А что тут смотреть, хочется сказать ему, это же так просто.
ЦУП отключился, и Борис остался один. Нет, не один, потому что возникло ощущение пристального взгляда в спину.
Борис хмыкнул и проговорил вслух, желая разогнать неприятные ощущения:
— Ну? Излагай уж, раз пришел.
И тут в его голове раздался голос:
— Человеку не место в космосе.
— А еще что интересное расскажешь? — фыркнул Борис.
— Место человека на Земле, космос губителен для вас, — гнул свою линию голос.
— Так и будешь целую неделю у меня на ушах висеть? Мне работать надо.
— Вы еще не готовы встретиться с запредельным.
— А если так, угомонишься?
Queen на полную громкость — отличное средство от непонятных голосов в голове.
Он открыл глаза. Темно. В горле, как и всегда после пробуждения, саднило. Тяжело перевалившись через край капсулы, он рухнул на пол и, скорчившись, прижался к холодному металлическому корпусу. Его вырвало чем-то синим. Содрогаясь от рвотных спазмов, раздиравших нутро, он успел подумать о том, что выход из гиберсна с каждым разом становится все труднее, а затем потерял сознание.
Сколько же он провалялся на полу? Опираясь на створку капсулы, Борис с трудом поднялся на ноги.
Тусклая подсветка отсека, среагировав на движение, выхватила из темноты окружающие предметы. Две соседние капсулы, Вен и Марийки, отключены и пусты, зато две другие, командира и доктора, настроены так, что спать они будут до второго пришествия — на индикаторах сплошные девятки. Вот и добрался до корабля белый пушной зверек под названием синдром Деймона.
На негнущихся ногах Борис добрел до своей каюты. Достал из личного сейфа парализатор — убить не убьет, но на какое-то время обездвижит, хотя лучше бы он не понадобился, мазнул взглядом по фотографии незнакомой женщины с детьми и вышел в коридор. Во рту отвратительный привкус чего-то мерзкого, голубая пижама пропитана стойким химическим запахом, но это потом, это подождет. А сейчас ему надо на мостик, оттуда проще разобраться, что происходит на корабле.
Он открыл шлюз, ведущий к рубке, и споткнулся о скорчившееся у стены тело. Спутанные темные волосы, серый комбинезон в темных пятнах, черные пятна на полу. Нет, это просто в тусклом свете аварийного маячка пятна кажутся черными, на самом деле они алые.
Борис осторожно перевернул Марийку на спину. Щеку девушки пересекал глубокий порез, комбинезон на груди пропитан кровью, но жива. Слава богу, жива!
— Марийка, — он погладил слипшиеся от крови волосы.
Веки ее дрогнули, и вот уже расширившиеся от ужаса глаза с ненавистью уставились на него.
— Не прикасайся ко мне!
Она попыталась отстраниться, вывернуться из его рук.
Вот, значит, какой он, космический психоз.
— Марийка, все хорошо, — успокаивающе пробормотал он. — Все хорошо. Это же я, Борис.
Теперь в ее взгляде не только ужас, но и отвращение.
— Не трогай меня!
Крик перешел в стон. Марийка сучила ногами по полу, пытаясь отползти от него, но, несмотря на сопротивление, Борис подхватил девушку на руки. На ее комбинезоне вновь проступили красные пятна.
Какая же она тяжелая! Или это он ослаб после недели гибернации?
Мельком взглянуть на настенные индикаторы: система жизнеобеспечения корабля в норме — уже хорошо, и быстрее, быстрее в лазарет, не обращая внимания на пристальный взгляд сзади, потому что где-то еще есть и Вен.
— Вы слишком рано вышли в космос, — произнес некто ему в спину. — Он губителен для таких существ, как вы.
— Тебя тут еще не хватало, — сжав зубы, прорычал Борис, упрямо продвигаясь к медотсеку.
— Удаляясь от Солнца, вы становитесь беззащитными.
— Заткнись!
Борис водрузил девушку на операционный стол и расстегнул молнию на ее комбинезоне. Как же медленно тянется время… Но вот кибер-диагност вынес вердикт: проникающие ранения, потеря крови, обезвоживание, стресс.
Что же с тобой случилось, девочка?
Пара уколов в предплечье и кибер-доктор начал переливание крови. Борис взглянул на показания приборов — пульс хоть и слабый, но ровный. Он уже собрался уходить, но Марийка вдруг пришла в себя.
— Мы все погибнем… Земля погибнет… Нужно вернуться… Рассказать… — едва слышно бормотала она.
Бредит, бедняжка, подумал Борис, с жалостью глядя на девушку, но она хоть в безопасности, а вот что с Вен? Воображение уже рисовало ему еще одно тело, распростертое в кровавой луже, и он бросился к выходу.
Первый отсек позади, шлюз, еще один отсек, и вот она — дверь, ведущая в рубку.
Быстро отыскать последнюю запись в бортовом журнале и нажать кнопку воспроизведения. На экране, закаменев лицом, капитан устало объявил, что им принято решение вернуться. Система искусственного сна «один-четыре» не оправдала себя, и в условиях, когда практически весь экипаж испытывает жесточайший стресс из-за галлюцинаций и пребывает в неработоспособном состоянии, благоприятный исход миссии близок к нулю. Кроме того, если существует хоть малейшая вероятность, что выход человека за пределы гелиосферы может иметь негативные последствия для Земли, то этой вероятностью пренебрегать никак нельзя.
Какие еще негативные последствия? Глупость какая-то. Но раз все уже решено, почему капитан и доктор спят в капсулах, а мы летим дальше? Нужно немедленно доложить в ЦУП и готовить корабль в обратный путь.
Борис запустил вычисление траектории обратного курса и потянулся к кнопке связи, но его оборвал резкий окрик.
— Что это ты тут затеял?
Вен. Он совсем позабыл про нее! Стальная Вен. С решительным, словно выточенным из куска алебастра лицом и окровавленным ножом в руках.
— Хочу связаться с Землей, мы возвращаемся.
— Нет.
— Не понял. Что «нет»?
— Мы не возвращаемся, и ты не будешь связываться с Землей, — оба раза она выделила голосом «не».
— Но у нас чрезвычайная ситуация на борту!
— Исследовательская миссия имеет наивысший приоритет. Любая помеха со стороны экипажа будет жестко пресечена. В связи с невозможностью капитаном исполнять свои обязанности, командование переходит ко мне. Теперь я здесь отдаю приказы.
Бориса пронзила догадка.
— Это ты их отправила с бессрочный сон?
— Да. Командир и доктор потеряли рассудок, они хотели прервать полет.
— А Марийка? С ней что случилось?
— Она мне мешала. Кроме того, мне нужны были аргументы в разговоре с ЦУПом.
Борис с удивлением смотрел в застывшее, жесткое лицо женщины, как будто бы видел ее впервые.
— Какие еще аргументы? — неприязненно осведомился он.
— Чтобы они правдиво ответили на мои вопросы. Правду говорить не так уж и трудно, если за каждое сказанное тобой слово лжи кто-то хорошо знакомый тебе расплачивается кровью.
Совсем спятила, подумал Борис, осторожно заводя руку за спину, где за пояс был заткнут парализатор. Но она разговаривает, это хороший признак.
— И что это за вопросы? Объясни, в конце концов, по-человечески, — попросил он.
— По-человечески?
Впервые на лице Вен появились эмоции — нечто вроде иронии. Только к чему здесь ирония?
Она замолчала, а потом вдруг задала странный вопрос:
— Что ты помнишь из своего прошлого?
— Мое прошлое? Тебя интересует что-то конкретное?
— Что угодно до начала миссии. Родители, школьные друзья, близкие. Назовешь хоть что-то — поговорим по-человечески.
— Что угодно? Пожалуйста. Мои родители… — начал он и осекся.
Пустота. Но ведь у него были родители! Должны были быть! Он лихорадочно рылся в памяти, стараясь отыскать хоть какие-то воспоминания. Но их не было. С тем же успехом можно пытаться передвинуть мебель в абсолютно пустом помещении. И тогда он решил действовать по-другому — двигаться в обратном направлении. Маленькими шажками он направился от «сейчас» назад, в прошлое, к самому первому воспоминанию. Марийкина улыбка после пробуждения… Ужин в кают-компании в самом начале полета — все пятеро космонавтов за столом… Перегрузки на старте… Знакомство с экипажем на Земле… И все. Все! Больше ничего нет!
— Все правильно, — кивает Вен. — Все предыдущие воспоминания они стерли.
Точно рехнулась — поймала космический психоз, но не спорить же с сумасшедшей.
— А наведенная память после длительной гибернации отказывает, поэтому ты ничего и не помнишь.
Роман молчал, не зная, что ответить.
— Думаешь, просто так корабельному врачу запрещено тебя осматривать? — не успокаивается Вен. — Что? Хочешь сказать, никогда не задумывался об этом?
А ведь действительно, во время полета не было ни одного медосмотра. Последние медицинские тесты проводились еще на Земле.
— И что все это значит? — медленно произнес он.
— Они включили в экипаж двух андроидов, специально чтобы отслеживать разницу в поведении.
Она что, на него намекает? Но я не андроид! Я человек! — хочется крикнуть ему, но он молчит.
— Люди не пригодны для исследований дальнего космоса, зато пригодны мы. Искусственный разум лишен недостатков биологического — никаких галлюцинаций, мы сохраняем работоспособность в любой обстановке, мы не подвержены потере рассудка.
Это ты-то, считая себя андроидом, не слетела с нарезки? — усмехнулся про себя Борис. Ну и ну!
А дальше началось полное безумие. Вен неторопливо задрала рукав серого комбинезона и нарочито медленно провела ножом по гладкой безупречной коже. Борис ожидал появления крови, но вместо крови кожа распахнулась, обнажая белесые волокна и металл.
— Попробуй.
Борис взял нож. Страшно. Еще и потому, что кто-то опять пристально смотрит ему в спину.
— Возвращайтесь назад, — звучит сзади. — Вы слишком рано покинули свой дом, далекий космосгубителен для той формы жизни, которой является человечество. Вы сейчас как малыш, не умеющий стоять на ногах, но рвущийся покинуть колыбель. Как куколка, которая раньше времени стремится выбраться из кокона.
— Тебя еще тут не хватало, — сквозь зубы проворчал Борис.