной безопасности к середине 80-х годов разговор особый.[137] Отметим лишь одно, полным идеалом это ведомство не было. Но есть ли в этом мире вообще что-либо идеальное? И, тем не менее, всеобъемность компетенции, довольно строгий подход к моральным и профессиональным требованиям, полувоенная дисциплина, грамотное руководство сделало андроповское КГБ неординарным ведомством в стране.
Да и авторитет КГБ в народе был велик, а личность была популярна во многих слоях населения. Правда, за время перестройки этот авторитет несколько уменьшился, но он не исчез совсем, а потом и снова пошёл в гору, когда говорливый перестал нравиться, а решительный и самовлюблённый показал к чему привели его так называемые реформы.
Отметим, что в нашей стране спецслужбы занимают особое место, а тогда КГБ был чуть ли не единственной такой службой в стране. О ГРУ почти нечего не знали, о милиции люди знали слишком много, да и там не только выполняются функции спецслужбы, а и другие задачи. Во всяком случае КГБ был самой могущественной службой.
Не в размерах дело, в системе МВД служило все равно гораздо больше людей. В несколько раз больше. Могущественной по роли в стране и значении для этой страны и даже не просто для страны, а для одной из двух супердержав.
Роль КГБ СССР нельзя было механически сравнивать, с казалось бы, аналогичными американскими службами. Прежде всего, американские спецслужбы были более разобщены, а в КГБ все было слито воедино. Американские спецслужбы создавались как инструмент государственного аппарата для некой важной, но обслуживающей роли. КГБ СССР сам порой играл важную роль в управлении страной. Если по табелю о рангах государственный департамент (по нашему МИД) и министерство обороны США стояли в этой стране на первом месте, то у нас среди государственных структур явно лидировал именно Комитет государственной безопасности.[138]
КГБ СССР, как и почти все его предшественники, был одним из важнейших стержней, на которых держалась держава.[139] Это Вам не ЦРУ, в случае исчезновения которой Соединённые Штаты не разваллились бы и как-нибудь просуществовали. КГБ СССР вообще нельзя сравнивать ни с одной спецслужбой стран НАТО.
Это традиция нашей страны. Плохо или хорошо, но это так. И относиться к этому нужно с пониманием. Обеспечение безопасности для большой державы, расположенной в стратегическом месте Евразийского континента, всегда было важнее, чем для морских стран, закрытых этими самыми морями. Причём, военный враг для нас всегда был менее опасен, чем скрытый противник. Это характерно для многовековой истории России. Первых мы почти всегда разбивали, вторые иногда одерживали победу. В этом одна из причин такой стратегической роли КГБ в существовании Советского Союза.
«Советские спецслужбы при добились значительных результатов, заняв достойное место в мире, с ними поневоле считался „главный противник“ Советского Союза в „холодной войне“ — США».[140]
КГБ СССР осуществлял разведку (включая техническую, военной разведкой занималось также главное разведывательное управление Генштаба), контрразведку (включая военную контрразведку и политический сыск), следствие (формально по ограниченному кругу уголовных дел), пограничную охрану, охрану важных государственных и партийных деятелей, обеспечение и защиту правительственной связи, осуществлял оперативно-технические мероприятия.
Иногда по решению партийных инстанций сотрудников КГБ СССР использовали для других важных государственных задач. Автор настоящей книги, например, принимал участие в расследовании уголовных дел по фактам взяточничества в Средней Азии.
Власть имущие в коммунистические времена понимали, если дать поручение КГБ, то выполнят, по крайней мере, не хуже, а часто и гораздо лучше других структур. Именно, поэтому сотрудников госбезопасности порой использовали за пределами компетенции их ведомства.
При этом, роль КГБ СССР в стране стыдливо замалчивалась и практически никогда не афишировалась. Редкие книги и кинофильмы, скупые и маловразумительные строки официальной информации — вот и все что положено было знать рядовому советскому человеку. Не рядовые, разумеется, знали гораздо больше.
Заметим также, что, чем выше роль и значение ведомства в системе государства, тем больше должно быть с него спроса за судьбу страны.